Гарантия на любовь - Евгения Светлакова

утро… Нет, мам, я помню… Хорошо, поздравлю… Нет, не интересовался… — мне показалось, Николай поморщился, как от удара, и долго вслушивался в то, что ему говорили, смешно закатывая глаза и вздыхая, кажется, он даже не осознавал, что гримасничает. Интересно, а я так же выгляжу в моменты разговора с мамой, что учит меня жить? Только вот я чего-то не понимаю, ладно, я без образования, без нормальной работы, меня есть чему учить, а этого чему? Хорошему отношению к людям? Да как-то сомневаюсь. Ну не о неправильном выборе работы же его отчитывают, верно? Весьма состоятельный мужчина на вид. — Хорошо, может быть, позвоню. Все, мам. Я побежал, а то опоздаю к отцу…

Из динамиков еще доносился женский голос, когда мужчина безжалостно нажал отбой и вернул телефон на стол. Я ожидала, что он сейчас и правда подскочит и побежит, но он лишь тяжело вздохнул и вернулся к своему завтраку, даже не вспомнив обо мне.

Желудок издал громкое урчание, и это уже не услышал бы только глухой. Черт, он мне хоть бы что-то предложил! Так, из вежливости.

— Завтрак? — усмехнулся Николай. Так и хотелось кивнуть, но вот что-то мне подсказывало, что если я так сделаю, буду выглядеть глупо.

— Ну, ты же не угостишь? — усмехнулась, передразнивая его, уже прекрасно зная ответ.

— Я? С какого перепугу? Ты мне и так много должна, — фыркнул мужчина. Ну, что я говорю — сволочь. И вот какого черта я вообще с ним сижу? — Так чем ты занимаешься? — вернулась к этому вопросу эта сволочь. И он думает, я ему буду отвечать?

— Живу, — разозлилась я на саму себя и встала. Не знаю, зачем вообще соглашалась на разговор, который и не состоялся? Потешила богатенького мальчика? Отлично, но я не шут.

— Как интересно, — взгляд, которым меня опять наградили, осмотрев с ног до головы, вызвал желание быстрее вернуться домой и помыться.

— Ну, не так интересно, наверное, как ты, — вместо того, чтоб уйти, я опять совершила глупость, решив высказать этому мужчине все, что о нем думаю. — Куда мне, простой официантке? Что у меня? Скромная работа, съемная комната, образования нет, денег нет, самокат вместо машины…

— И меня должно прошибить на слезу? — Николай отодвинул тарелку и усмехнулся, облокотившись о стол, всем видом показывая, что слушает меня. — Если так, добавь про то, что природа обделила тебя красотой, тогда, может, и посочувствую…

— Козел, — прошипела, а рука среагировала быстрее, чем я поняла, что делаю. Хотя, кого я обманываю, я хотела если не расцарапать эту наглую морду, то хотя бы влепить пощечину, так что подумала, хорошо подумала. Славная бы вышла пощечина, только вот мне не дали этого сделать.

— Слушай, ты… — мою руку поймали, я не успела опомниться, как оказалась в опасной близости к этому человеку. И почему у меня такое чувство, что своей смешной попыткой я попала по больному самолюбию этого пижона? Вот когда я перестану делать глупости? Я вздохнула, хватка у некоторых не самая приятная. — Кто ты такая, чтоб вообще меня судить?

— Как и ты меня, — рыкнула в ответ, рука от «ласковой» хватки болела. Как можно быть таким? Красивый, высокий, с выразительными темными глазами. Наверное, отбоя от поклонниц нет.

Игра в гляделки и шальная мысль: а хорошо ли целуется эта сволочь?

— Я хотя бы не хожу, как пугало, — прорычал юрист, прежде чем оттолкнул меня, отчего я еле устояла на ногах.

— Хорошего дня, — кинул этот образец «нежности», выходя из кафе. Администратор посмотрел на меня с явным сочувствием. Очень смешно, сочувствует он, а вот помочь мне не мог, значит?

— Еще кофе? — поинтересовался парень, явно надеясь искупить этим вину.

* * *

Николай

Что, к чертовой матери, на меня нашло? Сначала пригласил эту бестолковую официантку поговорить, хотя сам не испытывал ничего, кроме обычного голода. Ну еще и дикое желание, чтоб мне составили компанию. Совсем не хотелось есть в одиночестве, что мне было совсем не свойственно. Знал бы, не выставил бы девушку, что записана у меня в телефонной книжке как СэС еще вчера вечером. Бешеный секс — это, конечно, хорошо, но мне необходимо было выспаться, а с нимфоманкой под боком это сделать сложно.

Выставил, но не скажу, что Сима расстроилась, лишь немного поморщила носик и попросила звать еще, когда решу пошалить, а в довершение заявила, что со мной приятно иметь дело. Нечасто мне такое говорят девушки, когда я выставляю их посреди ночи, но у этой то ли с головой беда, то ли просто здоровая логика, и, кроме как секс, ее ничего и не интересовало. То, что я ее выставил, правда, не помогло. Я полночи читал, ибо спать мне не хотелось, а будь рядом девушка, я бы придумал более увлекательное занятие, чем чтение. Книга, что я взял у Масяни, и правда была интересной, но по мне, ни одна книга не стоила того, чтоб обменивать ее на сон. Сима была бы более желанной, и вот интересно, а если бы я пригласил ее остаться на завтрак, как бы она отреагировала? Или это другой уровень отношений, к которым мы не готовы? И я бы, наверно, уже утром пожалел о таком решении, вот о решении пригласить поговорить эту я пожалел в ту же минуту. От недосыпа даже самые умные делают глупости, иначе объяснить то, что я опять сцепился с этой официанткой, и мало того, чуть было не поцеловал, я не мог. Как бы это все закончилось, не знаю, не будь это в кафе.

— Это все нервы и недосып, — поставил я диагноз своему желанию поцеловать девицу, а про то, что я мысленно раздевал ее, вообще лучше промолчу. Это ненормально, девушка совсем не в моем вкусе. А на воздержание и прочее не спишешь, значит, просто нервы.

— Ну надо же, ты сегодня не опоздал, — отец и какой-то незнакомый мне мужик вошли в переговорную при полном параде.

В отличие от меня, они выглядели так, будто нет ничего удивительного — в полвосьмого быть в офисе. Жаворонки, чтоб им. Я все же предпочитал ночной образ жизни, но работать приходилось утром. Вот такая несправедливость.

— Доброе утро, — я решил пропустить колкость по поводу моего вчерашнего опоздания. Толку беситься нет никакого, мне все равно будут это припоминать еще не один месяц, и чем меньше я на это реагирую, тем лучше.

— Ярослав, вот и твой любимый племянник, — от меня не ускользнула вся желчь, с которой было сказано последнее. Отец явно не считал, что