Время милосердия - Джон Гришэм

испытывали потребности идти праведным путем. Шансы передумать водились в изобилии. Десятки благонамеренных сельских проповедников пытались до них достучаться, но тщетно. Странствующие евангелисты порой нацеливали на Коферов свои пламенные проповеди и даже обращались к ним по именам. Они часто оказывались во главе молитвенных списков, их дома не пропускали ходящие со Словом Божьим от двери к двери. Однако Коферы упорно противились всем усилиям вернуть их к Богу, и всякий раз просили оставить их в покое.

Но в то недоброе утро даже им потребовались соседские объятия и участие. Излияния любви и сострадание тех, кто стоял ближе их к Богу. Хлынув в дом Эрла, такие люди пытались ужиться с тем, что превосходило их воображение. Женщины плакали вместе с Джанет, матерью Стюарта, в то время как мужчины, стоя на веранде и под деревьями, курили, тихо бранились и обсуждали справедливую месть.

Прихожане церкви Доброго Пастыря собирались в красивой белой постройке с высоким шпилем, за которой располагалось кладбище. Зданию церкви было уже 160 лет, его построили методисты, затем передавшие его баптистам; те впоследствии ушли, отчего церковь пустовала тридцать лет. Основатели нынешней общины были независимой группой верующих, не любивших ярлыки, яростный фундаментализм и политизацию, охватившие Юг в 1970-е годы. 100 человек приобрели право собственности на здание, хорошо его отреставрировали и раскрыли объятия просветленным душам, уставшим от устоявшихся догм. Здесь выбирали в старейшины женщин – радикализм, послуживший почвой для слухов, что «добрые пастыри» поклоняются некоему культу. Тут приветствовали чернокожих и любые меньшинства, хотя те, по своим причинам, молились в другом месте.

В это воскресное утро в церкви собралось больше людей, чем обычно, чтобы узнать последние подробности убийства. Как только пастор Чарльз Макгерри сообщил, что обвиняемый, юный Дрю Гэмбл, практически один из них и что его мать, Джози, попала в больницу с тяжелыми побоями, прихожане сплотились в заботе об этой семье. Кира, оставшаяся в тех же джинсах и кроссовках, в которых была во время ночного кошмара, сидела в маленьком классе воскресной школы с другими девочками-подростками, не понимая, где находится. Ее мать в больнице, брат за решеткой, саму ее предупредили, что ей нельзя вернуться домой за вещами. Кира пыталась не расплакаться, но слезы лились сами собой. Целый час она просидела на передней скамье с женой пастора, державшей ее за одну руку, и со знакомой девочкой из школы, не выпускавшей другую ее руку. Слезы, в конце концов, удалось унять, однако ясность мысли не возвращалась. Когда зазвучали гимны, старые песнопения, которые раньше Кира пропускала мимо ушей, она встала, зажмурилась и попробовала молиться вместе с пастором Чарльзом. Она слушала его проповедь, но ни слова не понимала. Несколько часов у нее не было маковой росинки во рту, однако она отворачивалась от еды. Кира не могла представить, что завтра отправится в школу, поэтому решила не идти, как бы ее ни заставляли.

Хотелось одного: сидеть на краю маминой больничной койки, видеть на другом краю койки брата, гладить маму по руке.

5

На обед, как всегда в воскресенье, был легкий салат и суп; плотнее они обедали только в случае, если у матери Джейка было настроение накрыть стол, что случалось раз в месяц. Сегодня этого не произошло. Наскоро пообедав, Джейк, помогая Карле убрать со стола, сложил грязную посуду в раковину, и уже был готов к послеобеденному сну, но у Ханны имелись другие планы. Ей захотелось погулять с Малли в городском парке, и Карла отправила с ними Джейка. Он не возражал. Годилось что угодно, лишь бы убить время и не перезванивать судье Нузу. К двум часам дня они вернулись, и дочь ушла к себе в комнату. Карла подала на малый столик в кухне зеленый чай.

– Он же не заставит тебя ввязаться в это дело? – спросила она.

– Даже не знаю… Все утро ломал голову и не вспомнил ни одного случая, когда суд назначил бы адвоката, а тот взял бы и отказался. У окружных судей огромная власть. Если я не соглашусь, Нуз заставит меня горько пожалеть об этом. Честно говоря, это главная причина, чтобы не отказываться. Для адвоката в маленьком городе пойти наперекор судьям – просто самоубийство.

– Тебе не дает покоя «Смоллвуд»?

– Естественно. Материалы почти готовы, я уговариваю Нуза назначить дату разбирательства. Ответчики, как всегда, тянут время, но, уверен, мы их дожмем. Гарри Рекс считает, что они готовы к досудебной сделке, однако сначала надо назначить дату. В общем, сейчас не время перечить Нузу.

– Думаешь, он станет переносить обиды из дела в дело?

– Омар Нуз – опытный старый судья, обычно с ним не возникает проблем, но порой он демонстрирует норов. Он тоже человек, ему свойственно ошибаться, у него есть привычка настаивать на желаемом, во всяком случае, в своем суде.

– И Нуз допустит, чтобы одно дело повлияло на другое?

– Да. Так уже бывало.

– Он ведь тебе симпатизирует, Джейк!

– Нуз воображает себя моим наставником, хочет, чтобы я творил великие дела. Чем не повод доставить старику удовольствие?

– У меня есть право голоса?

– Как всегда.

– Хорошо. Это не дело Хейли. Здесь нет расового напряжения. Насколько я знаю, все участники – белые?

– Пока да.

– Значит, Клан и прочие психи на сей раз не при делах. Ты, конечно, раззадоришь тех, кому не терпится поскорее вздернуть паренька и кто возненавидит любого адвоката, взявшегося его защищать, но это неизбежно в любом случае. Ты – адвокат и, по-моему, лучший из лучших, а он – шестнадцатилетний паренек, угодивший в глубокую яму и отчаянно нуждающийся в помощи.

– В городе есть другие адвокаты.

– Кого бы ты сам нанял, если бы тебе грозил смертный приговор?

Джейк долго колебался с ответом.

– Вот видишь!

– Например, Тома Мотли, он подающий надежды судебный адвокат.

– Он не пачкает рук уголовными процессами. Сколько раз ты сам это повторял?

– Тогда Бо Ландис.

– Кто это? Уверена, он молодец, но мне незнакомо его имя.

– Он молод.

– Ты бы доверил ему свою жизнь?

– Я этого не говорил. Послушай, Карла, я действительно не единственный адвокат в городе. Уверен, Нуз сумеет выкрутить руки кому-нибудь еще. В неприятных делах, вроде этого, приглашать адвоката из другого округа – обычная практика. Помнишь то ужасное изнасилование в Бокс-Хилл три-четыре года назад?

– Еще бы не помнить!

– Мы тогда взмолились, и Нуз нас защитил, обратившись к адвокату из Тупело. Здесь его никто не знал, и он нормально отработал. Уж больно скверной была фактическая сторона.

– Все закончилось соглашением между обвинением и защитой?

– Да. Тридцатью годами тюрьмы.

– Мало! Каков шанс досудебной сделки в данном деле?

– Неизвестно. Все-таки обвиняемый – несовершеннолетний, Нуз не может не принять это во внимание. Но многие будут требовать крови, смертной казни. Семья погибшего поднимет шум. Оззи захочет крупного процесса, ведь