Выше некуда! Новогодняя сказка - Максим Кронгауз

– Отвечаем сразу. Экономим минуту. Отвечает Ося, – сказал он.

– Ну, – отозвалась курчавая.

– Лапти гну, – Ося процитировал Илью. – В общем, на нашу семью обрушились страшные беды. А всё началось с игрушек. У нас украли игрушки. Это раз. Потом потоп в музее. Это два. Потом папу уволили. Это, значит, три. В доме отключили электричество. Четыре. Баба Таня заболела, пять. А сегодня маму полиция забрала. Шесть.

Осин голос задрожал, когда он вспомнил маму, и Ося остановился. Все замерли и смотрели на него. Шесть бед, а нужно семь. Что-то было ещё, но он не помнил что. Какой-то недавний разговор про беды. Точно не с Сан Санычем. Пожалуй, что и не с Нинель Филипповной. С Ильей и Жорой? Тоже нет. Он мысленно добрался до Васи. Лысая голова зашипела и сглотнула. Курчавая облизнулась, а рыжая напряжённо смотрела на Осю. Петя замер.

– Кризис в стране, – вспомнил Ося. – Это будет семь. Ну, и денег на науку не дают.

– Это, что ли, будет восемь? – осторожно спросила курчавая.

– Нет, – решительно ответил Ося, понимая, что восемь – это много. – Это просто следствие кризиса.

– Ну, семь бед – ладно, а ответ, – напомнила курчавая вопрос. – Ответ-то какой?

– Ответ такой: игрушки придётся отдать! – ещё более решительно сказал Ося.

Три головы переглянулись, и рыжая почти незаметно кивнула.

– Принимается, – сказала курчавая, а лысая снова зашипела:

– Надоело! Жрать хочу! Всех порву! Что делает наша левая задняя нога? Отвечайте! Быстро!

– Берём минуту на размышление, – не растерялся Петя и посмотрел на Осю.

Левой задней ноги они разглядеть никак не могли: она была спрятана за большим драконьим крылом. Ося шагнул за спину Пете, осторожно вытянул из-за пояса волшебное зеркальце и прошептал: «Я – Ося, я – Ося. Хочу видеть левую заднюю ногу Змея Горыныча». По зеркалу пробежали волны, а затем появилась когтистая нога. Когти поскребли пол, потом как-то странно изогнулись и переплелись.

– Ответ готов, – сказал Ося, незаметно пряча зеркальце.

– Ответ готов, – повторил Петя и добавил: – Отвечает Ося.

– Ваша левая задняя нога показывает фигу, – громко сказал Ося и добавил: – А это неприлично.

– Неееет! Нечестно! Подглядел! – закричали все головы разом.

– Никто, никто ещё не проходил второй вопрос, – завопила лысая голова.

– Нет, проходил, – возразила курчавая, – помнишь, в шестнадцатом веке этот дурак…

– Иван, что ли? – удивилась лысая.

– Нет, другой. Емелей звали, – ответила курчавая.

– Ну, так ему щука помогала, – вспомнила лысая. – Но в конце концов мы же его всё равно озадачили.

Головы повернулись к рыжей, и все вместе они начали перебирать вопросы. Загадка сфинкса. Или игра в напёрстки. Или теорема Пуанкаре. Или кто автор «Тихого Дона»? Или где прошлогодний снег?

– Не то, не то, – сказала рыжая. – Надо, чтобы ни подглядеть не могли, ни погуглить, ни догадаться, ни состроумничать. Математика не годится. Философия тоже. Ни прошлое, ни настоящее. Что в сухом остатке? Будущее!

– Будущее? – оторопели лысая и курчавая.

– Именно! – рыжая утвердительно кивнула. – Оно самое. Я же всё вижу.

Рыжая голова повернулась к детям и пристально посмотрела на них, как будто хотела прожечь их своим взглядом. Они, помня совет Сан Саныча, уставились в пол.

– Ладно, игры закончились. Впрочем, для таких умников, как вы, вопрос, в сущности, простой, – медленно проговорила рыжая голова. – Что случится двадцать девятого февраля будущего года? Время пошло.

– Но этого же ещё нет. Как же проверить? – заволновался Ося. – Это нечестно.

– А никто и не обещал, что будет легко, – ехидно сказала рыжая. – А как проверить? Ты не волнуйся, правду от лжи всякий отличит.

Петя смотрел на Осю, а Ося на Петю, но в голову ничего не приходило, да и прийти не могло. Щуку они оставили дома на тумбочке, но ведь и она, кажется, не смогла помочь Емеле с третьим вопросом.

– Минута закончилась. Ваш ответ, – сказала рыжая.

– Берём дополнительную минуту, – ответил Петя.

– Имеете право, – подтвердила рыжая. – Время пошло.

– А, всё равно помирать, – прошептал Петя, поднял голову и посмотрел рыжей прямо в глаза.

Что-то произошло, какие-то искры и даже молнии пробежали между ними, глаза рыжей вспыхнули и погасли. Что происходило с Петиными, Ося видеть не мог, но подозревал, что и с ними не всё в порядке.

– Врееемя, – прошипела лысая.

– Ответ готов. Отвечать буду я, – сказал Петя, и Ося поразился твёрдости его голоса. – Двадцать девятого февраля будущего года Ося во время ужина подавится рыбной костью и не сможет дышать. «Скорая помощь» будет опаздывать из-за пробок. Баба Яга свистнет гусям-лебедям. Вместе с Осей помещусь только я. Мы успеем в больницу. Осе сделают операцию, но состояние будет тяжёлым. Меня пустят в реанимацию, и я буду сидеть на стуле рядом с Осей.

– Я выживу? – прошептал Ося.

– Не знаю, я вижу только двадцать девятое февраля, – честно прошептал в ответ Петя.

Лысая и курчавая уставились на рыжую. Рыжая нехотя кивнула.

– Ты знал! – завопила курчавая.

– Всё равно сожрёёём! – прошипела лысая.

– Нельзя, – ответила рыжая. – Они есть в будущем. Этот (кивок на Петю) читает мысли. Этот видел то же, что я.

– Нельзя, – с сожалением подтвердила курчавая и повернулась к лысой. – Подставляй башку.

Лысая нагнулась, и две других дохнули ей на темечко. Лысина чуть загорелась, а когда погасла, от неё отделился кусок кожи и запорхал в воздухе. Лысая тоже дохнула на него, и кожу понесло прямо в руки к Пете.

– А как же она? – Ося показал на рану на лысине.

– Зарастёт до свадьбы-то, – хохотнула курчавая.

– Собеседование закончено, – подвела итог рыжая.

Дверь за спиной у братьев заскрипела и начала открываться. Ося с Петей, не поворачиваясь, спиной вперёд шагнули в темноту.

Их ждал Сан Саныч с потухшей свечкой, так что до квартиры пришлось добираться почти на ощупь, ориентируясь только на два огонька. Это впереди, оглядываясь на них, шла кошка Даша, и глаза её светились.

Сон № 7

Не было никакого сна № 7. Братья спали как убитые. Или как солдаты перед битвой. Без снов.

16. Коллекционер бабочек

Не открывая глаз, Ося похлопал руками вокруг себя. Вроде бы постель. Вроде бы его собственная. Он ещё полежал и повспоминал. Воспоминания обрывались на фиге – неприличном жесте и одновременно ответе на второй вопрос Змея Горыныча. А ведь был ещё третий вопрос… Но Ося его не помнил. Он приоткрыл глаза и огляделся. Он находился в своей комнате. На соседней кровати лежал Петя. И тяжело дышал.

– Петя, – позвал Ося.

– Что? – встрепенулся Петя и сел на кровати. – Где? Когда?

– Закончилось что-где-когда, – сообщил Ося брату, – только я не помню, что было после второго вопроса. Ты помнишь?

Брат помолчал и сказал, что был ещё третий вопрос, но раз Ося не помнит, то и не надо. Потом ещё помолчал и сказал, что, наверное, надо идти наверх. Раз их не съели.

Они собрали все свои вещи: зеркальце, баллончики с живой и мёртвой водой, плакаты с волком и соколом. Когда брали пакет со щукой, увидели, что у неё в зубах зажат кусок кожи, как будто бы опалённый по краям. Ося взял его и повертел в руках. И всё вспомнил: и вопрос, и вспышки молний, и Петин ответ, и лысину с обожжённой кожей. Ему стало грустно.

– Это наш пропуск, – сказал Петя и забрал его. – Пора, брат.

– Пойдём, брат, – ответил ему Ося.

И они вышли из квартиры.

На всех этажах двери были приоткрыты, а в дверях стояли соседи. Нинель Филипповна мяла в руках носовой платок и шмыгала носом. Илюха приветственно поднял руку, сжатую в кулак, а Жора показал двумя пальцами букву «V», что означает «Victoria», то есть «победа». Вася в строгом костюме просто улыбнулась им и кивнула. А Жанна, в красивом зелёном платье, помахала рукой.

На пятом этаже двери были закрыты, и Осе пришлось постучать в восьмую квартиру. На стук никто не отозвался. Петя постучал сильнее. Никакой реакции. Тогда Петя достал из кармана свой красный ключ и сам отпер дверь.

Братья вошли и оказались в огромном музейном зале с лестницей посредине. Лестница была покрыта красной ковровой дорожкой, прижатой к ступенькам латунными штангами, и упиралась почему-то в потолок. На стенах висели картины в тяжёлых резных рамах. Почти в самом центре зала на овальном дубовом столе стояла большая открытая коробка, а в ней бабочки разных цветов и размеров. Бабочек было невероятно много, и все они были прикреплены иголками к картонкам.

– Я вас слушаю, – Дмитрий Константинович стоял у стола и строго смотрел на братьев.

– Мы хотим на чердак, – сказал Петя. – Вот пропуск.