Славянский мир Начальной летописи - Николай Барсов

Еще менее сведений, чем о еми, летопись сообщает о крайних северо-восточных племенах – югре и самояди. В эпоху Начальной летописи эти племена или не были покорны Русскому государству, или оно только что начинало утверждать над ними свою власть. Мы видели, что о самояди летопись не говорит в своем этнографическом вступлении и упоминает ее только однажды, случайно, по поводу рассказа новгородца Гюряты Роговича о югре. Такое же случайное упоминание делает о ней и летопись XII века, говоря о старых людях, ходивших будто бы за югру[93] и самоядь. Относительно югры мы имеем более данных. В перечне народов она показана крайним северо-восточным населением в Заволочье. Но в числе даннических племен ее нет. Затем в известной вставке о людях, заклепанных в восточных горах Александром Македонским, – вставке, уже упомянутой нами, – мы имеем рассказ очевидца, из которого можно вывести заключение о географическом положении югры. «Послах отрок свой, – говорит Гюрята летописцу, – в Печору, люди, яже суть дань дающе Новугороду; и пришедшю отроку моему к ним и оттуда иде в Югру. Югра же людье есть язык нем и седять с Самоядью на полунощных странах» (Лавр., с. 107). По прямому смыслу этого известия Югорская земля представляется лежащей за новгородскими владениями в Печоре, к северу от этого племени. Но, если верно, что это последнее занимало область между Камой и Вычегдой, то в таком случае югорско-самоедские поселения или кочевья следовало бы полагать далее на север, за Вычегдой до тундр поморья, по восточным притокам Двины, по Мезени и по Печоре. То же подтверждается положением, какое дает летописец югре относительно поморской части Северного Урала. «Югра же рекоша отроку моему, – продолжает Гюрята, – дивьно мы находим чюдо, его же не есмь слышали преже сих лет; се же третье лето поча быти. Суть горы зайдуче луку моря, им же высота аки до небесе, и в горах тех кличь велик и говор, и секуть гору, хотяще высечися; и в горе той просечено оконце мало, и туде молвять, и есть не розу мети языку их; но кажють на железо и помавають рукою, просяще железа, и аще кто дасть им нож ли, ли секиру, дають скорою противу. Есть же путь до гор тех непроходим пропастьми, снегом и лесом; тем же не доходим их всегда; есть же и подаль на полунощьи» (Лавр., с. 107). Таким образом, область югры лежала к югу или, вернее, к юго-западу от Северного Урала и довольно на значительном от него расстоянии. Что этот хребет был малоизвестен тогда самой югре, указывается отчасти баснословностью рассказа о загорных обитателях и торговых сношениях с ними, выражение же «чюдо, его же не есмы слышали преже сих лет; сеже третье лето поча быти» можно объяснить только тем, что сами югорцы получили первые сведения об Урале весьма незадолго до прихода к ним Гюрятина отрока, то есть не ранее самого конца XI или начала XII века. На юге и юго-западе Югорские земли прилегали к поселениям печоры на Вычегде и еми на Сухоне. Там, где соприкасались эти племена, до сей поры за некоторыми местностями удержались названия югорских. Таковы река Угроньга, приток Ваги в Вельском уезде, Угорма, приток Кубины в Кадниковском уезде; Югорская и Югрина в Тотемском уезде, в области Сухоны; Югринская деревня на юге в Никольском уезде, Гурганская на Верхней Сысоле в южной части Усть-Сысольского уезда. Югрина в северной части Костромской губернии и названия рек Ухры, левого притока Костромы, и двух притоков Оки Нугря и Угры могут указывать, как далеко на юг в область мерян простирались югорские поселения в более раннюю пору. Заметим также, что к северо-западу от Вычегды до Уральского хребта, сколько нам известно, не встречается местностей с подобными названиями.

К такому заключению о географическом положении югры до XI века приводит разбор известий о ней, сообщаемых древнейшими сводами Начальной летописи. Оно подтверждается рядом известий о сношениях и столкновениях Руси с югрой в XI–XIV веках. Самое раннее из них восходит к 1032 году. Под этим годом Никоновский летописный свод говорит о неудачном походе новгородца Улеба на Железные Ворота[94] (Никон. I, с. 132). Позднее, в XIV веке, под именем Железных Ворот на Руси был известен теперешний Дербент; но, конечно, здесь дело идет не о Дербенте, а о какой-либо местности в Заволочье, где новгородцы начинали тогда утверждать свою власть и вступили в упорную борьбу с местными финскими племенами. Это подтверждается и татищевским летописным сводом; он сообщает, что в походе 1032 года новгородцы были разбиты югрой. В Северной России кроме проливов на Белом море и Ледовитом океане, известных под именем Железных Ворот, есть три местности с такими названиями: именно река Железные Ворота, впадающая с юга в Чагодощу в Весьегонском уезде; урочище Железные Ворота (Городок, Кариль) на правом берегу Сысолы в 80 верстах от Усть-Сысольска близ села Водчи[95] и далее на северо-восток село Железные Ворота на реке Цыльме, с запада впадающей в Печору. Если принять в соображение, что, с одной стороны, весь рано, еще в IX и X веках, вошла в состав новгородских владений, с другой – что целое столетие спустя после похода 1032 года крайние северо-восточные владения Новагорода не доходили до Мезени и оканчивались на Пинеге, левом притоке Северной Двины, и что, следовательно, ни чагодощские, ни цылемские Железные Ворота не могут быть приняты в соображение при объяснении известия о рассматриваемом походе, то остается только принять сысольские Железные Ворота, лежащие именно там, где должна была начинаться Югра нашей летописи. В связи с этим стоит ряд известий об отношениях Новагорода к Югре в XII–XIV веках. Все они указывают на близкое знакомство югры, с одной стороны, с Печорой, с другой – с Устюгом и Двинской областью. Так, первых упоминаемых в летописи югорских данщиков в конце XII века мы видим в Печоре и за волоком. В 1187 году, говорит новгородский летописец, «избиени быша Печерьскые даньники и Югрские в Печоре, а другие за Волоком» (Новг. I, с. 19). В грамотах XIII века (1264) Югра называется одной из новгородских волостей вместе с Пермью и Печорой[96]. Известия 1323 и 1324 годов открывают, что путь в Югру из Новагорода шел мимо Устюга и Двинской земли, то есть по Сухоне и Двине, из которой прямой путь на восток идет вверх по Вычегде. То же подтверждается рассказом о событиях 1325 года[97]. Подчинение Югры Новгороду, по всей вероятности, относится или к началу XII, или к самому концу XI века. Но по обстоятельствам новгородцы никогда не могли утвердить над ней прочной власти и ограничивались простым сбором дани. Прежде всего они были стеснены в своих завоевательных стремлениях на крайнем северо-востоке постоянным противодействием со стороны поволжских князей, которые очень рано овладели важным пунктом на водном заволоцком пути – Устюгом – и прерывали сношения их с Югорской землей. Новгород отправлял в Югру своих данщиков, подкрепляя их значительными военными силами как для отпора обычным нападениям устюжских князей и двинян, так и для борьбы с югорцами, от которых они должны были постоянно ожидать сопротивления. При таких условиях Новгород, конечно, не мог, хотя и называл Югру своей волостью, ни завести в ней славянские поселения, ни дать ей своего управления. Югра управлялась своими князьями, вела с данщиками упорную борьбу, из которой новгородцы выходили не всегда с успехом и – явление, общее для всех северных инородцев в их столкновениях со славянством, – отступали. В течение нескольких столетий они постепенно передвинулись за Урал, на берега Иртыша и Оби, где и застает их XV век и где они были покорены уже московскими войсками. По всей вероятности, двигались вслед за ними и новгородские дружины, привлекаемые богатством соболей, серебра и всякого узорочья. Но прямых известий о знакомстве Руси с Сибирью в XII–XIV веках мы не имеем, за исключением одного темного и довольно сомнительного известия о походе новгородцев на Обь-реку в 1364 году[98]. Память о таком переселении югры с берегов Двины и Югры, где она жила когда-то под именем югорским, за Урал еще в прошлом столетии сохранялась у ее потомков – вогулов[99].

Кроме югры на крайнем северо-востоке летопись знает угров на юге, в Подунайской земле. Она говорит об уграх белых, которые явились на Дунае в VII веке при императоре Ираклии и персидском царе Хозрое (Лавр., с. 5) и были современники обров (аваров). Другие – угры черные – перекочевали на юго-запад в конце IX века и при Олеге стояли вежами на Днепре под Киевом Оттуда они двинулись на запад, перешли Карпаты, втеснились между закарпатскими славянскими племенами и образовали Угорское (Мадьярское) государство. По их собственному преданию, записанному в летописи Анонима, они вышли из Заволжья и переправились через Волгу на Суздаль (Susudal). По нашим летописям, они шли горой, то есть сухим путем, что – заметим мимоходом – не противоречит предположению, высказанному выше, о жилищах нашей летописной югры в Заволочье. Сродство теперешних мадьяр, потомков черных угров, с сибирскими вогулами, потомками заволочской югры, может считаться теперь не подлежащим сомнению[100]. О белых уграх, однако, ничего не известно. Как кажется, до XII века Русь Приднепровская не имела никаких сношений с закарпатскими уграми. Только в X веке, когда Святослав утвердился на некоторое время в Подунайской Болгарии, у Руси завязались с ними торговые сношения (Лавр., с. 28). Что же касается отношений их к местной Закарпатской Славянщине, к Закарпатской Руси, то они составляют пока весьма важный вопрос, не тронутый еще исторической наукой.