Поцелуй смеющегося Будды - Ирина Шанина

Я поздравила себя с маленькой победой.

Через полчаса принесли обед. Местная кухня не отличалась особым разнообразием — толстомордый парень вкатил сервировочный столик, на котором стояла миска с лапшой и овощами, обильно приправленными соевым соусом и чайник с зеленым чаем. Пока я ела, толстомордый внимательно изучал мое лицо. Не могу сказать, что это очень приятно, когда на тебя так пялятся во время приема пищи. Палочки упорно не желали меня слушаться, лапша скользила и падала обратно в миску, маленькие початки кукурузы разлетались в стороны, причем один из них попал точно на брюки моему тюремщику. Я непроизвольно втянула голову в плечи, ожидая если не удара, то по крайней мере нецензурной брани. К моему великому удивлению, парень отреагировал совершенно спокойно. Он посмотрел на соевое пятно, потом на упавшие початки, достал из кармана мобильный телефон (невиданная у нас редкость) и сказал несколько фраз по-китайски. Через минуту в комнату вошла маленькая женщина с метлой и совком. Она быстренько замела следы моей неловкости и удалилась.

После этого есть мне совсем расхотелось. Я отодвинула тарелку и вежливо поблагодарила толстомордого. Примечательно, что он совсем даже не удивился, не стал меня уговаривать, чтобы я съела еще кусочек, просто собрал посуду и ушел. А я стала думать.

Итак, какие я помню примеры удачных побегов из тюрьмы? Поскольку среди моих знакомых рецидивистов и уголовников со стажем не было, то, скорее всего, мне придется ориентироваться на литературные произведения и кинофильмы. Первым на ум пришел граф Монте-Кристо, который назло врагам уплыл из замка Иф. Мое положение по сравнению с графским было неизмеримо лучше — по крайней мере, я не посреди океана находилась и не в подземелье, но… Камера, в которой мотал срок Монте-Кристо, вряд ли была под видеонаблюдением, поэтому вышеупомянутый граф (aka Эдмон Дантес) мог спокойно ковырять себе землю и даже прикинуться покойным аббатом — пленником в замке он был не единственным, а дисциплина у обслуживающего персонала явно хромала. Итак, Монте-Кристов опыт мне явно не пригодится.

Кто еще? Вспомнился какой-то герцог из бесконечной трилогии господина Дюма про трех мушкетеров. Герцогу тоже удалось бежать из замка, из которого никто никогда не убегал. Но у герцога были хорошие помощники в лице все тех же трех мушкетеров и их слуг. Поскольку ни Портос, ни Атос с Арамисом в Гонконге не проживали, этот вариант я тоже отвергла.

С другой стороны, все эти знаменитые побеги имели место очень давно — пару столетий назад. За двести лет тюремное дело претерпело значительные изменения: например, я не сижу на хлебе и воде, в моем распоряжении душ и вполне приличный санузел, а не отхожее место… Тут я внезапно подумала, а где же отправлял естественные нужды граф Монте-Кристо в замке Иф; у Дюма по этому поводу ничего не написано. Скорее всего, прямо в своей камере. За двадцать лет запашок там должен был настояться будь здоров.

Мысли об отхожих местах возникли не случайно — вовсю работало подсознание, ведь злополучный алмаз, из-за которого я сейчас здесь и находилась, все еще камнем (простите за невольный каламбур) лежал в моем желудке. Меня пугал не сам процесс выхода камня, а то, что потом придется глотать его еще раз, — это обещало быть занятием не из приятных.

Итогом моих размышлений явилось следующее: надо побыстрее удирать отсюда, потому что господин У вряд ли будет долго ждать «возвращения памяти». Если не витамины, то какая-нибудь местная «сыворотка правды» — и я расскажу даже то, чего не знаю.

Пораженческие настроения овладели мной со страшной силой. Я почти была готова ринуться к дверям и громко крикнуть «эврика», как вдруг дверь опять отворилась и появились уже хорошо знакомые мне персонажи в лице только что мысленно упомянутого мной господина У, двух его подручных и сердобольного доктора. Лица у всех четверых были озабоченные. Господин У что-то проквакал, а «Рибок» услужливо перевел для меня на английский: господин У желает, чтобы ты следовала за ним. Я радостно закивала и высказалась в том духе, что сама страстно желаю последовать за господином У, потому что ситуация для меня крайне неприятная и я очень хочу как можно быстрее вспомнить необходимые господину У сведения, чтобы спокойно отбыть к себе на родину.

В конце моей вдохновенной тирады «Рибок» уже откровенно смеялся мне в лицо, не верил, стало быть. Я подумала, а не добавить ли мне «слезы» для убедительности, но решила этого не делать. Не верят — не надо, главное — раз я ушла «в несознанку», то надо крепко держаться выбранной тактики, а не менять показания несколько раз на дню. Это даже хорошо, что меня сейчас куда-то поведут. Как минимум, я немного больше узнаю о доме, где меня держат.

Глаза мне не завязали, что лишний раз укрепило меня в мыслях о побеге. По всему выходило, что живой отсюда они выпускать меня не намерены, стало быть, придется уходить самой.

Мы прошли по маленькому коридорчику, по дороге я заметила еще две двери, разумеется плотно запертых. Поворот, и мы оказались на верхней площадке винтовой лестницы.

Лестница была просто грандиозная — с латунными перилами и мраморными ступенями. Такую не стыдно было бы поместить даже в Кремлевский дворец. Господин У начал спускаться первым. Парень в «Рибоке» подтолкнул меня в спину, из чего можно было сделать вывод, что почетное право следовать сразу за господином У предоставили мне. Замыкали процессию два телохранителя господина У и доктор.

Мы спустились этажом ниже и повернули направо. Неожиданно «Рибок» выскочил вперед и услужливо распахнул перед нами дверь.

Я сразу узнала этот зал, хотя видела его всего один раз, да и то издалека и через стекло. Фигура Будды при ближайшем рассмотрении выглядела не так впечатляюще, как снаружи, со смотровой площадки пика Виктория, но сразу было видно, что вещь старинная и больших денег стоит.

Мысленно поздравив себя с тем, что интуиция меня не подвела, я стала ожидать дальнейших действий У и его бандитов.

В комнате, точнее, в зале — помещение по размерам явно тянуло на зал — почти не было мебели, только полукруглый диван и огромный телевизор, я таких никогда не видела. Не удивительно, потому что в Россию только-только начались поставки японских и корейских телевизоров, и для большинства моих сограждан факт наличия в квартире телевизора, экран которого превосходил по размерам «темпы» и «рубины», уже являлся признаком невиданного материального благополучия владельца этого чуда заморской техники.

Телевизоры же такого размера, какой стоял в гостиной господина У, до России вообще не доезжали, потому что стоимость такого аппарата, наверное, была сопоставима с годовым бюджетом поселка городского типа.

Толстомордый взял в руки пульт и включил чудо техники. На экране возникло лицо местного диктора, бодро говорящего что-то по-китайски. Я уже упоминала не раз об особенностях здешних программ новостей. Когда я впервые их посмотрела, меня, как человека, выросшего на обязательной программе «Время» по всем каналам в девять часов вечера, удивило принципиальное различие новостной сетки. У нас в начале программы обычно шли новости международные: что сказал господин Рейган, да что ему на это ответили господа из блока НАТО, о забастовках трудящихся где-нибудь в Италии, о вечно сидящем в тюрьме Нельсоне Манделе и режиме апартеида в Южной Африке (наверное, знал Мандела, что супруга его с симпатичным и знакомым каждому с детства именем Винни не теряет времени зря и встречается с гораздо более молодыми борцами против режима апартеида, потому из тюрьмы особо не рвался, побегов не устраивал, предпочитал давить на жалость всего прогрессивного человечества). И только потом, к концу передачи, появлялись новости о тружениках села и их успехах в борьбе за урожай. Здесь же все программы начинались с местных новостей и только потом, в конце, чуть-чуть касались тем международных.

Так было и на этот раз: диктор быстренько прочел что-то по бумажке, и во весь экран возникли… Леха и Борис. Как я и предполагала, именно мы стали главными звездами вечернего выпуска. Сразу стал ясен немудрящий дедов план: как ни крути, а за мной наблюдают три пары внимательных глаз, вряд ли я смогу хорошо притвориться, что лица на экране вижу впервые. Наверное, будет вполне уместно, если я их узнаю. Повернувшись лицом к недружелюбному старцу и глядя на него ясными очами, я ткнула пальцем в своих боссов и внятно произнесла: «Зис из Алекс энд Борис». Ну и самообладание у этого типа, даром что выглядит ровесником мастера Лу Баня. Если верить фильмам с Джеки Чаном в главной роли, то дед должен был сейчас выпучить от радости глаза, да так, что они стали бы почти европейского разреза. А еще он должен был радостно завопить, точнее, все они должны были показать бурную радость по случаю того, что память ко мне возвращается — «тотал реколл», как сказал бы старина Шварценеггер, бегая по Марсу. Вот что я вам скажу, врут все эти фильмы: ни старец, ни его подручные даже бровью не повели, хотя я выдала такую инфу. К счастью, пошла другая новость — про пожар на одной из маленьких фабрик, расположенных неподалеку от границы с Китаем.