Маша и Медведь-3 - Ольга Войлошникова

выглянул из-за угла. — Пасут, ироды! — он цыкнул зубом. — Пока добежим, да с маленькой… Значицца, так. Ждите-ка, я организую.

Он ещё раз поправил форму и неторопливо вышел на открытое пространство. Мы следили за ним с замиранием сердца, но никто казачьему есаулу претензий предъявлять не стал. Савелий поднялся на борт «Следопыта», и буквально через пять минут мы увидели, как на берег спускается целый отрядец, вооружённый до зубов. Я в местном оружии понимала мало, но Анечка уважительно сказала:

— Автоматы!

А Маруся ей:

— Ты вон на те дробовики посмотри!

Полюс ещё один казак снял чехол с установленного на корме похожего черноствольного орудия (только заметно крупнее) и развернул его в сторону порта. Казаки расставились по пути нашего следования цепью, ощетинившись стволами, и мы прошмыгнули на борт под злобными взглядами столпившихся у складов шалиньцев с палками.

На борту спешно готовились к отплытию.

Капитан, невысокий, плотно сбитый, рыжеусый мужик, пожал Баграру руку и велел:

— Пройдите пока вон туда, в каюту, чтоб глаза им не мозолить. А то ишь как зыркают, не ровён час — кинутся.

Мы спрятались в небольшом помещении, в которое довольно плотно были втиснуты: вдоль длинной стенки — узкая койка, впритык к ней, вдоль остатка короткой — очень простой маленький диван, больше похожий на обтянутую кожей скамейку, маленький письменный стол и стул к нему. Набились мы туда, так что дышать трудно стало.

— А давайте иллюминатор откроем? — предложила Маруся.

— Это вот это круглое окошечко? — спросил Баграр. И открыл. И сразу стало слышно, что серые шалиньцы не хотят просто так отступаться.

У трапа «Следопыта» волновалась и гомонила толпа.

— … а я вам говорю, у вас на борту лиса со своим выводком! — визжал кто-то по-китайски, и следом переводчик говорил то же самое на русском, только нудным монотонным голосом: «бу-бу-бу, бу-бу-бу»…

— А ну, молчать!!! — рявкнул, кажется, капитан, и китайская толпа придавленно притихла. — Не ваше собачье дело, кто у меня на борту!!! А ежели лиса — то это наша лиса, русская! Она под защитой Русской Короны, и вам до неё дела нет, ясно⁈ Разговор окончен, мы отходим!

Кораблик загудел моторами, гул голосов на берегу постепенно начал отдаляться, а ветер стал свежее, и уже не так сильно пах жареным жиром, специями и толпами людей.

Не успел корабль покинуть зону видимости порта, как дверь в каюту распахнулась. На пороге стоял капитан, и усы его воинственно топорщились.

— А теперь, господа и дамы, вы мне популярно объясните, что ещё за разговорчики про лис и прочую зоологию?

Из-за спины капитана выглядывали требовательные чубатые лица.

— Ну что, девчонки, объяснять будем или как? — спросил нас Баграр.

— Да погодите вы околдовывать! — внезапно всплеснула руками Анечка. — Свои же они, казаки! Должны понять⁈

— Но-но! — предупреждающе поднял палец капитан. — На всякое колдовство у нас святой православный крест есть!

Маруся устало покачала головой:

— Во-первых. Аня! Ну какое околдовывание⁈ Дремучее колдовство от магии отличается как гвоздь от автомобиля…

— Да я всё путаю… — покаянно прогудела Анечка.

— А во-вторых, — строго продолжила Маруся, — мы тут тоже все православные, и у нас всех тоже кресты, — в этом месте Анечка размашисто перекрестилась, несколько снизив накал напряжённости, а Маруся честно добавила: — Ну, разве что кроме Баграра, он про православие узнал недавно и покреститься ещё не успел.

— Так. А ну, пошли в кубрик! — велел капитан. — А то я ровно в скворечник заглядываю!

Кубрик оказался заметно побольше капитанской каюты, но учитывая, что кроме нас и капитана туда набились двадцать человек казачьего отряда да все свободные члены команды, снова стало тесно.

— Ну что, начнём с начала? — я обвела глазами круг своих слушателей. — Одним хмурым сентябрьским утром одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года на улице города Заранска остановился шикарный золотой автомобиль…

Понятное дело, я рассказывала долго. Потом к моему рассказу присоединилась Маруся, потом Анечка и даже Катюшка, которая давно примечала за нами всякое интересное.

Когда рассказ докатился до нападения серых шалиньцев и их непонятных выкриков, капитан сам себе покивал и спросил кого-то за спинами сидящих казаков:

— Что скажешь, батя?

— Скажу, что не врут, — ответили оттуда.

Вот тут меня словно холодной водой из ковша облили. Сканер-антимаг! Ох, хорошо, что мы тут никого очаровывать не взялись!

А Катюшка подскочила да к этому невидимому голосу меж людьми протолкалась. Вот тогда мы его и разглядели — маленький дедок, чуть повыше Катюшки росточком.

— Деда! — малявка доверчиво взяла его за руку. — А как я тебя не увидела?

Дедок усмехнулся и пригладил ей растрёпанные косички:

— А у меня секрет есть.

— А меня научишь?

— Ну так… научу.

— Ура! — запищала Катя и заскакала солдатиком, потому что особо по сторонам прыгать места не было.

Казаки начали улыбаться.

— Ну, а ты у нас, — капитан повернулся к Баграру, — выходит — медведь?

— И не просто медведь, а ursus sapiens, на минуточку, — важно приосанился Баграр. — Второй алуаз Орентии и лучший боевой маг королевства Гертния по версии королевской канцелярии за прошлый год.

— А «алуаз» это?..

— Навроде вашего графа, пожалуй.

Мужчины переглянулись.

— И… каков же твой истинный вид?

— Вы только не бойтесь! — звонко начала Катюшка. — Я сперва немножко боялась, а потом совсем привыкла, дядя Баграр, он очень добрый… — и тут Баграр преобразился.

Всё-таки человек, даже очень крупный, в сравнении с гертнийским медведем сильно проигрывает. В рядах произошло сдержанное замешательство.

— Ну что, отец, — Баграр смотрел на антимага, — достоин я того, чтобы принять крещение или нет? Что скажешь?

Дедок кивнул своим мыслям:

— Скажу, что каждое разумное существо имеет право выбирать веру и следовать ей. Кто я такой, чтобы возражать против твоего выбора?

И крестил его. Можете себе представить, немедленно, прямо на палубе корабля, использовав в качестве купели надувную спасательную лодку!

Баграр прикрыл лапой нательный крест и сказал мне:

— Это очень странно, ведь в нём нет ни одного камня, но я чувствую поток энергии, который течёт мне прямо в сердце.

Я в свою очередь спросила:

— Как думаешь, может быть, нам следует отправиться с ними, ведь их путь