Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год - Вокруг Света

Малик рассказывает:

— В последнее время отец получает заказы на оформление административных зданий. При такой работе надо изготовить много ганчевых досок с повторяющимся узором. Для этого рисунок сначала вырезают на плоском куске резины. По этой форме отливается вторая — уже из ганча. Вот когда отец кончит с ней работать, с этой формы отольют окончательный слепок.

— А орнамент, кто его придумал?

— Вот этот, например, — Малик берет в руки одну из резиновых форм, — называется лола-мадохиль, то есть тюльпан. Посмотрите, в его переплетениях угадывается форма цветка. Это традиционный орнамент, известный мастерам уже многие сотни лет. Но отец знаменит и тем, что сам создает узоры...

Действительно, усто Салима хорошо знают в округе. Его приглашают и в соседние области, и в Узбекистан, и в Киргизию. По всему району в кишлаках стоят на домах его резные печные трубы из ганча. Знают не только усто Салима, а всю династию ганчкоров из Кушдевара — ведь у старика девять сыновей. Всех отец научил резьбе по ганчу, не говоря уже о том, что он подготовил около сорока учеников-резчиков.

Много зданий украсил старый мастер и в Исфаре. Но самая интересная работа, о которой он вспоминает с удовольствием, была в чайхане «Ором».

Каждый из окрестных колхозов имеет в городе свою чайхану. Их террасы нависают над глубоким руслом реки Исфаринки, по которому зимой течет ручеек, а летом, когда в горах тают снега, несется быстрый, в белой пене ледяной поток. Чайханы соперничают друг с другом рецептами заварки чая и обходительностью чайханщиков. Но ни одна не может поспорить своим внутренним убранством с чайханой «Ором». Она стоит в самом центре города, в окружении базара, автовокзала и всех крупных магазинов, но тем не менее оправдывает свое название, означающее в переводе «тихий». Это действительно спокойный уголок, а глядя на ее веселого чойхоначи, хлопочущего у пятиведерных медных самоваров, невольно вспомнишь есенинские строки: «Сам чайханщик с круглыми плечами...»

Человек, впервые пришедший в чайхану «Ором», как бы ему ни хотелось поскорее усесться на удобный, покрытый ковром топчан, как бы ни мучила его жажда, обязательно остановится, едва переступив порог. Он будет долго стоять, закинув голову, и разглядывать ярко расписанный потолок, тонкий узор ганчевой резьбы по голубым стенам. И даже когда он наконец усядется с пиалой в руке, все равно будет сидеть, задрав вверх подбородок, и нараспев читать вплетенные в узор строки великих поэтов Востока: Саади, Джами, Рудаки, Фирдоуси, строки, говорящие о дружбе, нетленности бытия, о любви. А если гость захочет узнать, кто сотворил эту красоту, то веселый чойхоначи с гордостью скажет:

— Потолок расписывали Мукаддасов Бек с дочкой и еще семь мастеров, а резьбу по ганчу делал Салим Валиев с сыновьями — усто из Исфары.

Николай Баратов Фото автора

Кушдевар — Исфара

«Он был манчего и храбрый кабальеро»

Самая громкая слава Ла-Манчи — ее бессмертный Дон-Кихот. Здесь, в этой печальной стране, родился и умер рыцарь печального образа со своим знаменитым конюшим, и народ до сих пор показывает места их подвигав... Простой народ даже верит действительному существованию Дон-Кихота! «Слыхали вы о Дон-Кихоте?» — спросил я в одной деревне у мужика. — «Да, senor, он был манчего (Манчего — житель Ла-Манчи (или Ламанчи), провинции Испании.) и очень храбрый caballero». — «Давно ли он жил?» — «Давно: больше тысячи лет». Хозяин одной венты, где мы останавливались пить воду, с гордостью сказал мне, что в его венте останавливался и ночевал Дон-Кихот».

Эти слова встретились мне в книге известного русского литератора В. П. Боткина «Письма об Испании», что вышла в серии «Литературные памятники».

Боткин путешествовал по Испании в 1845 году, то есть спустя два с половиной столетия после того, как было написано одно из самых выдающихся произведений мировой литературы.

Но вот что интересно. Уверенность в историчности Дон-Кихота подкрепляется некоторыми литературоведческими исследованиями наших дней. Как-то, листая официальный вестник «Эспанья культураль», издаваемый испанским правительством для иностранных дипломатов и журналистов, я наткнулся на такое сообщение: «В одном из городов Ла-Манчи опознан дом, принадлежавший дворянину, который, по некоторым данным, вдохновил Сервантеса на создание образа Дон-Кихота». Далее указывалось, что речь идет о городе Алькасар-де-Сан-Хуая, и приводились подробности поисков, произведенных местным исследователем Анхелем Лихеро. Надо ли говорить, что при первой возможности я постарался увидеть своими глазами «дом Дон-Кихота».

По шоссе, стрелой убегающему на юг от Мадрида, сто пятьдесят километров — полтора часа пути. Позади остаются парки и фонтаны королевской резиденции Аранхузс, оливковые рощи Оканьи, пастбища Темблеке. Пейзаж постепенно принимает бурую окраску, оазисы зелени встречаются все реже. И вот по обе стороны дороги не видно ничего, кроме испепеленной солнцем, потрескавшейся земли.

Проехав городок Мадридехос, сворачиваем на боковую дорогу. Несколько минут спустя петляем по улицам, где когда-то расхаживал Рыцарь Печального Образа. Бели, конечно, утверждения Анхеля Лихеро подкреплены научными доказательствами и, следовательно, соответствуют истине.

Но как найти исследователя, познакомиться с его работами? Вообще-то этот вопрос должен был возникнуть еще в Мадриде. Теперь же надо было искать на месте. А это нелегко: мы приехали в Алькасар в выходной день, и все городские учреждения закрыты.

К счастью, один из нас вспомнил, что в этом городе у него есть знакомый — парикмахер Доминго Парра. Некоторое время тому назад он приезжал в Мадрид, чтобы оформить документы для туристской поездки в Советский Союз. «Помните Фигаро? — говорил он тогда. — Я тоже цирюльник, только не севильский, а алькасарский. И тоже знаю в своем городе всех, а все знают меня».

Цирюльник нисколько не преувеличил своей популярности. Первый же встречный на вопрос: «Где здесь парикмахерская Доминго Парры?»-сразу ответил: «Кто этого не знает? Перед сквером на центральной площади».

Цирюльня была открыта, и в ней не было никого, кроме парикмахера, низкорослого толстячка с добродушным лицом и хитрыми глазками. Он будто ждал нашего визита:

— Наконец-то и вы добрались до самого сердца Ла-Манчи! Надеюсь, у вас есть нежного времени, чтобы познакомиться с достопримечательностями Алькасара. Впрочем, главную из них вы уже видели: это моя цирюльня.

Доминго подвел нас к стенду с фотографиями. Часть из них была снята в Ла-Манче, другие — во время путешествия парикмахера в Советский Союз. Кремль, собор Василия Блаженного, Невский проспект, Крещатик. И улыбающиеся люди вокруг невысокой фигуры толстячка с неизменной гитарой в руках.

— Знаете, — рассказывал Доминго, — «Интурист» устроил для нас билеты в театр на оперу «Севильский цирюльник» и балет «Дон-Кихот». Мы познакомились с исполнителями главных ролей и в этих спектаклях, и в жизни. Кстати, меня называли то Фигаро, то Санчо Пансой...

Пожалуй, у Доминго Парры и впрямь есть что-то от Санчо Пансы. Что? Смекалка, рассудительность, умение остаться самим собой при самых различных обстоятельствах, предприимчивость и доброта.

Напоминание о Санчо Пансе возвращает нас к главной цели приезда в Алькасар. К великой нашей радости, Доминго знаком с Анхелем Лихеро.

— Сразу же после обеда пойдем все вместе к Анхелю. Кстати, вам известно, как он стал крупнейшим специалистом по Сервантесу?

И парикмахер принимается рассказывать.

Во время гражданской войны Анхель Лихеро был политкомиссаром одного из подразделений республиканской армии и, попав в лапы к врагу, не ждал снисхождения. Каждое утро Анхель знал, что наступающий день может оказаться для него последним. Ему была уготована гаррота — смертная казнь через медленное удушение. Ожидание смерти длилось два года. Потом казнь заменили многолетним тюремным заключением. Сырые холодные застенки Оканьи и Бургоса, пытки и издевательства тюремщиков — через все прошел, все вынес Анхель Лихеро.

И вот он на свободе. Но какова эта свобода? В стране хозяйничают франкисты. Каждый шаг, каждое слово «красного комиссара» регистрируются местными властями. В любой момент его могут опять схватить. Знакомые и соседи обходят вчерашнего заключенного стороной: как бы чего не вышло...

Среди немногих смельчаков, отваживающихся встречаться с «подозрительным элементом», — Доминго Парра. Они подолгу беседуют, когда Анхель приходит постричься. Иногда Доминго заглядывает в магазинчик, где Анхель продает электробытовые и хозяйственные товары. Все чаще они говорят о прошлом родного края, воспетого Сервантесом. И сама собой возникает идея: попытаться заглянуть в глубь веков, поискать там современников писателя и его героев.