Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Итак, повторимся, обязанности секундантов имели огромное значение. Иной раз от них буквально зависели жизнь и смерть. Когда Джеймс Полл дрался с сэром Фрэнсисом Бердеттом на Патни-Хид в 1807 г., его секундант, некий мистер Купер, послужил блестящим примером того, как не надо вести себя секунданту. Перед первым выстрелом, когда знак действовать подавал секундант Бердетта, Джон Кер, Купер «в поспешности ретировался за дерево на некотором расстоянии». Когда наступил черед второго выстрела и соответственно пришла очередь Купера давать отмашку дуэлянтам, он стоял так далеко от линии огня, что основные участники не видели его. Кер, когда делал знак, находился всего в четырех ярдах (то есть в метре с небольшим) в стороне от середины линии между дуэлянтами. Купер не захотел также и подписать бюллетень о происшедшем, не сказал, где живет, и вообще не предоставил о себе никакой информации. Подобным наплевательским отношением к обязанностям Купер, конечно же, наносил вред положению доверителя. Прячась за деревом, он не имел возможности наблюдать за подробностями встречи и предотвратить попытки противной стороны словчить, если бы такие предпринимались{73}.

Происхождение института секундантов довольно темное. Вероятно, он развился из практики средневековых рыцарей, окружавших себя оруженосцами. Оруженосец сопровождал господина на турнир, помогал облачаться в доспехи, садиться в седло и так далее. Когда же стала возникать современная дуэль — явление, как мы установили, тайное и незаконное, искавшее для себя укромных полянок в лесу или песчаных пустошей, — у дуэлянта, что вполне естественно, возникала нужда в надежном спутнике, который бы следил, чтобы все делалось честно. Вначале секундант обычно и сам принимал участие в дуэли, сражаясь с секундантом оппонента. Если с той и с другой стороны оказывалось больше одного секунданта, дрались и они. В последнем случае получалась всеобщая битва. В шестнадцатом и в начале семнадцатого века во французских дуэлях секунданты принимали участие как бойцы. Нередко они погибали. Так, в поединок де Бутвиля включились все четыре секунданта. Так же и во время дуэли между лордом Шрусбери и герцогом Бакингемом (см. ранее) в 1668 г. У каждого из видных господ было по два секунданта, все они сражались, а одного даже убили. В дуэлях, разыгрывавшихся на страницах романов Александра Дюма, секунданты никогда не оставались пассивными наблюдателями[18].

Ко времени, когда современная дуэль достигла периода зрелости, позиция и роль секундантов претерпели определенные мутации, а потому сами они из участников драки превратились скорее в арбитров и посредников. Когда разгоралась ссора, считалось нормальным в случае неизбежности дуэли, если один из противников предлагал второму назначить секунданта, которому можно было бы прислать письмо, а также выбирал секунданта себе. Начиная с этого момента, ответственность за проведение дуэли целиком лежала на секундантах. Если дело велось грамотно, основные участники находились как бы на вторых ролях до встречи на дуэльной площадке. Американский дуэльный кодекс 1838 г. довольно строг в данном пункте. Он однозначно непреклонен в отношении необходимости для секунданта управлять течением всего процесса. В случае ссоры между графом Карлетти и Уильямом Уиндемом, о которой здесь уже заходила речь ранее, Уиндем назначает четырех секундантов как распорядителей его воли в конфликте с графом. В письме брату он говорит, что «согласился полностью положиться на них и должен считать себя более ничем, кроме как инструментом в их руках».

Авторы пособий и наставлений для секундантов сходились во мнениях, что наиважнейшей задачей их являлся поиск путей примирения между сторонами. В 1818 г. Авраам Боскетт писал в «Дуэльном трактате», не без некоторого хвастовства приводя для начала как пример себя: «Сам лично был дуэлянтом четырежды и еще двадцать пять раз — секундантом»{74}. Располагая таким опытом, Боскетт не сомневался, что «обязанность секунданта посредничать и утишать страсти»{75}. Точно так же и аноним — армейский офицер, написавший в 1793 г. «Общие правила и рекомендации для всех секундантов на дуэлях», — считал основным делом секунданта искать примирения: «Должен непременно постараться и использовать все способности повернуть всё так, чтобы подать вопрос в новом и приемлемом свете, дабы сгладить обиду оскорбленной стороны»{76}.

Джон Уилсон Лайд, автор американского кодекса, согласился бы с процитированными выше словами, но сам он выразил ту же мысль иначе:

Используйте все силы и способности, чтобы успокоить волнение и погасить возмущение вашего доверителя, не гнушайтесь труда проникнуть в суть конфликта, поскольку джентльмены редко наносят оскорбления друг другу, если только не возникает какого-то недоразумения или ошибки. Когда же выявите истинную подоплеку раздора, проследуйте по всей цепочке, приведшей к моменту отправления вызова, и сумеете восстановить гармонию{77}.

Обязанность секунданта по разрешению конфликта начиналась с момента назначения на эту роль и длилась до того, как дуэль заканчивалась. В 1891 г. Феррё опубликовал «Дуэльный справочник 1880–1889 гг.» — «Уизден» дуэлянта[19]. Несмотря на то что вся статистика по дуэлям должна встречать очень осторожное и сдержанное доверие, сама по себе редкость издания вынуждает брать в зачет обнародованную в нем информацию. Среди сухих данных «Справочника» есть цифры, которые способны пролить немного света на успехи — или неуспехи — секундантов в деле предотвращения дуэлей. Феррё проанализировал все сообщения о дуэлях, появившиеся в парижских газетах за десятилетие, и классифицировал их по используемому виду оружия, отмечая также те случаи, когда кто-то из основных участников погибал. Из данных мы видим и то, насколько удавалось секундантам решить дело миром. Например, в 1880 г. Феррё отметил 40 случаев, в которых после ссоры назначались секунданты. Из всех сорока секунданты сумели предотвратить дуэль только девять раз. В 1885 г. парижские секунданты показали себя в деле примирения сторон еще хуже: из 61 ссоры, зафиксированной в справочнике Феррё, 50 завершились дуэлями. В 1889 г. 62 вызова в итоге увенчались только 42 дуэлями. В этом году, как мы видим, секундантам явно сопутствовала большая удача в примирении своих доверителей{78}.

Хотя и непонятно, насколько можно доверять приведенным выкладкам, они указывают на то, что секундантам удавалось погасить огонь раздора и избежать дуэлей максимум в каждом третьем, минимум — шестом случае. Обзор Феррё, конечно же, ограничен Парижем и 80-ми гг. девятнадцатого столетия, когда дуэли являлись общепринятым явлением, но редко заканчивались смертью. Например, в 1885 г. на 50 данных в этом году сатисфакциях погиб всего один дуэлянт. Снижение опасности быть убитым для дуэлянта во Франции в те времена повлекло за собой увеличение случаев нежелания отказываться от применения оружия, что делало обязанности секунданта еще более сложными.

И еще, у нас куда меньше примеров в отношении ссор, которые не закончились дуэлями, чем о собственно дуэлях. Отчасти происходит это потому, что когда двое улаживают разногласия до поединка, в этом факте меньше или вовсе нет привлекательности с точки зрения новости, чем когда дело доходит до грохота пистолетов или звона стали. В 1924 г. Раймон Пуанкаре, тогдашний премьер-министр Франции, выступал с обращением к Национальному собранию. Пока Пуанкаре делал свое дело, другой политик, месье Ле Прово де Лоне, принялся вышучивать оратора, отпуская нелестные ремарки в его адрес. Пуанкаре воспринял все серьезно и сразу же после того, как покинул парламент, отправил к де Лоне секундантов с просьбой объясниться. Де Лоне объяснился, и дело было благополучно замято. Такт секундантов позволил предотвратить вздорную и никому не нужную дуэль. Между прочим, одним из секундантов Пуанкаре в описываемом случае выступал военный министр, Андре Мажино, усилия которого по защите репутации Пуанкаре оказались куда более действенными, чем эффект от названной в его честь линии военных фортификаций для Франции в 1940 г.{79}.

В марте 1923 г. «Таймс» сообщила о состоявшейся накануне в Риме встрече «композиторов, импресарио, агентов и актеров, которые обсуждали средства продвижения итальянской музыки и музыкальных предприятий, особенно за рубежом». Заметка заканчивалась преисполненным скромности замечанием в отношении того, что-де обсуждение получилось «очень бурным». В действительности же два делегата — синьоры Масканьи и Мокки — сцепились друг с другом сначала в словесной перепалке, а потом и в рукопашной. Синьор Масканьи немедленно вызвал противника на дуэль и назначил секундантов. Как видно, у секундантов в жилах текла более прохладная кровь, чем у их доверителей, поскольку на следующий день стороны сошлись на том, что оснований для дуэли у обоих господ не имеется{80}.