Битва на арене любви - Шантель Шоу

того самого момента, когда Джесс его увидела, то почувствовала, что всецело принадлежит ему. Ее разумная часть понимала, что это нелепо; она не хотела никому принадлежать, она знала, насколько это может быть опасно, когда о тебе кто-то заботится. Она влюбилась в Себастьяна, потому что была одинока и отчаянно нуждалась в любви. Но он надругался над ее верой, и она поклялась больше никогда не рисковать.

Драго в конце концов оторвался от нее, и Джесс знала, что ей следует вырваться из его рук и прекратить безумие. Она знала это, но ничего не могла поделать. Он провел губами по ее щеке и шее, и она задрожала, когда он нашел чувствительное место у нее за ухом.

— Сага, ты так прекрасна, — прерывисто сказал он, и его глубокий, чувственный голос заставил ее задрожать вновь от острого, жестокого желания, которое поднималось снизу ее живота и разливалось по всему телу так, что она могла ощущать каждое нервное окончание.

Он прижался губами к пульсирующей жилке на ее шее и провел губами по ключице. Ее сердце замерло, когда он спустил лямку ночной рубашки с ее плеча. Груди изнывали от сладостной тяжести, и, когда он провел пальцами по ее набухшим соскам, по телу прошла судорога, будто ее ударило током.

Он хрипло рассмеялся, но в его глазах не было и намека на веселье, они были черны как ночь и жадно горели.

— Я знаю. То же самое и со мной. Желание. Голод, терзающий изнутри.

Он сжал челюсть, и Джесс поняла, что он борется с собой, словно желание к ней возмущает его.

— Когда ты открыла дверь в квартире в Лондоне, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что я хочу тебя, — сказал он изменившимся голосом.

— Драго… — Джесс издала громкий возглас, когда он опустил ночную рубашку ниже и обнажил одну грудь.

Он смотрел на нее, напряжение читалось в каждой безупречной черте его лица, кожа на скулах натянулась.

— Никаких игр, — хрипло сказал он. — Если ты не хочешь этого, уходи — сейчас.

Он не пытался уговорить ее остаться при помощи слов и обещаний, которые, как они оба знали, были бы ложью, и Джесс была рада этому. Однажды ее уже обманули, и, как следствие, ее сердце разбилось. Но она напомнила себе, что уже не беззащитная семнадцатилетняя девушка. Она выросла и отбросила глупые мечты. Сексуальное желание было естественным чувством, в котором не было ничего плохого. И если не терять голову, то никакой опасности нет.

Глава 6

— Мы едва знаем друг друга.

Инстинкт самосохранения заставил ее призвать последние остатки благоразумия и предложить вескую причину, почему она должна уйти от Драго.

— А то, что вы обо мне думаете, неправда, — добавила она, не в силах скрыть горечь в голосе.

— Может, и так.

Как только он это произнес, Драго понял, что толком не знает, что о ней думает.

Есть доказательства, что ее признали виновной в совершении мошенничества, однако это было много лет назад, когда она была подростком. Его разум говорил, что ошибка в прошлом не означает, что ей больше нельзя доверять. Мадонна, он что, пытается оправдать ее, чтобы тем самым оправдать свое желание? Он до сих пор не сумел понять, что на самом деле произошло между ней и его кузеном, но она яростно отрицала, что причастна к исчезновению наследства Анджело.

Он не знал, во что верить, и прямо сейчас — несмотря на то, что это шокировало его, — ему было наплевать на своего кузена, на деньги и на все, что случилось с Джесс в прошлом. Все, что его волновало в данный момент, — было то, что она полуобнажена и так изысканно прекрасна, что один взгляд делал его плоть тверже, чем когда-либо в жизни. Он протянул дрожащую руку, чтобы опустить вторую лямку, и ее маленькие упругие груди с темно-розовыми сосками предстали его голодному взору.

— Это правда, что мы мало знаем друг о друге, но правда в том, что с самого первого момента, когда мы встретились, между нами возникло притяжение. Ни одна женщина ни разу не заставляла меня терять контроль, — грубовато сказал Драго. — Да скажи же уже что-нибудь, черт возьми, — проворчал он, чувствуя, как бьется сердце, пока она молча смотрела на него блестящими зелеными глазами. Глазами, заколдовавшими его.

Ему было наплевать. Ничто не имело значения, кроме прикосновения ее шелковой кожи, когда он взял ее за плечи и притянул к себе. Ничто не имело значения, кроме медового вкуса ее губ, когда он крепко и требовательно впился в них, а она ответила с таким жаром, так послушно раскрыла губы, что он не мог сдержать хриплого стона, проникнув в ее рот языком.

Сердце Джесс бешено забилось, когда Драго внезапно поднялся с края ванны и легко поднял ее на руки, словно она была резиновой куклой. По крайней мере, как отметила она не без горечи, она себя ощущала совершенно безвольной. Один поцелуй превратил острую на язык смутьянку Джесс Харпер в дрожащее скопище возбужденных нервных окончаний. Драго собирался заняться с ней любовью, и она не собиралась его останавливать.

Он пронес ее в спальню. Когда ее взгляд упал на кровать под балдахином с роскошными золотыми драпировками и шелковыми простынями, тупая боль внизу ее живота перешла в настойчивые волны, и она почувствовала, как между ног у нее разливается тепло. Он опустил ее на кровать и задумчиво посмотрел на нее, и это было не менее возбуждающим, как если бы он касался ее.

— Я хочу любить тебя медленно — неторопливо ласкать и продлить удовольствие до тех пор, пока один из нас не станет умолять о разрядке, — выдохнул он. — Но я так возбужден, что черта с два это возможно, mia bella[3].

Его хриплый голос выдавал величайшее напряжение, он едва сдерживался. Пораженная эффектом, который она на него оказывала, Джесс затронула бьющуюся у него на шее нервную жилку. Ее сердце подпрыгнуло, когда он повернул голову и коснулся губами ее пальцев.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она.

Это было то, что Драго хотел услышать. Но легкое колебание, прозвучавшее в ее голосе, заставило его сдержаться, чтобы не сорвать с нее ночную рубашку, раздвинуть ее ноги и взять ее быстро и страстно, что так и подталкивала его сделать бурлившая в нем кровь. Все его предыдущие женщины были опытны и не отличались застенчивостью в том, чтобы доставлять и получать удовольствие. Но Джесс явно ждала, что он