Прекрасная Катрин - Жюльетта Бенцони

Солнце приближалось к зениту, и жара становилась невыносимой, проникая даже сквозь толстые стены Лоанса. Воздух был душным и спертым; от движения всех этих сбившихся в кучу людей поднималась пыль, отливавшая золотистым блеском в солнечных лучах. Это было красиво, но не давало вдохнуть полной грудью. Кроме того, от оборванцев шел невыносимый запах грязи, пота, нечистот. Страх заставлял их держаться друг друга, невзирая на тесноту и отвращение. Наверное, они считали, что за порогом этого убежища, где их охраняла святость служителей Господних, ждет неминуемая смерть, притаившаяся в каждом переулке, залитом солнцем.

Катрин боялась чумы ничуть не меньше, однако запах перегретых людских тел вызывал у нее тошноту. Она задыхалась и, увидев, как уходят монахи, раздавшие весь хлеб, услышав, что со всех сторон доносится храп разморенных оборванцев, поднялась и двинулась к выходу. Поймав встревоженный взгляд Готье, Катрин улыбнулась и шепнула:

– Очень душно! Пойду немножко подышать.

Понимающе кивнув, он продолжил разговор со своим высоким худым соседом. Сара спала глубоким сном, иногда отмахиваясь рукой от мухи, которая норовила сесть ей на нос.

Снаружи было еще жарче, с раскаленного неба словно спускалась обжигающая пелена. Но, по крайней мере, здесь было какое-то движение воздуха, а главное, ничем дурным не пахло.

Катрин сделала несколько шагов, стараясь держаться в тени домов, потом уселась на приступку для лошадей у дома суконных дел мастера и несколько раз глубоко вдохнула. От солнца ее укрывал козырек крыши, раскалившийся добела. Возможно, она задремала бы, прислонившись к теплому камню, если бы внимание ее не привлек какой-то человек, который, выглядывая из-за угла, делал ей знаки.

Привстав, она огляделась вокруг. Однако человек продолжал призывно махать руками. Очевидно, он обращался именно к ней. Катрин приложила палец к груди и вопросительно взглянула на него. Он энергично закивал. Заинтригованная этим приключением, молодая женщина встала и направилась к статуе Богоматери, стоявшей на углу. Незнакомец оказался маленьким человечком в ужасающих лохмотьях, сквозь которые проглядывало голое тело. Он был невыразимо грязен, с черными от пыли руками и ногами. Когда Катрин подошла к нему, на его лице изобразилось подобие улыбки.

– Вы меня звали? – спросила она. – Что вам нужно?

Оборванец осклабился:

– Я слышал, как вы разговаривали с братом Тома. Знаю, что вы хотите выбраться из города. Я могу вам помочь.

– Это опасно. Ради чего вам совать голову в петлю?

– Может быть, у вас найдется, чем отблагодарить бедного человека. Я уже два года даже денье не держал в руках.

– Тогда подождите минутку. Я пойду предупредить моих спутников…

Маленький человек удержал ее, схватив за руку.

– Нет. Я сильно рискую. Покажу вам, как выбраться, а уж вы проведете своих друзей. Может быть, вам стоит дождаться ночи.

Катрин колебалась. Ей не хотелось далеко отходить от Готье и Сары, но оборванец был прав. Если они пойдут все вместе, то это может привлечь внимание. Если появился хоть какой-то шанс спастись бегством, было бы безумием не использовать его. Взглянув в сторону Лоанса, она спросила:

– Где это?

– Совсем рядом… Стена в двух шагах отсюда. Пойдемте!

Он вцепился в ее руку черными скрюченными пальцами и потащил за собой. Катрин не сопротивлялась. Ей так не терпелось продолжить путь к замку Шантосе! Оборванец свернул в переулок, такой узкий, что в нем нельзя было разойтись двоим. Это был тупик, на краю которого лепились бесформенные лачуги, а сзади возвышалась серая стена северной куртины. Бродяга направился прямо к лачугам, но, когда он пригнулся, чтобы войти в низенькую дверь, она инстинктивно отступила назад. Он посмотрел на нее, сощурив глаза и недобро ухмыляясь.

– Если бы выход был посреди улицы, солдаты давно бы его перекрыли. Пойдемте. Сами увидите!

Катрин подумала, что он, наверное, обнаружил подземный ход, ведущий из этой лачуги в поля. Решившись, она склонила голову и вступила в узкий, темный и грязный проход, который с большой натяжкой можно было назвать коридором. Казалось, он шел под землю, однако в конце его молодая женщина углядела какую-то дверь из неплотно прибитых досок. Оборванец пинком открыл ее, таща за собой Катрин с неожиданной силой. Дверь хлопнула за ними, а оборванец торжествующе закричал:

– Я сдержал слово, ребята! Смотрите, кого я вам привел!

Катрин обуял ужас. Это был мрачный подвал, едва освещенный слуховым окном, в котором набилось около двадцати человек в отрепьях. Они встретили ее появление громким гоготом и радостной руганью. Со всех сторон она видела похотливые лица, глаза, горящие волчьим блеском. Это была ловушка, куда она так глупо позволила себя заманить. На какое-то мгновение гнев победил страх, и она в ярости повернулась к маленькому оборванцу.

– Что все это значит? Куда вы меня затащили?

Тот, осклабившись, еще крепче сжал ее руку с силой, которую трудно было заподозрить в столь хлипком на вид человечке.

– К славным парням, которые давно не баловались с женщинами. Нас выпустили из тюрьмы, чтобы мы сжигали трупы. А в этом подвальчике мы отдыхаем в сильную жару. Пожрать и выпить нам дают вдоволь, только вот девок у нас нет! На улицах можно встретить только дохлых или больных, все остальные попрятались.

С нар поднялся бандит с безобразным рябым лицом и, ковыляя, подошел к Катрин. Остальные почтительно расступились перед ним.

– Красивая! – протянул он отвратительным скрипучим голосом. – Где же ты ее раскопал, Куница? Ты же знаешь, как опасно брать девку с улицы!

– Еще бы не знать! Так ведь она не из города. Пришла прямо перед тем, как губернатор приказал закрыть ворота. Я ее еще на площади приметил, а потом выследил в Лоансе. Посмотри на нее! Настоящая красотка!

– Сам король не побрезговал бы! – одобрительно проскрипел колченогий. – Ты заслужил свой кусок мяса, Куница…

Черная лапа хромого ухватила ее за подбородок. Катрин отпрянула, но сзади ее схватили сильные руки. Словно молния блеснула в ее мозгу, и она поняла, что попала в руки преступников, тех самых ужасных людей в цепях, которых недавно видела на площади, когда они крючьями стаскивали к костру трупы. Животный страх овладел всем ее существом, и она бессильно обмякла в руках бандитов, чувствуя, как у нее подгибаются ноги. Ей казалось, что адский круг сужается, она слышала короткое учащенное дыхание, видела отвратительное вожделение на грязных лицах.

Колченогий погладил ее по щеке. Он придвинулся к ней так близко, что она стала задыхаться от запаха гнили, исходившего от него. Дрожа от бешенства, отвращения и стыда, она ощущала, как чужие грубые руки развязывали шейную косынку, расстегивали корсаж. Бандиты смотрели во все глаза, затаив дыхание и боясь пошевелиться, как будто пред ними совершался некий священный обряд. Но когда в тусклом свете подвала пред ними предстали обнаженные круглые плечи, красивое молодое тело с бархатной блестящей кожей молодой женщины, они, словно по сигналу, бросились на нее, срывая остатки одежды. Толкаясь и мешая друг другу, они ощупывали это великолепное тело. Но тут раздался скрипучий голос колченогого: