Клюква в сахаре - Анастасия Боровик

— Ты хочешь сказать, что больше не похожа на свою маму? — уточнил Аркадий.

— Нет, нет! Он избавился от своей зависимости! Он сейчас побежал за ней, ты бы видел, как быстро он зашагал! Ах, молодость, как же это прекрасно, — воскликнула Марина.

— Девочка моя, тебе всего лишь 20 лет, ты и сейчас молода, — с лёгким смехом произнес её супруг Аркадий Павлович Котт. — А вот Егорке уже далеко за 30, так что там уже взрослые страсти.

— Ах, Аркаша, она такая милая! Темненькая, худенькая, маленькая, немного диковатая, но как хочется накормить и обогреть её. Вот уж у кого точно нет проблем с лишним весом, — с улыбкой произнесла девушка. Надо бы пригласить её в гости, — добавила Марина.

— Твоя милая девочка сидела в тюрьме, — заметил Аркаша. — Между прочим, почти за убийство.

Марина помолчала, а затем услышала голос Егора:

— Кого ты опять собралась кормить, Марина? Привет Аркадию. Раз уж ты мне помешала, садись и расскажи, что за срочность привела тебя сюда.

Девушка попрощалась с мужем, убрала телефон в сумку, села за стол, достала коробочку с выпечкой и протянула её Егору.

— Это новые кексики с манго, специально для тебя. В следующий раз я сделаю с клюквой, — сказала она с хитрой улыбкой.

— Ты знаешь, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали? Твой муж уже высказал тебе своё мнение о моём выборе? — спросил он с усмешкой.

— Ну и что? Не ему же с ней жить, а тебе. Нам нужно привлечь её в наш дом, мы окутаем её любовью, — уверенно заявила девушка.

— Марина, давай поговорим о чём-нибудь другом, — вздохнул Егор. — Я думаю, она не захочет видеть тебя, а если ты узнаешь, как я с ней познакомился, то и ты не будешь испытывать к ней тёплых чувств.

Девушка помолчала, а затем добавила:

— Ты же знаешь, что говорит наш любимый Павел Сергеевич, отец моего мужа: не позволяй прошлому испортить твоё будущее. У каждого есть шанс изменить свою жизнь.

Слегка натянуто улыбнувшись, она достала папку с фотографиями.

— Я принесла фотографии для своей кулинарной книги. Мне нужно, чтобы ты выбрал, в каком стиле будем их печатать.

— Хорошо, давай посмотрим, — сказал мужчина, вздохнув, и принялся рассматривать яркие фотографии всевозможных кексов.

— Егор? — тихо позвала его Марина. — А к моей маме ты чувствовал то же самое?

— Нет, твоя мама была для меня просто мечтой, наваждением, — тихо ответил Егор.

— А она? — спросила девушка, пристально глядя на мужчину в ожидании ответа.

— Она — это реальность, то, что действительно существует. Твоя мама разрушала мой мир и строила на его месте свой, а эта женщина позволяет мне создавать мой мир, бережно оберегает его и гармонично вплетает в него свой, — с улыбкой глядя на Марину, задумчиво произнёс мужчина. — Она — моё спасение.

Затем он быстро сменил тему разговора, отдал фотографии Марине и указал на те, которые ему понравились:

— Вот этот стиль хорош! Яркие, кислотные картинки, прямо как ты, только нужно будет ещё добавить разрезы кексов, — выбрав фотографии, отметил мужчина.

Девушка поблагодарила мужчину и, убирая фотографии, решила задать вопрос, который её волновал.

— Я так понимаю, скоро состоится презентация книги Зои? Как всегда, ты делаешь очень красивые жесты для тех, кто тебе дорог. Ты пригласишь нас с Аркашей? — спросила она. Егор с готовностью кивнул, но затем предупредил:

— Однако, если Зоя снова решит сбежать от вас, то уйдёте вы, — сказал он. Девушка обиженно надула губки:

— Я же не виновата, что похожа на маму как две капли воды, и теперь это создаёт проблемы.

— Твоя мама была красавицей, как и ты, и маленькая Анечка. Так что радуйся и иди уже, и не дуйся, — сказал Егор, и девушка, мило попрощавшись с ним, вышла из кабинета.

Егор стоял у окна, и его мысли уносились к девушке, которая сейчас сидела на скамейке в парке. Она с грустью наблюдала за голубями, прыгавшими друг на друга от накиданного ею хлеба. Ей было так печально от осознания собственной никчемности, что даже слёзы не могли её утешить. Она чувствовала лишь опустошение.

«Честное слово, лучше бы я порыдала», — подумала она и, рассердившись, швырнула кусок хлеба, едва не угодив голубю прямо в голову. «Прости, птичка», — прошептала она. «Я, наверное, настоящая неудачница». Зоя Клюкина начала вспоминать свою книгу, остро переживая каждое написанное слово. В её сознании начали появляться строки из произведения:

«Однажды, когда Чеймарина пришла к нему в отчаянии, она призналась, что ждёт от него сына. Принц решил оставить её и женился на ней, чтобы их сын мог быть признан как наследник престола…

…Принц тосковал по Чеймарине и их общению, но не мог признаться ей в своих чувствах и простить за обман. Он приходил к ней и каждый раз просил съесть клюкву в сахаре, чтобы она превратилась в его возлюбленную, ведь ему так хотелось увидеть свою истинную любовь… Однако Чеймарина отказывалась, надеясь, что принц Света полюбит её настоящую, забудет о возлюбленной и постепенно привыкнет к Чеймарине. И снова они проводили время вместе, узнавая друг друга ближе…

…и вот Чеймарина родила сына. Когда принцу показали ребёнка, он осознал, что эта девушка подарила ему новую жизнь. Он понял, что простил её и забыл свою первую любовь. Но было уже слишком поздно… Лекарь сообщил, что Чеймарина умирает…»

В кабинете у окна всё ещё стоял Егор, вспоминая финал этой сказочной истории. Он надеялся, что в жизни всё будет совсем не так, как в книге.

«Принц поспешил к Чеймарине, чтобы сообщить о своих настоящих чувствах, но, когда он вошёл в комнату, то увидел, что на кровати лежит не она, а его первая возлюбленная. Чеймарина съела ягоды, смешанные с сахаром, попрощалась с принцем и попросила беречь их сына. Она также передала ему волшебную куклу, которая должна была защищать их мальчика…

…Девушка сделала это, чтобы принц смог попрощаться со своей возлюбленной, так как она думала, что он никогда не сможет полюбить её. А принц, рыдая, произнёс: «Зачем, Чеймарина, ты это сделала? Не о ней мои мысли…

…и умерла Чеймарина, так и не узнав, что принц полюбил её и именно благодаря ей перестал страдать и забыл свою возлюбленную… И жил принц со своим сыном, вспоминая о том, как Чеймарина стала его спасением…»

Глава 7

Девушка поднималась в лифте и пристально разглядывала себя в зеркале. На её лице читалась обеспокоенность своим внешним