Тайная страсть - Джоанна Линдсей

Значит, настало время, когда его светлость, князь Александров соизволит наконец известить о своем появлении? Прекрасно, пусть приходит, да поскорее, пока Кэтрин все еще вне себя от ярости и готова разорвать его!

Однако никто не приходил, и минута за минутой продолжали тянуться уныло и бесконечно.

Кэтрин отставила тарелку и снова начала мерить шагами пол, но не успела несколько раз обойти комнату, ожидая каждое мгновение, что дверь откроется, как почувствовала, что кожу начало покалывать в тех местах, где к ней прикасалась простыня. Нервы! Просто представить немыслимо! Она, которая всегда была невозмутима, как скала, теперь трусит и нервничает!

Кэтрин подошла к ночному столику и налила себе бренди. Это поможет подкрепить силы. Не подумав о последствиях, она одним глотком осушила бокал. Жаль, конечно, но времени совсем нет. Князь может вот-вот явиться, а ей нужно расслабиться, взять себя в руки.

Кэтрин села, вынуждая себя успокоиться. Но ничего не помогало. Теперь уже все тело горело, и жар с каждым мгновением усиливался.

Кэтрин вскочила, налила себе еще бренди и на этот раз стала пить уже маленькими глоточками. Не хватало еще опьянеть, и все из-за расстроенных нервов! Она снова заходила по комнате, но теперь малейшее прикосновение атласа к коже становилось совершенно невыносимым. Первым порывом Кэтрин было сбросить простыню, но она, конечно, никак не могла сделать это. Нельзя же разгуливать по комнате голой! Слава Богу, она еще не забыла о скромности.

Кэтрин замерла посередине комнаты, боясь шелохнуться. Но и это не помогло. Казалось, каждая частичка тела наполнилась энергией, побуждающей ее двигаться. Стоять на месте было невозможно.

Она начала поводить плечами, потягиваться, нервно перебирать простыню. Никогда в жизни не чувствовала Кэтрин такой нетерпеливой потребности что-то делать. И тут случилось нечто еще более странное. Кэтрин могла бы поклясться, что ощущает, как кровь бежит по жилам все быстрее и быстрее Нет, это просто невозможно… и однако происходит именно с ней. Как странно и неприятно!

Дверь, наконец, открылась, но вошла всего лишь молодая горничная и, захватив поднос с остатками еды, удалилась. Говорить с ней не было смысла — девушка понимала только по-русски, и поэтому Кэтрин решила выпить еще бренди, но тут же упрямо покачала головой. Нет, она и так уже немного пьяна? а ведь ей сейчас нужно быть собранной, и голова должна оставаться ясной.

Кэтрин села на постель, но тут же услыхала собственный стон. Глаза ее широко раскрылись. Да что это с ней творится? Должно быть, во всем виновата проклятая простыня. Нужно избавиться от нее, хотя бы на несколько мгновений.

Кэтрин развязала простыню и, вздрогнув, почувствовала, как она сползла вниз и зеленым озерцом легла у ног. Девушка инстинктивно скрестила руки на груди, но тут же словно молния пронзила ее с головы до ног. Кэтрин охнула. Почему ее груди внезапно стали такими чувствительными? Но ощущение было приятным. Такого раньше она никогда не испытывала.

Оглядев себя, Кэтрин была поражена, заметив, как разгорелась кожа. А соски превратились в твердые крохотные пуговки, и это странное покалывание… покалывание во всем теле…

Кэтрин провела ладонью по руке и снова застонала. Нет, что-то, несомненно, неладно. Она вся была словно открытая рана… нет, не рана… Кэтрин не знала, как описать все, что с ней происходит, но волны жара прокатывались по ней, загораясь в лоне нестерпимым пламенем.

Кэтрин, сама того не сознавая, откинулась на постель, беспокойно извиваясь. Она заболела! Конечно же! Еда!

И она с ужасом осознала, ясно, бесповоротно, что ей скорее всего подсыпали что-то в пищу.

— Господи, что они сделали со мной?

Но им совершенно ни к чему желать ее смерти. Вряд ли Кэтрин отравили, видимо, ей плохо от того снадобья, что они подсыпали. Просто смешно — уж они, конечно, совсем не ожидали, что ее будет сжигать лихорадка. Но отчего она вся горит и не находит себе места до такой степени, что не может управлять даже движениями собственного тела?!

Кэтрин свернулась клубочком на постели, охваченная страхом и отчаянием. Простыня немного охладила разгоряченную кожу. Кэтрин перевернулась на живот и на несколько благословенных мгновений почувствовала некоторое облегчение Приятная усталость охватила ее, усталость и надежда, что все кончилось. Напрасно! Кэтрин почувствовала, как огненные волны снова захлестывают ее со все большей силой, и эта непрестанная пульсация в лоне, почти боль. О Боже!

Кэтрин снова перевернулась на спину, вцепившись руками в перину, откинув голову, тяжело дыша. Она совершенно не могла совладать с собой: тело выгибалось, извивалось, металось, и она даже не понимала, что делает, не имела представления о том, сколько времени прошло. Ее нагота, положение, в котором она очутилась, — все было забыто в пожирающей тело лихорадке.

Двадцать минут спустя, когда князь Александров вошел в комнату, Кэтрин, окончательно потеряв голову, не могла думать ни о чем, кроме палящего жара, охватившего ее. Она даже не слышала, как открылась дверь, не сознавала, что он встал над ней, зачарованно следя за каждым ее движением темными бархатистыми глазами.

Дмитрий застыл, захваченный сладострастным зрелищем. Она билась, выгибалась дугой, терлась о покрывало, словно в истоме, в мучительной агонии страсти. Самые чувственные женщины в его постели именно так отвечали на его ласки. Он ощущал их движения под собой, они доставляли ему удовольствие, однако никогда не видел ничего подобного со стороны. Сцена была настолько эротичной, что Дмитрий почувствовал, как напряглась и поднялась его мужская плоть под свободным халатом — единственной одеждой, которая на нем была.

Странно, что эта маленькая английская роза делала с собой в одиночестве, чем довела себя до такого состояния? Какой приятный сюрприз! А он еще весь вечер жалел о том, что так опрометчиво послал за ней Владимира! В конце концов, если признаться честно, в ней не было ничего такого, что могло бы возбудить в нем страсть. Во всяком случае, он думал так… до этого момента.

Когда Кэтрин наконец поняла, что в комнате кто-то есть, Дмитрий уже стоял у изножья постели, небрежно прислонившись к кроватному столбику.

Этот портрет… Оживший Адонис… Невозможно. Он не может быть настоящим — она просто бредит. Но нет, вот он стоит, во плоти и крови.

— Помогите! Мне… мне нужен… Горло Кэтрин пересохло до такой степени, что она едва ворочала языком. Она медленно провела по губам языком:

— Доктора…

Полуулыбка Дмитрия мгновенно исчезла. Нахмурившись, он заглянул в глаза женщины. Еще один сюрприз. Такого необычного цвета и горят страстью. Он был совершенно уверен, что она скажет, как сильно желает его. Но доктор!