Рождение - Андрей Старцев

— Мне мастер Илонис сказал, что ты обучен грамоте, можешь читать и писать. Вот писчие принадлежности — кивнул мне на небольшой столик.

Я, взяв специальную гладкую дощечку для письма и небольшой мелок, приготовился писать.

Господин некоторое время думал, что мне написать, потом продиктовал небольшой текст, который я старательно занес на доску для письма.

— Так, дай посмотреть, что ты написал, — сказал господин, когда я закончил старательно выводить слова.

Я протянул ему дощечку, он придирчиво его оглядел и сказал, что я с заданием справился. Затем приказал выйти за дверь. Я, поклонившись, вышел наружу. Распорядителя не было минут пятнадцать, потом он появился и сказал, что с этого дня я работаю писарем в конторе у господина Димилисия. Затем развернулся и вышел из комнаты, оставив меня одного. Тут раздался звон колокольчика, один из работников подхватился и чуть ли не бегом направился в дверь господина Димилисия. Я посторонился, чтобы он меня не затоптал.

Продолжая стоять, не зная, что мне делать, принялся разглядывать находившихся в помещении людей. Пока я пялился по сторонам, не заметил, как ко мне сзади подошел вернувшийся работник и положил руку на плечо.

— Привет, я — Маслим, старший писарь. Господин Димилисия приказал мне показать тебе место, где ты будешь с сегодняшнего дня работать. Кратко введу тебя в курс дела. Сейчас ты находишься в конторе (канцелярии как окрестил я эту комнату) давстона первой ступени Саи Ас Молина. Господин Димилисия является главным распорядителем воли великого давстона, он проверяет лично каждый написанный документ. Если ему что-то не нравится, то свободных может лишить платы, а если раб — то отправить на конюшню для получения подарков в виде плетей. Ты будешь работать вот тут — показал на стол, стоящий у окна. За тем столом работает Никлий, — кивнул Маслим на высокого аскетически сложенного мужчину средних лет, — А это Визил, — показал на небольшого толстячка, закутанного в непонятную хламиду. — Рабочий день начинается с рассветом и заканчивается в седьмую склянку от полудня (это где-то часов семь).

Система времени здесь измерялась склянками, но она была похожа на земную. Склянка равнялась где-то часу: в сутках было 24 склянки. Часы были песочные или солнечные.

— Садись за стол и приступай к работе. Сегодня тебе предстоит сделать перепись свитков в эту книгу, — Маслим достал из папки большую амбарную книгу, на обложке из кожи было написано "Учет входящей почты". К вечеру я уже без содрогания не мог смотреть на писчие принадлежности. Руку от целого дня писанины сводило судорогой, я проклял все свое желание обучаться грамоте. Вечером пришел мастер Илонис, и я ему в простой и доступной форме рассказал, как я устал. Он на эту тираду загадочно сказал, что мне это нужно. Вечером меня ждал сюрприз: когда я вышел на улицу и решил посидеть перед сном за нашим бараком, то увидел Алину. Подойдя, поздоровался с ней и сел рядом. Девушка зябко ежилась: вечером уже стало прохладно, и я накинул на неё свою куртку. Мы сидели молча и отдыхали после трудового дня. Неожиданно девушка прислонилась к моему плечу и посмотрела на меня с трепетным ожиданием. Я просто растворился в её бездонных глазах, потянулся к ней, чтобы поцеловать, но не прикоснулся, вспомнив прежнюю реакцию девушки. Но Алина сама нашла в полумраке мои губы, и весь мир закружился вокруг нас. Потом девушка с сожалением отстранилась от меня и сказала, что завтра рано вставать и пора идти спать. Тем не менее, вставать со скамейки она не спешила. Я снова обнял и нежно поцеловал. Так не хотелось расставаться, но хорошее быстро кончается. Я проводил Алину до дверей, наклонив голову поцеловать её на прощание.

За две недели я втянулся в канцелярскую работу. Как-то мне дали переписывать документ на поставку какого-то товара. Я сказал старшему писарю, что договор составлен неправильно. И есть несколько способов его обойти. Старший писарь буркнул, что это не моего ума дело. А если хочу умничать, то может предоставить мне возможность на конюшне. Там заплечных дел мастер быстро плеткой выбивает умные мысли.

— А что тебе не нравится в договоре, — услышав заинтересованный голос, я оглянулся и увидел господина Димилисия.

Я не растерялся, и сразу указал на несколько недочетов в его составлении. Димилисия задумчиво осмотрел документ.

— Составь договор и потом занеси его ко мне, — прозвучал приказ.

Я полчаса корпел над исправлением договора. Когда закончил, то пришел к господину Димилисия. Тот задумчиво прочитал документ и отправил меня дальше работать, ничего не сказав. С тех пор мне поручили создавать соглашения на куплю продажу, оказание услуг и многое другое. Я узнал, что купец первой ступени Саи Ас Молин — потомственный купец и в торговых делах почти не участвует. Все коммерческие операции ведет его племянник Димилисия, человек очень честный, ответственный и аккуратный. Давстон владел несколькими мастерскими по производству ткани, овцефермами и винодельней. Так же купец оказывал сомнительные услуги по доставке различных редких и запрещенных товаров в другие страны. Имелся так же торговый корабль для доставки грузов по воде. При дворе халифа очень ценили давстона за его большое состояние и оказание уникальных услуг.

Сегодня меня вместе со старшим писарем Маслимом отправили в лавку по продаже тканей, принадлежащую давстону. Нас сопровождал охранник с кривым ятаганом на поясе. В лавке нужно было провести ревизию. Мы шли по улице, светило солнце. Несмотря на раннее утро, народу на улице было не протолкнуться. Сегодня на душе было светло и весело: мои мысли все больше и больше занимала Алина. Вчера вечером мы сидели за бараком и целовались. Девушка ко мне привыкла и уже не отпрыгивала, когда я её покусывал за ухо. Мы так хорошо провели время, что не заметили, как уже почти наступило утро. А теперь я шел по улице и тихонько зевал. Маслим бросил на меня пару насмешливых взглядов и буркнул:

— Эх, молодость.

Мы подошли к лавке, на вывеске которой были нарисованы рулоны тканей. Дверь была открыта. Зайдя внутрь, я поразился: холл её был большим, вдоль стен висели образцы тканей. Дальше был небольшой прилавок, на нем лежали свернутые рулоном ткани. Из-за прилавка выскочил паренек примерно моего возраста, добротно одетый и с поклоном спросил:

— Что Вам угодно, уважаемые господа?

— Позови отца, — усмехнувшись, сказал Маслим, — мы проверяющие господина давстона.

— Сейчас, — сказал паренек и скрылся за дверью, расположенной позади прилавка.

Наш охранник расположился на стуле возле двери и с невозмутимым видом стал посматривать вокруг. По возрасту и количеству шрамов на лице было видно, что жизнь его научила осторожности. День прошел нудно: проверяли амбарные книги и считали количество товара на складе, расположенном за стеной. В основном всю работу делал я, а Маслим только приказывал, что делать дальше. Когда мы шли домой, пара пьяных матросов, отправленных в полет вышибалой из трактира, сбили меня с ног. Вышибала весело смеялся, наблюдая за кутерьмой, вызванной его действиями. Один из матросов пнул меня в бок ногой и погрозил вышибале кулаком. Меня скрутило от боли, но долго наслаждаться принудительным отдыхом мне не дали. Охранник, подняв меня за шиворот, как щенка, поставил на ноги. Пошатываясь от пережитых приключений, я побрел впереди охранника. Придя в контору давстона, мы с Маслимом до поздней ночи делали отчет для господина Димилисия. Только когда сдали его, нас, наконец, отпустили отдыхать. Когда я пришел в барак, меня встретил Стим и, весело улыбаясь, сообщил, что меня искала Алина. Мое сердце учащенно забилось, и я выскользнул на наше место свиданий. Там на бревне сидела грустная девушка и ждала меня. Я взял её лицо в свои руки, посмотрел в её прекрасные глаза и тихо спросил, что случилось.