Было записано - Greko

половину лета, сделав Коркмаса своим представителем в Джигетии и Абхазии. Он четко выполнил все мои инструкции. Связался с владетельным князем Абхазии Михаилом, передав ему мою просьбу стать посредником в переговорах с его соседями. Объездил всех джигетских князей. Не все согласились, но наметились явные подвижки.

На встрече обещались быть от джигетов три князя — Аслан-бей Гечь, Аридба и Цанбаев, от абхазов — владетель князь Михаил и его верный пес, старик Кацо Маргани, и даже от убыхов — брат Курчок-Али, князь Хасан. Что ждать от последнего, я не знал. С Арибда у меня могла вспыхнуть ссора, как и с Кацей Маргани, отношения с которым не заладились с первой встречи. Но я обещал себе не поддаваться на возможные провокации. Слишком важной считал свою миссию. Вытащить Джигетию из пожара Кавказской войны — дорогого стоило. Присяга на верность первого прибрежного народа Черкесии — это весомый прорыв, который многое изменит.

Следовало признать, моей особой заслуги в этой встречи не было. Я лишь ее предложил. Все остальное организовал князь Михаил. И, видимо, приструнил заранее и Аридбу, и Кацу. Они хоть и зыркали на меня сердито, но в руках себя держали. Переговоры прошли спокойно. Договорились, что в следующем году встретимся в укреплении Святого Духа и князья подпишут присягу[2].

— Ты, оказывается, не горец, а русский офицер. Нет между нами вражды, коль ты чужак, — напыщенно попрощался со мной Маргани, посмотрев сердитым оценивающим взглядом на невозмутимого, обвешенного оружием Коркмаса, стоявшего за моей спиной.

Новоиспеченный уздень князя Гечь и прапорщик русской службы (я-таки выбил ему и титул, и звание, а кумык с достоинством принял и то, и другое) посматривал с усмешкой на коренастого и крепкого, несмотря на почтенный возраст, Кацу. Старик старался молодиться. Я и сам с трудом чуть не расхохотался, глядя на его розовые усы: он их подкрашивал краской, выбрав столь нелепый оттенок. Но сдержался. Раскланялся, высказав все положенные старшему любезности.

— Не слушай старого дуралея, — подмигнул мне князь Хасан, когда мы остались одни. — Вражды у него нет, скажет тоже… Знай, зла на тебя из-за брата не держу.

— Я отомстил его убийце.

— Я в тебе, Зелим-бей, не сомневался!

— Больше не Зелим-бей. Штабс-капитан Варваци.

— А мне по душе старое прозвание твое. Мой дом все еще открыт для тебя! Маршаний из Ачипсоу тебе привет также передал.

Подумать только! Шапсугия для меня закрылась, а в Джигетии и даже среди убыхов остались друзья. Это может быть полезно для будущего.

Так и рассказал начальнику штаба Корпуса, когда докладывал результаты своих летне-осенних миссий. Мы встретились в Тифлисе. Там на 8-е ноября было назначено большое совещание с участием всего руководства ОКК и военного министра графа Чернышева, собравшегося для такого случая прибыть в Грузию из Петербурга.

— Считаю полезным ваше участие в совещании, господин штабс-капитан, — проявил редкую для него любезность «крошка» Коцебу. — Соберется все руководство ОКК. Будут решать, как вести войну дальше.

Вот он мой шанс! Шанс раскрыть глаза людям, от которых зависит принятие судьбоносных решений. Лишь бы не профукать его, лишь бы найти верные слова. Хватит лить на Кавказе кровь понапрасну. Не может просто так кануть в Лету подвиг капитана Лико и рядового Осипова! А с учетом того, что до 8 ноября оставалось чуть больше месяца, у меня был хороший запас по времени, чтобы все тщательно обдумать и подготовиться.

Так мне казалось, во всяком случае. Вот только все домочадцы были против такого плана. Не видевшие меня давно, они требовали внимания, участия. Во главе движения «Косту за жабры!» стояла, конечно же, моя благоверная. Её бы воля, ни с кем бы меня не делила и из дома не выпускала, разрешая только, наверное, иногда покидать спальню, чтобы подкрепиться. Но и остальным хотелось со мной поболтать, поделиться новостями. Всем не терпелось прочувствовать благостное состояние наконец-то полностью собравшейся семьи. Отказать я им не мог. И самому очень хотелось, и, полагаясь на старый студенческий опыт из прошлой жизни, решил, что и одной ночи хватит, чтобы подготовиться к экзамену. В общем, ушел в загул.

Первую же большую встречу Миша и Микри потребовали провести не в таверне, что в любом случае, несмотря на принадлежность её семье, подразумевало некий официоз, а в их недавно купленном доме. Совместить, так сказать наше воссоединение и новоселье. Идея всем понравилась. Кроме того, решили никого не приглашать и провести этот вечер в узком семейном кругу.

Тома купила им дом недалеко от нашего. Я долго смеялся, сказав, что такими темпами моя грузинка скоро захапает и подомнет под свою ножку весь район, прилегающий к гостинице. Тома шутку не оценила. Я понял, что именно такие планы у неё и выстраиваются в голове. Тем более, что Миша, применяя надежную тактику китайской пытки, каждый день напоминал Тамаре о необходимости открывать новые гостиницы.

Что я сразу оценил, когда мы втроем подошли к дому Миши и Микри, что он был заметно больше нашего. Поцеловал жену, удивляясь в очередной раз её стратегическим талантам. По правде, у меня было беспокойство относительно одесской парочки. Не скучают ли они? Не разочарованы ли? Не думают ли вернуться обратно в «Ах, Одессу», ну, или в Крым? Тома фыркнула.

— Ты думаешь, я не задавалась такими же вопросами?

— Как я мог о таком подумать⁈ — изгалялся я. — Чтобы моя жена да не держала свои ручки на пульсе всего, что касается семьи⁈

— Позубоскаль мне еще! — предупредила супруга.

— Ну, ладно! Выкладывай!

— Они счастливы! — Тома расплылась в широкой улыбке. — Микри призналась.

— Объяснила?

— Все просто. У неё есть все, о чем мечтает любая женщина: муж, дом, работа, ребенок. Еще призналась, что только здесь Миша чувствует себя абсолютно счастливым. Он бы не смог так продвинуться ни в Одессе, ни в Крыму. А здесь он бегает с утра до вечера, как заведенный, совсем не устает и всегда улыбается. Он делает дело! И делает его так хорошо, что с ним уже раскланиваются все видные люди Тифлиса, ищут с ним дружбу. Все, что его волновало и не давало полностью насладиться своим положением — бездетность Микри и её страдания по этому поводу. Но и это уже позади.

Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться, узнав про желание сильных мира сего завести знакомство с Мишей. Вот откуда, может быть, пошла столь характерная для всей страны, а в