Импровизация в тональности форс-мажор (СИ) - Мадоши Варвара

— Санька, это слишком откровенно! — у Бэлы это вырвалось прежде, чем она успела обдумать свои слова. — Ты что!

Любой нормальный шоумен скажет: «слишком откровенно» не бывает, бывают ограничения, принятые в том или ином городе или стране. Однако маленький комбинезон выглядел… да, пожалуй, вульгарно. Или Бэле было просто неприятно видеть подругу в таком амплуа — это Сандру-то, которая всего добивалась силой и волей, а не сиськами. Хотя сама Бэла во время подработок у мадам Романовой носила костюмчики и поменьше.

— Да ла-адно, просто свой рабочий комбинезон слегка модифицировала… — фыркнула Сандра. Затем она самокритично оглядела себя: — Правда, мне тогда было шестнадцать, и с тех пор я успела уже подрасти. Во всех местах.

— Там же сказали — без непристойности! — воскликнула Бэла. — Бери пример с Катерины!

В этот момент в кают-компанию заглянула их второй пилот, одетая… ну, во что-то.

— ...Слушай, а если я на заднице сердечко вырежу?

— Катя, только не ты!!!

Глава 9, в которой все песни только о любви

Дата неизвестна

Хорошие новости — я знаю, как выглядит взрослая форма саккаремы.

Плохие новости — селение язычников уничтожено. Полностью. Убиты все. Может быть, женщинам и детям удалось укрыться в лесу, не знаю. Они там все в кровавую кашу превратились, как сосчитать тела?

Все из-за меня.

Кажется, я в шоке.

Что ж, расскажу по порядку, максимально без эмоций.

Взрослая форма саккарем — это гурды. Они ведут крайне пассивный образ жизни, полностью зарывшись в землю и выставив на поверхность только пасть. Их детеныши живут внутри этой пасти и выходят на охоту. Если им не удается достать для родителей достаточно еды, гурды сами выкапываются из земли и идут на охоту, сметая все на своем пути.

Я узнал это, когда меня попытались позавчера принести в жертву. Пришел в деревню купить еды, а на меня набросились толпой, связали, поколотили и потащили к гурдам. Остальные жители деревни горячо одобряли действия этих активистов. Пожалуй, последний раз я вызывал столько общественного гнева только тогда, когда в университетской библиотеке меня пропустили вне очереди.

Мне не удалось разговорить моих тюремщиков, однако бывший с ними шаман, когда мы добрались до поля гурдов, обратился к ним с речью. И из его речи я узнал, что деревня, заметив, как я живу в пасти одного из гурдов вместе с его детенышем-саккаремой, решила, что я как-то зверски заколдовал несчастного зверя. Соответственно, они думали, что после моего ухода гурд расколдуется и нападет на них. Вот и решили принять превентивные меры.

На их несчастье, я всего лишь кормил гурда — вместе с его потомством. Видимо, эти хищники мыслят довольно прямолинейно: кто их кормит — тот их ребенок. А детей нужно защищать. Поэтому гурд выкопался из земли и уничтожил моих пленителей.

Далее по его зову выбралось еще трое гурдов, и они вчетвером совершили набег на деревню. Я бежал следом и пытался остановить их, даже заколдовать, но бесполезно: все заклятья отскакивают от их закаменевшей шкуры.

Не знаю, как теперь быть.

Сейчас лежу, обнимая Неваляшку, в пасти гурда — он еще не закопался обратно, явно опасается, но принял нас в свой рот, пытаясь защитить. Мне тепло и уютно. Вот только… саккаремы растоптали все мои припасы, палатку и амулеты связи. Как я должен добираться до Администрации?

А еще мне не по себе от того, что моя совесть молчит. В смысле, мне почему-то совсем не жалко деревню, которая пыталась меня убить, хотя хороший человек, наверное, должен испытывать муки совести.

_____

Подготовка к выступлению заняла целую неделю. Временной слот на детской площадке им выделили быстрее, но оказалось, что там нужно выступать на открытом воздухе, а значит, маскировочная печать Володьки не сработает. Поэтому там отработали честно (с умеренным успехом), а операцию решено было назначить на время выступления в казино. Это значило, что нужно подготовить максимально широкий репертуар: неизвестно, сколько времени займет миссия, а импровизировать не получится. То есть следовало записать на иллюзорную матрицу максимальное число мелодий. Все работали на износ, недосыпая, а Володька еще и находил время рисовать. Однако накануне вечером Сашка отправил всех по койкам раньше — мол, нужно завтра быть в форме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только Бэла успела расположиться у себя в каюте с книжкой — одолженный у Катерины любовный роман был все еще открыт на второй главе, героиня не успела даже понять, что оказалась в мире, лишенном магии, где она обладает необычным талантом к точным вычислениям — как в дверь постучали. Бэла сразу же поняла, что это Володька.

Крестоносца было слышно еще до того, как он постучал. Нет, он не шаркал нервно ногами, не потел, но все-таки помедлил немного у двери, и этого было для Белки абсолютно достаточно, чтобы понять: он идет не к себе, а к ней.

«Ну надо же, — подумала Бэла. — Неужели?"

У нее загорелись щеки, и она подумала на секунду — а может быть, согласиться?

Но внутреннее чувство неловкости, даже неуместности оказалось сильнее. Нет. Не сейчас. И точно не с Володькой. Или все-таки?.. Нет, нет. Точно.

Когда Володька осторожно постучал в дверь, Бэла уже испытывала только неловкость.

— Входи, — сказала она, и тут же добавила: — но только ненадолго, я спать хочу!

На самом деле сон из нее уже вышибло.

Володька зашел, еще более встрепанный и бледный чем обычно, в своем обычном черном плаще затрапезного вида. В руках он держал объемистую картонную папку.

— Да это не займет много времени, — сказал он.

"Самокритично», — в первую секунду подумала Бэла. Но тут же поняла, что никаких амурных дел у него и близко не было на уме: он ни сделал ни малейшей попытки приодеться, не воспользовался одеколоном и даже мылся в лучшем случае позавчера, как сообщил ей нос. Вода на борту «Блика» в эфире шла по замкнутому циклу, потому не лимитировалась, а на планете об этом и вовсе не приходилось беспокоиться — опресняющие чары отлично справлялись. Но Володька имел тенденцию за работой забывать обо всем, а последние несколько недель он рисовал так, будто его должны были скоро казнить, а он не успевал закончить свой комикс.

«А ведь верно, — запоздало сообразила она. — Он же не знает, что случится с ним, когда применят амулет!"

— У меня к тебе просьба, — проговорил Володька, мучительно выталкивая слова. — Я… в общем, вот.

Он положил свою папку в ноги Белкиной кровати.

— Что это? — спросила она. — Новая арка в приключения Белобрысого? Ты хочешь, чтобы я ее по почте отправила?

Володька мотнул головой.

— Нет, ту я уже Катерину попросил… Это — совсем другая история. Не знаю… мне кажется, она коммерчески неудачной будет, — он вздохнул. — Там про такое, что историей Белобрысого не расскажешь.

По выражению лица было видно: он ужасно хочет, чтобы Бэла спросила, о чем здесь речь. Она не стала его разочаровывать.

— Это… ну, я представил, что в будущем про эфирных спрутов будут все знать. И будут на них охотиться, и побеждать. Только если спрут вселился в человека, то ничего уже поделать нельзя, приходится убивать… Главный герой — охотник из специального боевого Ордена, который этим занимается. В смысле, истребляет эфирных спрутов в любом обличье. Он преследует спрута, который сбежал на планету. По стечению обстоятельств ему удается узнать, что тот вселился в принцессу правящего дома. Но больше ничего. А этих принцесс там — штук пятьдесят…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ого! — восхитилась Бэла. — Дай угадаю, дальше следует эротическая комедия?

— Нет, — покачал головой Володька серьезно. — Это будет история торжества любви и дружбы перед лицом неизбежной гибели.

Бэла пораженно уставилась на него.

— Да, — сказал Володька устало. — Я… понимаешь, не знаю, что дальше будет. Что завтра произойдет. Если вам с Сандрой все удастся, может быть, вы достанете из меня эту тварь. Может быть, получится как с этим… у которого жуткая фамилия.