Уильям Шекспир. Гений и его эпоха - Энтони Берджесс

Естественно предположить, что Уилл хотел жениться на девушке по имени Энн Уэтли. Имя достаточно обычное для центральных графств Англии и даже присвоено четырехзвездочному отелю в Хорс-Фэр, Бенбери. Ее отец, возможно, был приятелем Джона Шекспира, возможно, он дешево продавал лайку, могли быть разные причины, по которым Шекспиры и Уэтли и их достигшие брачного возраста дети находились в дружественных отношениях. Посланный в Темпл-Графтон с заданием купить кожи, Уилл мог влюбиться в хорошенькую дочку, благоухающую, как май, и пугливую, как лань. Ему было восемнадцать, и он был весьма впечатлителен. Зная кое-что о девушках, он, вероятно, понимал, что эта девушка именно то, что ему надо. Возможно, это чувство совсем не походило на то, что он испытывал к госпоже Хэтауэй из Шоттери.

Но почему, собравшись жениться на Энн Уэтли, он связал судьбу с другой Энн? Я полагаю, как написали бы в вульгарном женском журнале, он был охвачен любовью к одной, а чувственным влечением — к другой. Весьма логично предположить, что он впервые познал физическую близость с Энн Хэтауэй весной 1582 года, возможно, на ежегодном майском празднике. Возможно, они познакомились несколько раньше, но разница в их возрасте была слишком велика, и сексуальное сближение невозможно, пока он не достиг зрелости. У них была разница в восемь лет: в момент заключения их брака Энн было двадцать шесть, а Уиллу — восемнадцать. Ее отец, умерший в 1581 году, был фермером в Шоттери, и дом, известный нам под названием дом Энн Хэтауэй, теперь является, строго говоря, фермой Хьюланд. Завещание Ричарда Хэтауэя обязывает его сына и наследника, Бартоломью, переехать на ферму и управлять ею от лица вдовы. Вдовой была вторая жена Ричарда, не родная мать Энн, и Энн, очевидно, пришлось жить в доме, полном просто полуродни, так как у нее было три сводных брата, и через три месяца после вступления в права наследования Бартоломью, к ним присоединилась и его жена (Бартоломью теперь получил возможность жениться), которая, вероятно, чувствовала себя на ферме хозяйкой, а вдова Ричарда Хэтауэя жила на ферме в качестве вдовствующей королевы. Положение Энн на ферме было достаточно неопределенным, хотя она, конечно, обязана была работать: возможно, присматривать за маслобойней. В двадцать шесть лет, критическом для незамужней возрасте, она, должно быть, начала отчаянно подыскивать мужа, — возможно, дома ей уже пеняли за столом во время еды на затянувшееся девичество.

Одним из способов выйти замуж была беременность. Совершивший неблаговидный поступок согласился бы жениться, возможно, под воздействием угроз или под дулом ружья. В поэме Уилла «Венера и Адонис» рассказывается о том, как зрелая богиня обхаживает красивого юношу, еще не готового к любви и увлекающегося пока лишь охотой. Венера — чувственна, красноречива, весьма настойчива, но глупый птенец отвергает предлагаемые ею сокровища. Он отправляется охотиться на дикого кабана, и дикий кабан насмерть пронзает его клыками. Венера рыдает, отчасти от жалости к себе: это прекрасное, но искалеченное тело уже недоступно ее соблазну. Но Уилл-Адонис, совершенно точно, не тратил время на беготню за кабаном, и Венере-Энн не пришлось слишком долго уговаривать его. И хотя он пытался жениться на другой, она победила, не прибегая к красноречию. Как излагает это Стивен Дедал, как бы ни старались другие, Энн знала способ.

Я думаю, что красивый юноша, каким, возможно, был Уилл (каштановые волосы, нежный взор, хорошо подвешенный язык, цветистые цитаты из латинской поэзии), вкусив тело Энн весной, не жаждал вернуться в Шоттери с наступлением лета, чтобы насладиться им снова. Возможно, Энн уже заговаривала о преимуществах любви в освященной брачным союзом постели, вдали от поля с коровьми лепешками и колючими стебельками, а слово «женитьба» так же сильно пугало Уилла, как любого юношу на его месте. Но, по иронии судьбы, он влюбился в юную Энн и сам заговорил о браке. Эта Энн была целомудренной, а не похотливой и развившейся не по годам, и, возможно, не было ничего странного в том, что ее семья не позволила объявить о помолвке. Лицемерил Уилл или нет, испытывая к ней почти платоническое вожделение все долгое лето 1582 года, неизвестно, но, будучи сильно уязвленным, он ощутил страстное желание. Скорее для того, чтобы сохранить этот нежный цветок, он совершил необдуманный поступок, отправившись, возможно, к собственному удивлению, вновь в Шоттери, — Адонис, разыскивающий Венеру. В августовских полях вскипела страсть — очистительная мера (так, вероятно, он оправдывал себя), способ сохранить свою платоническую любовь к другой Энн до тех пор, пока ее и его родители не дадут благословления на брак. Энн забеременела.

Лишь два века спустя изобретение презерватива позволило вздохнуть спокойно мужской части населения Англии; до этого же вожделение было рискованной вещью. Однако у сельских парочек были самодеятельные контрацептивные идеи, включая грех Онана, и майские совокупления, в частности, не обязательно приносили плоды в новом году. Но Уиллу не повезло. Или он проявил чрезмерную беспечность. Или был слишком возбужден в тот августовский день.

Два уорикширских фермера, которые дали поручительство в Вустере 28 ноября 1582 года, были мессиры Фалк Сэнделс и Джон Ричардсон, возможно, друзья покойного Ричарда Хэтауэя, и после его смерти по-доброму относившиеся к его дочери. Я вижу их взявшимися за Уилла, когда стало очевидно, что Энн беременна, и посоветовавшими ему вести себя как подобает мужчине. Уилл, возможно имея на то основания, хоть это и выглядело неблагородно, скорее всего, ответил им, что, коль скоро она вела себя столь свободно с ним, вполне вероятно, была столь же свободна и с другими. Понравиться это не могло, и четыре дюжих фермерских кулака, возможно, стали угрожать Уиллу. Когда же наступил ноябрь, Уилл понял, что в недалеком будущем ему грозит свадьба под дулом пистолета и в связи с этим нажал на Уэтли и на свою семью, убеждая их в необходимости немедленно сочетаться браком с девственной Энн. Зачем такая спешка?

Со 2 декабря по 2 января свадьбы были запрещены. На заключение брака в этот период требовалось специальное разрешение, которое стоило дорого: таково было отношение церкви к рождественскому посту, а с 27 января по 7 апреля был также наложен строгий церковный запрет. Можно было обойтись без ненужных расходов и заключить брак до начала рождественского поста. Вот откуда эта запись в Вустерской приходской книге от 27 ноября.

Именно в этот момент на сцене появились Сэнделс и Ричардсон с их невероятным вознаграждением в сорок фунтов: большая сумма в те дни, ее почти хватило бы на то, чтобы купить «Новое место», самый красивый дом в Стратфорде. Этих денег хватило, чтобы обезопасить епископа Вустерского и его верных слуг, любую сумму можно было позаимствовать ради выдачи специального разрешения на брак «Шагспира» и Энн, которую с напускной скромностью и незаслуженно назвали «девушкой». Оплата обеспечила разрешение, ничто не могло воспрепятствовать этому браку, он имел законную силу: не было никаких предыдущих браков со стороны каждого партнера, не было никаких запретных кровосмешений. Особое разрешение давало право оглашать в церкви имена вступающих в брак только два, а не три раза, как это требовалось по церковному уставу. Энн с помощью физически сильных и могущественных друзей доказала, что она нашла выход из положения.