Исчезновение Вселенной. Честный разговор об иллюзиях, прошлых жизнях, религии, сексе, политике и чуде прощения - Гэри Р. Ренард

Джей часто говорил мне, когда мы оставались наедине, что мир — всего лишь незначительный сон, но большинство людей не готовы принять эту идею. Затем он подчеркивал: недостаточно одного лишь понимания, что мир — иллюзия. Гностики и некоторые из ранних христиан называли мир сном; индусы называли его майя, а буддисты — аникка, и все это значит примерно одно и то же. Но если ты не знаешь цели сна и того, как истолковать образы, которые видишь, к чему мы перейдем позже, то общее учение, что мир есть иллюзия, имеет очень ограниченную ценность. Однако он также говорил, что наступит время, когда Святой Дух научит людей всему — и мы надеемся внести в это свой вклад, поделившись с тобой новейшим учением Джея — и что все будут знать, что только Бог реален. Иногда в конце разговоров со мной он просто говорил, что «Бог есть» [7], и уходил прочь.

Еще одна его черта, о которой редко упоминают, — превосходное чувство юмора. Он любил посмеяться и приносить радость другим.

Гэри: И он пробудился ото сна?

Артен: Да, но давай проясним, о чем идет речь. Мы не говорим, что он пробудился во сне, мы говорим, что он пробудился ото сна. Это различие очень важно, Гэри. На самом деле кажущееся пробуждение во сне для многих сходит за просветление, но мы учим не этому. Можно научить собаку быть более настороженной и внушительной и жить так называемую жизнь по полной, а любого человека можно научить раскрывать свое сознание. Всегда можно научиться воспринимать сон с помощью хитроумной системы мышления в попытке получить что-то большее, иное, лучшее. Но наш брат Джей жил совершенно за пределами сна. Он не предлагал способы улучшить вашу иллюзию и не говорил, как добиться самовыражения, чтобы не унести с собой в могилу нереализованный потенциал. Такие упражнения могут временно позволить тебе чувствовать себя лучше, но это все равно постройка замка на песке.

Джей не против того, чтобы сделать твою жизнь лучше, но его больше заботил Источник просветления, чем само просветление, потому что он знал, какую невероятную долгосрочную пользу может принести истинное следование Святому Духу. Настоящая цель — не украшение жизни, а пробуждение от того, что ты считаешь своей жизнью! Тогда ты построишь замок на камне. Послание Джея не призывает исправлять мир. Когда твое тело умрет, что ты собираешься делать с тем, что считаешь миром? Мир можно украшать, но у тебя не получится взять его с собой.

Гэри: Разве некоторые из этих идей не озвучивались в Евангелиях, отвергнутых Церковью?

Пурса: «Отвергнуты» — это еще мягко сказано. Во многих случаях Евангелия уничтожались Церковью, чтобы их никогда больше не смогли прочитать. Сегодня люди забывают о том, что, когда Константин сделал христианство официальной религией Римской империи, это означало, что по закону все остальные религиозные или духовные идеи объявлялись незаконными. Поэтому если твои верования не входили в стремительно развивающуюся доктрину новой церкви, то ты был настоящим еретиком, а это преступление наказывалось смертью. Все равно, что ваш Конгресс внезапно принял бы закон, согласно которому все религиозные представления, которые не вполне соответствуют доктринам Христианской коалиции, запрещены, и любое проявление несогласия с ней является преступлением, равнозначным убийству.

Гэри: Значит, император Константин не отличался толерантностью, как и те, кто до него преследовал христиан.

Пурса: Константин — солдат, политик и убийца. Практически все, что он делал, делалось по расчету, для укрепления его власти и силы. Он понимал: христианство становится самой популярной религией в Римской империи, и извлек из этого максимальную выгоду для себя. Не стоит думать, будто человек, который оправдывает совершение убийства, обладает глубоким религиозным чувством.

Гэри: Разве некоторые люди не считают оправданными священные войны?

Артен: Священная война — еще один образцовый оксюморон.

Гэри: Даже Эдгар Гейс говорил, что войны иногда необходимы.

Артен: Существует огромная разница между «священным» и «необходимым». Эдгар был хорошим, талантливым человеком, но он первый бы сказал тебе, что ему далеко до Джея. Джей смеялся над идеей придания жестокости духовного смысла, как смеялся над всем миром.

Гэри: Ну ладно. Возвращаясь к нашему переоцениваемому приятелю Константину и некоторым поступкам церкви на заре ее развития — вы говорите, многие Евангелия и альтернативные представления о Джее были уничтожены?

Пурса: Да, здесь следует обратиться к тому, что принято называть историей. Может быть, ты думаешь, мы излагаем тебе переписанную историю, да только вся история была переписана. Будь то история религии, природы или политики, на самом деле ты не знаешь, какова твоя история. Историю пишут победители. Если бы силы Третьего рейха выиграли Вторую мировую войну, ты бы сейчас читал о том, какими великими людьми были Гитлер, Муссолини и Тоджо, а о Холокосте и резне в Нанкине говорили бы только как о горстке мятежниках, которые не хотели стремиться к лучшей жизни. К счастью для тебя, Союз выиграл войну, и теперь ты можешь изучать духовность, а не фашизм. Людям не всегда настолько везло, чтобы самим выбирать себе веру.

После распятия я проповедовал в основном в Сирии, придя туда на четырнадцать лет раньше Павла, а также подолгу путешествовал по Египту, Аравийским странам, Персии и даже Индии. Мои рассказы о Джее отличались прямолинейностью и основывались целиком и полностью на том, что я услышал от него, и на людях, и наедине. Тогда мы не приукрашивали истории о нем. Первые Евангелия, подобные моему, назывались «Изречениями», просто воспроизводили по памяти очевидцев сказанное Джеем. Романы, которые и стали Евангелиями, написаны позже, спустя двадцать, шестьдесят лет после посланий Павла, несмотря на то, что в Библии его послания приведены после Евангелий. Поскольку я просто цитировал публичные и личные изречения Джея, мои тексты, в том числе и Евангелие, выглядели скорее пищей для интеллекта. Однако многие изречения в моем Евангелии имели в средневосточной культуре того времени куда больше смысла, чем в современной западной, поэтому я объясню только несколько из них, те, которые считаю важными здесь и сейчас.

Тебе, американцу-провинциалу, может быть сложно в это поверить, но в те времена люди арабских стран были более учеными, чем люди Европы или западной Римской империи. Из-за наследия своего народа ты считаешь, что Европа является началом и концом интеллектуальных достижений. Однако на Среднем Востоке город Петра заставлял большую часть Европы выглядеть помойкой. Пирамиды Египта были совершенно не такими, как сейчас. Они сверху донизу были покрыты прекрасным, гладко отшлифованным песчаником, и его блеск виднелся в пустыне за сотни миль. В библиотеке египетской Александрии хранилось более миллиона документов, так что она была собранием почти всех знаний и известной истории человеческого рода на тот момент. Конечно, до тех пор, пока римляне не разрушили ее частично во время вторжения, после чего ею пренебрегали, временами грабили и несколько раз поджигали.

Я говорю это не для того, чтобы сделать иллюзию реальностью или воспевать ночные грезы. Я просто указываю, насколько искаженное у тебя представление об истории. Ты забываешь про темные времена и считаешь, что Европа и религия, которую стали называть христианством, почему-то превосходили весь остальной мир своего времени. Однако именно европейцы были самыми ужасными варварами, и не имело значения, будь то северное племя, римляне или одно из более поздних христианских племен, что доказывали их многочисленные жестокие поступки. К сожалению, их интерпретация слов нашего брата Джея оказалась не лучше остальных их дел. Да, со временем в Европе наступил период улучшения, а другие регионы пришли в упадок или отстали от нее, но христианская религия практически полностью развилась до этого и в действительности оказалась силой, противодействовавшей Возрождению, так же как она активно противостоит всему, что не вписывается в узкие рамки ее низкой идеологии.

Человечество построило и разрушило множество высокотехнологичных развитых цивилизаций на этой планете. Тот же процесс работает сейчас, когда мы с тобой разговариваем.

Гэри: Вы слишком строги к христианству. Большинство знакомых мне христиан — хорошие люди.

Артен: Мы не утверждаем, что в христианстве нет ничего хорошего, или что христиане не оказываются иногда солью земли. Но их религия — сборная солянка, потому что мир, который является проекцией породившего его разума, такая же сборная солянка. Если разум должен исцелиться, то ему потребуется не это месиво, а нечто другое. В любом случае, не стоит уверять себя, будто ты знаешь историю только потому, что тебе известна небольшая и искаженная ее часть.