Гуманоиды: Прямой контакт - Василь Гигевич

И вдруг начал:

— Чтобы представлять, что такое смерть, нужно хорошо знать, что такое жизнь. Вот скажи, что есть жизнь?

Недаром долго молчал Лупоглазый. Хотя я человек и умный, но от неожи­данности руками развел:

— Как тебе сказать... О какой жизни ты спрашиваешь?

— О вашей, конечно, земной.

Сразу же мне представилась Земля, покрытая дымкой облаков. Неторо­пливо вращается она вокруг своей наклонной оси и кружится вокруг своего целебного светила. И попытался я представить не человеческую жизнь, а эту уйму неимоверно подвижного и неподвижного, крикливого и безголосого, крошечного, что только через микроскоп увидишь, а также — огромного, гоняющегося друг за другом, живущего только за счет другого, сплетенного друг с другом и переходящего из одного в другое, появляющегося из безвест­ности, погибающего и мгновенно восстанавливающегося...

И как же ему, Лупоглазому, рассказать об этой тайне и загадке, что всю Землю пронизывают, начиная с глубин морских и заканчивая небесными высями?..

Я умолк ненадолго, но Лупоглазый начал мне наводочки делать:

— Ваши великие пророки и предсказатели говорили...

— А, знаю, о ком ты... Нострадамус и баба Ванга...

— Да не-ет... — перебил меня Лупоглазый. — У вас были другие, те, которые о деньгах и прибыли писали. Когда-то Маркс и Энгельс все пред­сказали.

Я смотрел на него, вытаращив глаза. Сказал только:

— У нас же их, как ты говоришь, на историческую свалку выбросили.

— Напрасно, напрасно... Еще не раз вы будете вытаскивать их из той свалки. Так вот, один из них сказал, что жизнь — способ существования бел­ковых тел, борьба за выживание правит всем... Ты знаешь об этом?

— Учили раньше, — проговорил я, прижатый фактами. — Но это было давно. Сейчас у нас столько новостей в стоканальным телевизоре, в том же интернете столько разных мнений, что и не знаешь, кто кем правит.

— Ну, так я тебе подскажу... В свете учения ваших пророков все пробле­мы смерти решаются просто: есть борьба за выживание белковых соедине­ний — одно погибает, тут же появляется новое... Есть такая форма существо­вания белковых соединений. Только и всего. Понимаешь?

Или хитрил он, или ничего не понимал. Я сразу же пошел в наступ­ление:

— За другие белковые тела не могу ручаться, но я, человек, — и в горячке кулаком себя в грудь стукнул, — чувствую, что в момент смерти что-то про­исходит. Какая-то тайна тут есть. Поэтому мы и боимся смерти. Все живое боится смерти... На этом ужасе, может, наша жизнь и держится. На нем, а не на какой-то твоей борьбе. И мудрость народная сводится к тому, чтобы люди не боялись смерти. Что-то тайное есть у людей, то, что важнее борьбы, важ­нее смерти... Обо всем этом поэты говорят... Понимаешь, о чем речь?

— Ха-ха, нашел кого слушать, поэтов малообразованных... Что они знают, твои поэты? — Лупоглазенький со стула поднялся и стал ходить передо мной взад-вперед. Как лектор какой. Глядя на меня узкими немигающими глазка­ми, он говорил: — Вы еще не доросли до понимания истинной сущности. Что ж, вижу, ты человек разумный, поэтому немного и приоткрою тебе, как ты говоришь, скрытую от живых тайну. Наши ученые узнали, что дело не в белковых телах, здесь все сложнее. Белки и все остальное, что вы называете живым веществом, это только вершина айсберга. Вглубь, вглубь материи мы заглянули, туда, где кварки находятся, где глюоны. И что же мы там нашли, как думаешь, человек умный и сообразительный?

Молчал я, поглядывая на Лупоглазого.

— А ничего мы там не нашли. Вот в чем парадокс парадоксов. Одни сгустки энергополей различного характера. Ядерные — ну, о них ты из кван­товой механики знаешь, — глюонные — вы их потом откроете, и полтергейст научитесь создавать. Материя, когда изучаешь ее, исчезает, как мираж... Вот эти невидимые энергополя и создают все то, что вы называете атомами, молекулами, белками, а там уже — лапкой подать — и все остальное, что ты жизнью называешь: и обезьяна крикливая, и лев страшный, и червь изворот­ливый, и рыба, и птица, и микроб невидимый. Никакой случайности в приро­де нет и не может быть... Но самый главный парадокс в том, что появляются белки из ничего, как та же манна небесная...

— На что ты намекаешь? — я никак не мог понять сути его логики.

— А всего лишь, что жизнь — это сон, мираж. И нечего глупости нести о некой так называемой загадке смерти. Нет никакой загадки — вот что вы должны зарубить на своих носах раз и навсегда. Конечно, это трудно сделать, легче ухватиться за лживые размышления. Вы должны усвоить новую фило­софию жизни, и тогда вам станет легче жить. Смерти нет, как и жизни нет, есть только переход одних полей в другие...

Вот так-то: времени — нет, одни невидимые фантики с чипами правят жизнью, смерти — нет, а сама жизнь — всего лишь сон...

Видимо, у меня был очень ошарашенный вид. Немного пришел в себя и спрашиваю у своего учителя:

— Так с чего же нам начинать?

Опять глаза Лупоглазенького приблизились ко мне.

— Как и всякая новая философия, эта должна заменить старую.

— Какую? У нас их много: и христианство, и буддизм, и ислам. А еще есть атеисты, те вообще все религии отметают.

— А все религии вместе взятые — на историческую свалку! Там давным- давно лежат никому не нужные ваши перуны, лешие, русалки, водяные. Там же — и олимпийские боги. Вечно вы держитесь за что-то непонятное, чего нет на свете. Кому молитесь? Кому поклоняетесь? Опомнитесь!.. Мифам молитесь. Из-за этих мифов начинаете войны, друг друга готовы сжечь заживо.

— Кого это мы сожгли? — спрашиваю.

— А-а, забыли, святыми хотите быть... А кто ответит за крестовые похо­ды, когда под знаменами религиозными лилась кровь? А кто топил людей в речных водах, когда силой крестили несогласных, тех, кто поклонялся Веле­су?.. А кого инквизиция жгла?.. За что Джордано Бруно на костре живьем сгорел?.. Кто Гуса сжег — не скажешь мне?..

— Откуда ты все это знаешь? — удивился я.

— А все оттуда, из информационного поля, окутывающего вашу планету. Вы еще и не знаете толком, что такое информационное поле. Мы к нему через глюонные генераторы напрямую можем подключиться. Мы за вами присталь­но наблюдаем, ведем точный подсчет. Все, что вам хаосом кажется, в дей­ствительности — вовсе не хаос, волос с вашей головы не упадет без нашего решения. Вы еще не знаете, почему грешники счастливо живут до глубокой старости, а праведники раньше времени в небытие уходят... Но наступит день, и вы узнаете. Скоро мы вам такие истины откроем, от которых у вас глаза на лоб полезут...

Вот запел! Вот где соломка подстелена!

— И на что ты намекаешь? Если я думаю, что Земля наша — живая и может думать, то за это и меня могут сжечь?

— Не бойся, жить будешь, — утешает он меня. — У вас других методов хватает. Современных.

— Что же это за методы? — спрашиваю.

— А простенькие... Не надо знать людям о твоих соображениях и раз­мышлениях... Молчи, скрывайся и таись — вот принцип, по которому новые несогласованные с нами идеи глушатся на корню. А думать — думай, хоть вешайся от своих раздумий. Кому это нужно и кому это интересно? За тебя есть кому думать. Политики пусть думают, стоканальный телевизор пусть думает, газеты пусть думают... Люди молчать должны, молчать. Один ваш поэт когда-то сказал: «Паситесь, народы мира, вас нужно резать иль стричь...» После этих слов его, кстати, из пистолета грохнули... Вот и ты не высовывай­ся, молчи, как рыба, тогда будешь жить.

Помолчал Лупоглазенький. А затем еще ближе ко мне подвинулся с помо­щью невидимых режиссеров и операторов, стал дальше просвещать:

— Неужели без своих пустых мифов вы не можете жить? Боитесь взгля­нуть правде в глаза?.. Не существует ни ада, ни рая — в природе их нет... Об этом же некогда и ваши великие пророки говорили — о религии как опиуме для народа.

«Вот прицепился ты к пророкам!» — хотелось воскликнуть мне, но про­молчал.

— Ну, а в практическом плане... Бросайте вы глупостью заниматься, на суть, на суть свою взгляните...

— И что? — никак не мог понять я.

— Одежда — долой... Прически там разные, лаки-шмаки, ноготки краше­ные, лифчики-шмифчики — зачем вам все это? Танцы-шманцы, музыканты, поэты твои хваленые, певцы, художники — все они населению только мозги пудрят, отрывают от планов, от конвейеров, от работ важных... На суть смотрите открытыми глазами. А то зарплаты тратите черт знает на что... Наши гуманоиды, которые у вас побывали, такие ужасы рассказывают... Что вы делаете?.. Жизнь друг другу сокращаете: измены, любовники и любовницы, убийства, кражи, коррупция неистребимая, ложь сплошная... А из-за чего все, если разобраться на трезвую голову? За чем всю жизнь гоняетесь? Почему в старости каждый из вас, беспомощный и обиженный неизвестно кем, не может сам себе сказать толком: куда же исчезает тот сладкий огонь, что до сих пор душу грел? И тогда только, на финише, каждый из вас начинает понимать, что ничего ему не надо: ни одежды, ни лаков-шмаков, осознаете, что всю жизнь гонялись за миражами. Вот поэтому мы и утверждаем, что жизнь — сладкий сон, не больше. Нет в ней никакого смысла, который вы ищете веками и тысячелетиями, нет...