Темный горец - Карен Монинг

    Это был, несомненно, самый странный день в её жизни.

    Сказал бы ей кто-нибудь этим утром, когда она натягивала свои чулки и костюм, во что выльется эта обычная, холодная, моросящая среда марта, она посмеялась бы над этим, как над чистейшей ерундой.

    Сказал бы ей кто-нибудь, что она закончит день привязанной к роскошной кровати в богатом пентхаусе под надзором Галльского Приведения, глядя на затухающий огонь, хорошо накормленная и сонная, и она проводила бы этого субъекта в ближайшую психиатрическую палату.

    Она была напуганной - о, кого она дурачила? Смутившись, она всё-таки должна была признать, что была столь же околдованной, сколь и напуганной.

    Жизнь приняла определённо чудной оборот, и она не была огорчена этим так, как, она подозревала, ей следовало бы. Было немного затруднительно отнести себя к тому типу людей, что бояться за свою единственную жизнь, когда захватчик был таким интригующим и соблазнительным мужчиной. Мужчиной, который приготовил сам шотландскую еду для своей пленницы, разжёг для неё огонь и включил классическую музыку. Умным, хорошо образованным мужчиной.

    Греховно сексуальным мужчиной.

    Который не только не причинил вреда, но и совершенно провоцирующе поцеловал.

    И если даже у неё не было идей по поводу того, что завтрашний день принесёт, она испытывала любопытство узнать об этом. Что он мог искать? Было ли возможно такое, что всё, что он о себе говорил, было не более чем правдой? Богатый мужчина, которому нужна была по какой-то причине определённая информация и который - если он не мог заполучить нужные ему тексты законным путём - украл их, намереваясь впоследствии вернуть?

    «Правильно. Продолжай глупеть». Хло закатила глаза.

    Кроме того, даже сбросив со счёта то неправильное толкование его поступков, что не позволяло ей чётко заклеймить его вором, оставался тот факт, что он даровал ценные, подлинные артефакты в обмен на третью Книгу Мананнанов.

    Почему Галльское Приведение так поступило? Факты не соответствовали образу хладнокровного наёмника. Она разрывалась от любопытства. Она давно подозревала, что это могло однажды стать её погибелью и, действительно, из-за этого она угодила в совершенно жуткое положение.

    После ужина, он развязал её и проводил в ванную комнату, примыкающую к хозяйским покоям (расхаживая чуть ближе, чем ей требовалось для комфорта, заставляя её болезненно осознавать те две сотни с лишним фунтов сплошных мужских мускул позади неё). Спустя несколько минут раздался стук, и он сообщил ей, что положил майку и штаны от тренировочного костюма (он назвал их брюками) за дверью.

    Она провела тридцать минут в запертой ванной комнате, сначала выискивая подходящую, размером с человека, отопительную трубу - ту, что часто видела в фильмах и ни разу - в реальной жизни - затем, раздумывая над тем, добьётся ли она чего-нибудь, написав SOS послание губной помадой на окне. Помимо того, что он рассердится, обнаружив его. Она решила, что нет. Во всяком случае, не сейчас. Не стоило предупреждать его о её намерении сбежать при первом же удобном случае.

    Она не чувствовала в себе достаточно смелости, чтобы рискнуть обнажиться и принять душ даже с запертой дверью, поэтому она немного помылась, потом почистила зубы его зубной щёткой, потому что не могло быть и речи о том, что она не почистит свои зубы. Она чувствовала себя странно, пользуясь ею. Она никогда не пользовалась зубной щёткой мужчины раньше. Но, в конце концов, объясняла своё поведение она, они ели с одной вилки. И его язык почти побывал у неё во рту. Честно признаться, ей бы понравилось иметь его язык у себя во рту, при условии, что у неё была бы твёрдая гарантия, что на этом всё и закончится. (Она не собиралась становиться очередной парой трусиков под его кроватью, к тому же у неё не было ни одной, чтобы их там оставить.)

    Она утонула в его одежде, но, по крайней мере, когда он её привязал к кровати, ей не нужно было беспокоиться о юбке, скатывающейся вверх. Штаны были на шнурке - единственная спасительная радость - закатанные раз десять, майка спадала до колен. Отсутствие трусиков немного смущало.

    Он укрыл её одеялом. Проверил узы. Удлинил их немного, чтобы ей было удобнее спать.

    Затем он постоял минуту у края кровати, глядя на неё с непонятным выражением своих экзотических, золотистых глаз. Лишившись мужества, она первая нарушила зрительный контакт и повернулась - поскольку могла сделать это - на другой бок от него.

    О, подумала она, моргая сонными глазами с потяжелевшими веками. Она пахла, как он. Его аромат был повсюду вокруг неё.

    Она засыпала. Она не могла в это поверить. При всех этих ужасных, стрессовых обстоятельствах, она засыпала.

    Ну, сказала она себе, она нуждалась во сне, чтобы её ум был острым завтра. А завтра она сбежит.

    Он не попытался поцеловать её снова, была её последняя, немного тоскующая и весьма позорная мысль, прежде чем она погрузилась в сон.

    Несколько часов спустя, слишком встревоженный, чтобы спать, Дэйгис сидел в гостиной, слушая дождь, барабанящий в окна и сосредоточенно изучая Кодекс Мидха, собрание по большей части абсурдных мифов и неясных пророчеств (”увесистая бестолковая неразбериха средневекового месива”, назвал его так один известный учёный, и Дэйгис был склонен с ним согласиться), когда зазвенел телефон. Он посмотрел на него осторожно, но не поднял трубки, чтобы ответить.

    Долгая пауза, сигнал, и потом «Дэйгис, это Драстен».

    Молчание.

    «Ты знаешь, как я ненавижу разговаривать с аппаратом. Дэйгис».

    Долгое молчание, тяжёлый вздох.

    Дэйгис сжал руки в кулаки, разжал их, помассировал виски основаниями ладоней.

    «Гвен в больнице…»

    Голова Дэйгиса резко дёрнулась в направлении автоответчика, он наполовину поднялся, но остановился.

    «У неё были преждевременные схватки».

    Тревога в голосе его брата-близнеца. Она ножом врезалась Дэйгису в сердце. Гвен была на шестом с половиной месяце беременности близнецами. Он задержал дыхание, слушая. Он не для того пожертвовал столь многим, перенося своего брата и его жену вместе в двадцать первое столетие, чтобы с Гвен сейчас что-то случилось.

    «Но сейчас она в порядке».

    Дэйгис снова задышал и опустился обратно на диван.

    «Врачи сказали, что иногда такое случается на последнем триместре, и поскольку у неё не было больше схваток, они подумают над тем, чтобы завтра её отпустить».

    Время, заполненное только слабым звуком дыханием его брата.