Загадай желание в Новый год - Наталья Владимирова

— Знаю. Исчезнешь, только когда осуществится третье желание. Но о мальчишках ты подумала? Что будет с Далем и Алошкой после того, как вернешься в свой мир? То-то и оно. Внуки привязались к тебе, я же вижу. На кой ляд, спрашивается, вылезла из своей бутылки? Всюду стараешься, втерлась в доверие. Тебе-то, понятное дело, развлечение, а мальчишкам это не нужно, только больнее расставание окажется.

Недобрые слова старика ранили меня, но справедливость их я не могла оспорить. Прав дед Ервей, нужно было и дальше сидеть тихонько в своем сосуде. Жизни мне человеческой, видите ли, захотелось. А про других не подумала.

— Поняла, — прошептала и еще ниже опустила голову.

— Ты, девка, не вздумай мне тут в супе топиться, — проворчал старик, — ешь давай.

Я снова взяла в руки ложку и принялась без аппетита хлебать наваристый бульон. Наверное, впервые еда, приготовленная Далем, оставила меня в равнодушии.

— Значит, так, — наставлял меня тем временем дед Ервей. — Веди себя естественно, ни в коем случае не выдавай, что из другого мира. С мальчишками будь холоднее, отстраненнее, меньше общайся, пусть Даль остынет и загадает, наконец, третье желание. Будем надеяться, что до того времени не произойдет ничего страшного. Я присмотрю за домом и внуками.

Я кивала, работала ложкой и глотала вместе с супом слезы. Старик деликатно отвернулся и делал вид, что не замечает моего состояния. Наскоро покончив с едой, я убежала в свою комнату, где позорно разревелась в подушку. Первым порывом было вернуться в свой сосуд и не высовывать оттуда носа. Но оказалось, что без разрешения Даля мне подобное неподвластно. Еще одна отвратительная особенность в жизни линси. Впрочем, мое трусливое бегство не решило бы проблемы. А потому мне оставалось только взахлеб рыдать.

Я жалела Даля, который оказался в опасности и даже не подозревал о том. Оплакивала себя с неуместными чувствами и необходимостью вернуться в свой мир. Панически боялась оказаться в руках нового хозяина. Стоило подумать о том, чтобы опять стать вершительницей чужих судеб и соучастницей преступлений, как меня начинала бить крупная дрожь, а горло перехватывало болезненным спазмом.

Взять себя в руки и успокоиться мне удалось лишь час спустя.

Ледяная вода не сняла отеки с заплаканного лица, но немного взбодрила. Не время опускать руки и жалеть себя, поплакать я смогу и дома. Сейчас гораздо важнее проложить дистанцию между мной и братьями. Показать стервозную сторону и отвратить от себя. Что там говорил дед Ервей про привязанность внуков? Он же не имел в виду, что Даль тоже испытывает ко мне чувства? Впрочем, неважно. Либо я остаюсь с Далем в качестве линси, и тогда кто-то может напасть на него, чтобы отобрать магический сосуд, навредить парню, заставить меня снова исполнять чужие желания. Либо я отчаливаю в собственный мир человеком, но уже никогда не увижусь с Далем. Выбор очевиден. Нужно немного поднапрячься, чтобы сыграть Снежную королеву, а там, глядишь, получится выжать из Даля последнее желание.

Решено! Я привела себя в порядок и спустилась вниз. Все-таки резкий отказ от помощи в лавке был бы слишком подозрителен. Да и стерву изображать в пустой комнате как-то не с руки — не перед кем.

Я дарила радушные улыбки посетителям, осознавая, что наслаждаюсь любимым делом последние денечки, а быть может даже часы. Для меня стало неожиданным удовольствие от общения с покупателями. Оказывается мне нравится не только оформлять зал, придумывать новые затеи с товаром и его предложением народу, но и банальная продажа выпечки меня не меньше увлекала и наполняла энергией. Я с воодушевлением показывала подарочные варианты, расписывала незабываемый вкус шоколадных пряников, болтала обо всем и шутила с постоянными клиентами.

Далю от меня доставались лишь сухое обращение исключительно на тему работы. Все его попытки умаслить и задобрить наталкивались на барьер холодного взгляда и натянутой искусственной улыбки. Бедняга не мог понять в чем провинился и продолжал меня атаковать, меняя лишь тактику.

С Алошкой провернуть подобный трюк оказалось еще сложнее. Мальчишка в упор не замечал, что мое отношение к нему изменилось, не видел явный отказ общаться с ним и не слышал грубые слова в свой адрес.

— Алон, — противным тоном обратилась я к мальцу после того, как он насильно обнял меня, несмотря на мои трепыхания. — Ты пришел с мороза! Хочешь, чтобы я простудилась? Неужели не знаешь, что переохлаждение опасно для здоровья? С тебя снег комками валится, а ты меня обнимать?

Алошка влетел в лавку с прогулки и, путаясь под ногами, тут же принялся взахлеб рассказывать, как провел время с Улькой, пока мы с Далем прибирали в торговом зале после рабочего дня. Моя отповедь застала его врасплох. Но мальчишка вовсе не обиделся.

— Просто-прости-прости, — зачастил он, отпрыгивая от меня на приличное расстояние. — Не болей, пожалуйста, Ириса, иначе я сильно-сильно расстроюсь. Будь всегда здорова! Мы тебя очень любим!

— Очень-очень! — шепотом добавил Даль, видимо рассчитывая, что я не услышу.

Я чуть не разревелась от таких слов. И как тут продолжать стервозничать?

Неделя прошла в моих душевных терзаниях. Я металась между необходимостью отдалиться от Даля и Алошки и желанием насладиться последними мгновениями рядом с ними. Впервые в жизни до меня дошел настоящий смысл слова «семья». Сама не поняла, как так получилось, что мне стали дороги все жильцы лавки «Сладкие радости». Даже дед Ервей, зорко следивший за внуками и взглядом постоянно мне указывающий быть отстраненнее, и тот незаметно протоптал дорожку к моему сердцу своей неуемной заботой о близких и неподражаемым жизнелюбием.

Старик получал удовольствие от всего на свете: кашеварил ли он на кухне, вел ли разговоры со знакомыми или убирал снег, за ночь наметенный на ступени крыльца, с его лица не сходила довольная улыбка.

Каждое утро у деда начиналось одинаково. Он умывался, завтракал, после чего приводил себя в порядок. Идеально выглаженный костюм, шейный платок и тонна вылитой на себя душистой воды.

— Я ушел, вернусь нескоро, — привычно сообщал нам дед Ервей, надевая пальто и любуясь собой в большое зеркало у лестницы.

— И куда он в таком виде уходит каждый день? — наивно удивлялся Алошка.

— Взял бы да спросил, — фыркала я, привычно изображая стерву.

— На свидание, — тепло улыбался Даль и продолжал заниматься выпечкой.

Но сегодня все вышло иначе.

— Я ушел, вернусь нескоро, — привычно пробасил дед Ервей, но его перебил Алошка.

— А куда ты? — синие глазенки светились наивным любопытством.

— Ну, — смутился старик, — хм… хм… На свидание.

— Ооо! — удивились внуки.