Голос наших теней - Илона Игоревна Гоменюк

— Ладно! Ты хочешь в дом? Хочешь знать секреты? Я тоже могу доказать, что люблю тебя…Пошли.

Она открыла передо мной обе двери и начала толкать вперёд, заходя за мной следом. Впервые в жизни во мне одновременно боролись чувство страха и любопытства. Нет, я не верю, что всё закончится плохо. За моей спиной защёлкнулся замок. Я неподвижно стоял посреди коричневой комнаты и пристально разглядывал предметы, раскрыв свой рот от удивления. Марта стояла позади меня, не издавая ни звука. Я переминался с ноги на ногу, осматривая, казалось-бы, обычные стены. На одной из них висели сушёные листья, какие-то ветки и связки с мухоморами. Параллельная стена была увешана полками, на которых размещались десятки книг с непонятными мне буквами. В комнате стоял специфический запах жжёной полыни. Свет был выключен, и только толстые чёрные свечи, расставленные по периметру всей комнаты, освещали это помещение. Какие-то странные атрибуты, небрежно разложенные на кровати, напоминали мне о детских сказках, в которых присутствовала злая нечисть. На подоконнике лежала колода карт, совсем непохожих на игральные. Мне становилось душно, казалось, будто пространство комнаты начинает сужаться. Я осторожно придвинул к себе, стоящую рядом табуретку и попытался на неё присесть, как вдруг отдёрнулся из-за выкрика Марты.

— Осторожно, там иголки! — Взволнованно произнесла эта чудачка.

— Что всё это значит?

Я посмотрел на неё своими большими глазами, а на лице моём виднелся ужас. Марта сделала глубокий вдох и выдох и не отводя свой взгляд, приступила к объяснениям.

— Не стану придумывать отговорки, а скажу всё как есть! Кристофер, я не простая девушка, во мне есть определённый дар, который я развивала в себе на протяжении многих лет. Я — потомственная ведьма и чёрная магия является частью моей жизни.

В эту секунду я по-настоящему опешил. В голове, отрывками воспоминаний, крутились все мелочи, которым я даже не собирался придавать значения. Паззл сошёлся воедино, и я наконец понял в кого на самом деле влюбился. Наверное, это глупо, но я ничего не мог сказать Марте в ответ. Я был безумно благодарен ей за то, что она открыла мне свою великую тайну, но радоваться этому я не мог, ведь теперь я окончательно запутался в том, каким человеком она является. Я не верю в духи, белую или чёрную магию, но ведь не зря Марта всё это делает! Возможно, именно в этот момент границы моего сознания расширились, и я поверил в то, что высшие силы действительно существуют. Я провёл обеими руками по своей голове и не придумав ничего лучше, всего лишь приобнял Марту за плечи, не произнося при этом ни слова. Не знаю, как следует поступать дальше и есть ли утешение в моих объятиях.

ГЛАВА IV

Если на протяжении долгого времени не моргая вглядываться в определённую точку на потолке, можно обнаружить, какими смешными узорами с него сходит штукатурка. Наблюдение за растянутыми потолочными трещинками стало моим привычным занятием. Вот уже третье утро подряд я просыпаюсь раньше своих соседей, раньше будильника и раньше того времени, чем я обычно встаю. За окном ещё совсем темно, а холодный ветер барабанит по стёклам, не давая мне ощутить спокойствия. Оглушительный храп Билли уже не казался мне таким раздражительным. Я пытался вести себя, как и прежде, не подавая вида, что мою душу, что-то терзает. Я старался избегать длительного общения с ребятами, в целях своей же безопасности, уходил на учёбу, а затем допоздна задерживался в библиотеке. Разумеется, ребята ничего не знали о том, какой секрет мне поведала Марта, да и сам я до конца не мог разобраться в своих ощущениях. Объёмный поток мыслей обрушился водоворотом на мою голову. Я избегал встреч со своей возлюбленной и совершенно не стыдился этого. Теперь мне снова ничего неизвестно об её жизни, увлечениях и способностях. Верю ли я в ведьм? Что ж, пожалуй, колдовство слишком устарело в своей интерпретации, и всё-таки, чернокнижничество никто не отменял и доподлинно неизвестно откуда взялись различные народные обряды и ритуалы. Мне следовало бы думать о предстоящем экзамене по философии, который состоится на днях. Я просто обязан подготовиться ко всем вопросам и получить максимально высокую оценку. Ничто так не лечит меланхолию, как работа, совершаемая непосредственно тобой. К тому же, дополнительные занятия станут вполне правдоподобной отговоркой тому, почему мы с Мартой совсем не видимся. Размышляя над своими дальнейшими действиями, я и вовсе не заметил, как сработал будильник Джеймса. Сделав вид, что я только что открыл глаза, я на ощупь стал рыскать носовой платок в кармане своих брюк, валявшихся рядом с кроватью. Послышался тихий металлический звон и что-то маленькое покатилось по полу.

— Доброе утро, парни! — Хриплым голосом пробормотал Билли, и лениво натягивая на себя рубашку, заранее приготовил две сигареты для себя и Джеймса.

— Ага-ага, — безмятежно ответил Джеймс и перевернулся на другой бок.

Тем временем я, наклонившись как можно сильнее, начал разглядывать крохотный предмет, закатившийся под кровать. Это была ржавая металлическая булавка полусогнутой формы. «Странно! Я впервые её вижу. Каким образом она оказалась в кармане моих брюк?!» — Подумал я и сжал булавку в своём кулаке.

— Что там, Кристофер? — С любопытством поинтересовался Билли, но заранее предусмотрев весь исход нашего диалога, я сделал вид, что ничего не находил.

— Какой-то мусор, ерунда!

Он одобрительно кивнул головой и все мы принялись собираться на занятия.

К счастью всех студентов, сегодняшние лекции по исторической литературе были отменены, в связи с внезапной болезнью преподавателя мистера Диккенса. В отличие от остальных я был более чем огорчён, т. к. на замену моего любимого предмета никого не прислали. День выдался суматошным. Сначала я слушал самую, что ни на есть скучную лекцию о культуре бушменов, затем на уроке картографии изучал самые неизведанные дороги Соединённых Штатов, по правде говоря, это было очень неудобно, т. к. моим напарником стал Николас Бройер — самый ленивый студент нашей группы. Вместо того, чтобы помогать мне чертить маршруты от Пенсильвании до Луизианы, он разрисовывал свои руки чёрной пастой, воображая себя великим художником. После полудня, я около часа занимался английским, ввиду того, что он являлся обязательным предметом на экзамене у первокурсников. Голова начинала раскалываться, и я уже совершенно не мог воспринимать новую информацию. Радовало лишь одно — я наконец отвлёкся от мыслей о Марте, хотя эта радость вновь напомнила мне о ней. После обеда я прямиком направился в библиотеку, даже не заходя домой, чтобы переодеться. Сегодня здесь было оживлённо. Сразу