Таблетка от страха - Андрей Курпатов

Когда вы испытываете страх непосредственно при столкновении с угрозой - это естественная биологическая реакция. В любой другой ситуации, когда никакой непосредственной, видимой, слышимой опасности нет, т. е. на вас не несется автомобиль, вы не падаете с высоты в сто двадцать пять метров, вам не отрывают голову и вы не объяты пламенем, а просто сидите дома на своем диване перед телевизором, - испытывать страх, по крайней мере, странно.

Сейчас я вспоминаю одну свою пациентку, которая не могла смотреть телепередачи, в которых использовались панорамные съемки с высоты. Она начинала бояться! Как вы думаете, надо ей было проходить психотерапевтическое лечение или же этот ее страх был «нормальным»? Думаю, что тут двух мнений быть не может - подобный страх безусловно невротической природы.

Эта моя пациентка (как и все мы в большом числе случаев) реагировала чувством страха не на фактическую угрозу, а на собственное представление об угрозе, на свою фантазию. Такая «опасность» находится в нашей голове, а вовсе не разгуливает по улицам и даже в квартиру зайти не может. Место ее локализации строго ограничено - внутри соответствующей черепной коробки, и только! Мы сами эти страхи изготавливаем и сами их поглощаем. Риска для жизни - никакого, но вот и жизнь с таким добром - никакая…

Но как же мы дошли-то до такой жизни?!

Неожиданное случается в жизни чаще, чем ожидаемое.

Страхи бывают двух видов - нормальные и невротические. Первые отличаются от вторых наличием зримой (объективно воспринимаемой) угрозы, которая не додумывается и не преувеличивается. Кроме того, во время естественного страха мы практически его не чувствуем, а полностью сосредоточены на проблеме, которую и пытаемся решить в этот момент. Если же вы думаете о том, что с вами может произойти (т. е. строите предположение, гипотезу), и боитесь, при этом хорошо чувствуете, что боитесь, понимаете, что боитесь (можете это понять), значит, арах, который вас поймал на свой крючок, - страх невротический, и от него следует избавляться.

Привычка бояться

Смотрю я однажды программу Николая Дроздова «В мире животных». Мягкий и вкрадчивый голос ведущего комментирует документальный фильм о научной экспедиции по изучению поведения белых медведей, живущих далеко-далеко за полярным кругом. Причем забрались эти мишки в такую даль, что и человека-то никогда в своей жизни не видели. Но, как говорится, где только не ступала нога ученого! И сейчас, на наших глазах, этим белым «царям» Арктики предстоит познакомиться с представителями вида homo sapiens.

В целом ничего необычного и экстраординарного до сего момента на экране не происходит - ну увидят теперь белые медведи человека, будут знать, как он выглядит, что с того? Но вот Дроздов произносит замечательную в своем роде фразу: «Исследователям нужно вести себя очень осторожно, ведь эти животные еще никогда в своей жизни не видели человека, а потому и не научились его бояться». Для большинства телезрителей - это все та же передача, одна из многих, ничего выдающегося. А жаль! Очень жаль!

Попробую объяснить суть моих восторгов. Ничего сверхъестественного, разумеется, в этой передаче не прозвучало, но пример, право, весьма и весьма показательный, а потому сделать из него выводы сам бог велел. Все наши страхи делятся на две большие группы - одни детерминированы у нас генетически, другие воспитаны, натренированы. Например, высоты мы боимся (в разумных пределах, конечно) биологически, а вот своего начальника - обучившись этому страху.

И где бы мы ни оказались на большой высоте - на скале, на краю крыши многоэтажного дома или на аттракционе «Космический выстрел», мы будем испытывать серьезный страх. А вот если бы мы не знали своего начальника в лицо и повстречались бы с ним на какой-нибудь вечеринке, то даже при желании не испугались бы его «грозного вида».

Кроме того, мы будем бояться своего начальника по-разному в зависимости от того, каким был наш прежний опыт. Если мы, например, боялись своего прежнего начальника, то с большой долей вероятности будем бояться и нынешнего. Если наш начальник всегда был к нам расположен и учтив, то мы будем испытывать меньший страх перед его статусом, нежели перед начальником, который кричит, грубит и учиняет штрафные санкции.

Иными словами, часть наших страхов (незначительная) дана нам от рождения, а другие страхи нами просто выучены, мы привыкли бояться определенных вещей. И наш личный опыт имел к этому делу самое непосредственное касательство, поскольку любой навык, любая привычка - это есть условный рефлекс! Как все мы хорошо помним из школьного курса, все в этом мире тренируется, даже слюноотделение. Причем собака И. П. Павлова - отнюдь не уникальный в этом смысле пример.

Вот как вам кажется, если показать процесс нарезки лимона полуторагодовалому ребенку, который с этим лимоном еще никаких осмысленных взаимодействий не имел, польется у него слюна или нет? Точно могу сказать - не польется. А вот я пишу об этом, и у меня уже слюна выделяется. Как вы думаете, почему? Потому что условный рефлекс - вспомнил я о лимоне, замкнулись соответствующие рефлекторные дуги и пошла, родимая! Но чтобы это замыкание произошло, должна быть такая рефлекторная дуга, а сформируется она только в том случае, если я повзаимодействую с лимоном и пойму, что к чему. Поскольку я с ним взаимодействовал, и неоднократно, то она (дуга) у меня есть, и слюна аккурат по воспоминании о лимоне накатывает.

С привычками бояться (привычными страхами) все обстоит точно таким же образом. Сегодня я переживаю неприятность в каких-то нейтральных прежде обстоятельствах, а назавтра уже я к этим обстоятельствам спокойно и подойти не могу. Сразу, на подходе еще, буду чувствовать напряжение, внутреннее содрогание, а то и вовсе полноценный страх, страх мною выученный, а теперь я его тренирую. Можно сказать, роль репетирую, например, роль бояться двери.

Как с дверью получилось? Очень просто. Шел себе, шел, дверью хлопнул, а пальцы не убрал, так что она по ним и закрылась. И теперь это для меня не та дверь, что прежде, теперь это для меня - «дверь-убийца». Буду подходить к ней в следующий раз, и в сознании сразу так и высветится: «Осторожно, убьет! Не убьет, так покалечит!». Я соответственно напрягусь, распереживаюсь и буду осторожен, словно сапер, и нежен с ней буду, как с писаной торбой. Причем только с этой дверью! Словно бы она какая-то особенная - то ли зуб на меня имеет, то ли просто заговоренная.

А что, если речь о самолете идет? Возьмем такой пример тренировки страха. Вот я летал на самолетах, много летал, ничего худого о них сказать не мог. Но однажды попал в воздушную яму, потрясло нас, да еще гроза не на шутку разыгралась. В целом, ничего, конечно, страшного, пережил, приземлились, слава богу. Но как-то включил новости, а там рассказывают: «Сегодня потерпел крушение авиалайнер компании… Погибло…» И вот я сижу на своем диване и думаю: «Нет, поеду-кa я в следующий раз поездом - дольше, конечно, но зато надежно». Все, страх сформирован.

Тут звонят мне и говорят: «Срочно надо лететь…» Хорошо думаю, надо - значит надо. Подъезжаю к аэропорту и как-то не по себе мне, как в народе говорят - колбасит. Ну, беру себя в руки, думаю, ничего страшного - летали и летать будут. С внутренним напряжением прохожу все процедуры - регистрацию, оформление багажа, ожидание, посадку. Уже на борту мне рассказывают, как пристегиваться, как кислородными масками пользоваться, как жилет надевать и где запасные выходы располагаются. Я это слушаю, а сам думаю: «Конечно, очень хорошие у них выходы! И ремни замечательные! Никакого от них проку!»

Начинается взлет, все гудит, судно трясет, и тут шальная мысль в голову: «По статистике, наибольшее количество самолетов разбивается во время взлета и посадки». Черт меня дернул это подумать, тем более на взлете! Конечно, теперь меня трясет посильнее самого самолета. И я отчаянно понимаю: случись что, кресло это вырвет с места его крепления, и полетит оно, как пробка из-под шампанского, и стенки у этого самолета тонкие, и крылья у него какие-то хилые… «А вдруг пилот не справится с управлением?», «А вдруг диспетчер ему неправильные команды дал?», «А если они все пьяные или больные?!» - и пошло-поехало, скорую психиатрическую пора вызывать.

Чтоб сохранить себя в природе, Давя, сминая и дробя, Страх сам себя воспроизводит, Растит и кормит сам себя.

И чем я занимался все это время? Формировал, тренировал и воспроизводил свой страх, проигрывал роль «человека, который боится летать на самолетах». Собрал по сусекам свой собственный опыт, добавил в него информацию из телевизора, какие-то, с позволения сказать, статистические данные; потом сдобрил все это дело богатым воображением и впечатлительностью, а также тревогой - той, что на диване прочувствовал, той, что в аэропорту тренировал. И получился у меня хороший, плотно сбитый страх, а точнее сказать - привычка бояться. Вот такая история…