Самые большие неудачники в истории - Леонид Михайлович Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но в Европе одна революция за другой были подавлены. В 1943 году Коминтерн распустили. Считается, что Сталин во время войны, разочаровавшись в идее интернационализма, сделал ставку на русскую патриотическую идею. Но из дневников генсека Исполкома Коминтерна болгарского революционера Георгия Димитрова следует, что Сталин задумал это еще до войны. Мировая революция не получалась. Коминтерн, штаб мировой революции, со своей задачей не справился и стал мешать.
Исполком Коминтерна постепенно превратился в своего рода министерство по делам компартий с колоссальным документооборотом. В бывшем центральном партийном архиве я просмотрел многие десятки толстенных папок — материалы секретариата Коминтерна. В основном это донесения компартий — оценка обстановки в своих странах, просьбы помочь деньгами и принять на учебу местных активистов.
А из Москвы потоком шли руководящие указания. Немецкая коммунистка Клара Цеткин, которая возглавляла Международный женский секретариат (составная часть Коминтерна), писала: Коминтерн превратился «в мертвый механизм, который, с одной стороны, проглатывает приказы на русском языке, и, с другой, выдает их на различных языках».
Заменить распущенный Коминтерн, то есть наладить связи, в том числе конспиративные, с иностранными компартиями, поручили отделу международной информации ЦК ВКП(б), созданному решением политбюро 27 декабря 1943 года. Заведовал отделом тот же Георгий Димитров, недавний глава Коминтерна.
Отдел печати и радиовещания Исполкома Коминтерна преобразовали в Научно-исследовательский институт № 205 при ЦК ВКП(6). Институт вел радиовещание на пятнадцати иностранных языках, а также издавал закрытые бюллетени о ситуации в оккупированных странах и о движении сопротивления. Кроме того, институт занимался радиоперехватом. Каждый день высшему начальству готовили закрытый обзор иностранного радиовещания.
«Первоочередной задачей в области пропаганды в нынешней ситуации считаем организацию действенной радиопропаганды на заграницу, — писал Георгий Димитров секретарям ЦК ВКП(б), — и наши главные силы посвящены выполнению этой задачи».
После Второй мировой Европа вновь голосовала за левые партии. В Англии победили лейбористы с социалистической программой, обещанием централизованной экономики и госконтроля. Во Франции численность компартии достигла в конце 1945 года девятисот тысяч человек, в Италии — больше полутора миллионов. Это были крупнейшие партии в своих странах, завоевавшие репутацию своим сопротивлением оккупантам. В конце ноября 1947 года лидер итальянской компартии Пальмиро Тольятти призвал свернуть реакционное правительство. Казалось, еще немного, и начнется революция.
Вождь французских коммунистов Морис Торез на пресс-конференции в 1951 году обещал, что Красная армия «в один прекрасный день вступит на Елисейские Поля как армия освобождения». В Греции коммунисты вели настоящую партизанскую войну. Они контролировали горные районы и надеялись взять власть во всей стране. Соединенные Штаты приложили тогда огромные усилия, чтобы приглушить красную волну в Европе.
Сталин по-своему до конца жизни верил в победу мировой революции. Многие удивлялись, почему на склоне жизни вождь заинтересовался языкознанием.
«Не зря Сталин занялся вопросами языкознания, — объяснял его ближайший соратник Вячеслав Михайлович Молотов. — Он считал, что, когда победит мировая коммунистическая система, а он все дела к этому вел, главным языком межнационального общения станет язык Пушкина и Ленина».
— Молотов все рассматривал через призму борьбы за коммунизм, — вспоминал многолетний посол в США Анатолий Федорович Добрынин. — Во время поездки по Соединенным Штатам сказал, что США — самая удобная страна для социализма и коммунизм там наступит быстрее, чем в других странах…
А на американцев гнетущее впечатление произвела победа китайских коммунистов в 1949 году. Едва ли не полмира окрасилось в красный цвет. Страх витал в столице Соединенных Штатов. Говорили, что коммунисты вот-вот захватят и Америку.
Вождь китайской революции Мао Цзэдун уверенно говорил о том, что во имя мировой революции не надо бояться ни атомной бомбы, ни ракетного оружия. Социалистические страны все равно победят.
— Давайте прикинем, сколько людей может погибнуть, если разразится война, — рассуждал с трибуны Мао. — Погибнуть может одна треть или даже чуть больше, может, половина. Я бы сказал, даже принимая худший вариант: пусть половина погибнет, а половина останется в живых, но империализм будет стерт с лица земли, и весь мир станет социалистическим.
У себя дома на съезде партии 17 мая 1958 года Мао повторил:
— Не раздувайте страхи насчет мировой войны. Самое большее — умрет сколько-то народу. Сгинет половина населения — такое уже происходило несколько раз в китайской истории. Это даже хорошо, если исчезнет половина населения, неплохо, даже если исчезнет одна треть…
От слов Мао содрогнулись даже его закаленные товарищи по мировому коммунистическому движению.
На встрече в Кремле руководитель итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти растерянно спросил китайского ВОЖДЯ:
— Что же останется от Италии после такой войны?
Мао холодно ответил:
— А кто сказал, что Италия должна выжить? Триста миллионов китайцев останется, и этого достаточно, чтобы человеческая раса продолжила свое существование.
Британские и американские военные считали себя в состоянии войны с мировым коммунизмом.
— Мы не сможем выиграть холодную войну, — говорил фельдмаршал Бернард Лоу Монтгомери, — если не начнем контратаку. Нам нужно развернуть наступление против коммунизма по всему миру. Но пока что нам не удалось сплотиться, чтобы противостоять агрессивной политике России. Мы не объединили усилия с нашими союзниками, мы не определили наши стратегические цели, у нас нет утвержденного правительством единого плана действий, мы не выделили необходимых ресурсов, мы не готовы к холодной войне.
В годы Второй мировой фельдмаршал командовал войсками союзников, и Сталин наградил его советским полководческим орденом «Победа». А в 1951-м Монтгомери был назначен первым заместителем верховного главнокомандующего объединенными силами НАТО в Европе.
Будущий президент США Рональд Рейган с послевоенных времен вел борьбу против коммунизма. Причем он выступал не просто за сдерживание коммунизма, а за победу в холодной войне.
— Никита Хрущев, — возмущался Рейган, — позволяет себе так разговаривать с нами потому, что он слышит голоса: «мир любой ценой», «лучше быть красным, чем мертвым». Но так думают не все американцы. Мир не настолько сладок, чтобы ради него становиться рабами.
В октябре 1964 года Рейган произнес по телевидению пламенную речь против коммунизма:
— Перед нами злейший враг, с каким когда-либо приходилось сталкиваться человечеству на пути его тяжкого подъема из тьмы к звездам… Нам внушают: если мы будем уклоняться от прямой конфронтации с врагом, он научится нас любить. На всех, кто придерживается иной точки зрения, вешают ярлык поджигателей войны. В ход идет дешевая демагогия насчет того, что кто-то желает посылать на войну чужих сыновей. Но если
