Хищники - Алексей Писемский

Граф. Алексею Николаичу вы можете докладывать, сколько вам угодно, но меня вам не убедить в том; я старый воробей на службе - и цель всех вновь вступающих чернить деятельность своих предшественников очень хорошо понимаю: если дело пойдет хорошо у них, это возвысит их собственный труд; а если оно пойдет дурно, то этим может быть отчасти извинен допущенный ими беспорядок, - прием весьма старый и весьма известный в служебном мире!

Князь Янтарный (потупляя свои глаза). Мне очень грустно, ваше сиятельство, что мои слова вы изволили таким образом понять, и это мне некоторым образом показывает, что я не имею счастья пользоваться вашим добрым мнением о себе; но, смею вас заверить, я настоящей моей должности не искал, и мне ее Алексей Николаич сам предложил.

Граф. Алексей Николаич, вероятно, имел для этого какие-нибудь свои основания; но я с своей стороны буду требовать от вас настоящей службы и деятельности неманкирующей и в этом случае не стесняюсь никакими светскими соображениями.

Князь Янтарный. Я, ваше сиятельство, никогда ни на какие светские соображения и не рассчитывал, а привык заявлять себя своей деятельностью, которую Алексей Николаич отчасти уже видел и, как говорил мне, остался ею очень доволен.

Граф (выходя из себя). Опять Алексей Николаич! Скажите на милость: пока я сижу еще здесь, на этом стуле, кто ваш начальник - я или Алексей Николаич?

Князь Янтарный. Конечно, вы, ваше сиятельство!

Граф. Однако и вы, и какой-то генерал Варнуха, и господин Мямлин беспрестанно напоминаете мне то об Алексее Николаиче, то о князе Михайле Семеныче, недостает только назвать еще мне madame Бобрину; и я на это один раз навсегда говорю, что я стою уже одной ногой в могиле, а потому ни в каких покровителях не нуждаюсь и никаких врагов и соперников не боюсь!

Князь Янтарный. Я, ваше сиятельство, всегда вас и разумел таким и всегда знал ваше высокое беспристрастие.

Граф. Да-с, прошу вас и на будущее время разуметь меня таким, и если желаете служить со мной, то, во-первых, не играйте вашими брелоками!.. Я люблю дисциплину и нахожу это неприличным при разговоре с начальником...

Князь Янтарный мгновенно же

перестает играть брелоками.

А во-вторых, не надейтесь ни на сыны, ни на князи человеческие, и вообще я желаю вам гораздо большего усердия в трудах ваших, чем я встретил это сегодня! (Круто поворачивается к Мямлину.) У вас хоть готово ли что-нибудь?

Мямлин. Имею-с доклад!

Князь Янтарный, с надувшимся и оскорбленным лицом,

отходит и становится на прежнее место; а Мямлин подходит

к графу и развертывает перед ним огромное дело,

запинаясь на каждом почти слове и делая из лица гримасы.

Это-с дело крестьян Коловоротинской волости с казною!.. У них во владении были по левую сторону Оки поемные луга!.. Это геологический уж закон, что горная сторона реки всегда направо по течению, а налево низовая сторона-с, - это закон геологический...

Граф молча, но мрачно его слушает.

Мямлин, все более и более конфузясь.

А на горной этой стороне, изволите видеть, земли и владения ведомства государственных имуществ... Оно взяло и примежевало себе луга... Крестьяне говорят, что у них десятилетняя давность владения, а им на это возражают, что для казны нет десятилетней давности.

Граф (с удивлением взглядывая на Мямлина). Как нет для казны десятилетней давности?

Мямлин (утвердительно). Нет-с!

Граф. Перестаньте, что вы говорите! Десятилетняя давность для всего в мире существует!

Мямлин (снова утвердительно). Нет, ваше сиятельство, прямая статья есть.

Граф. Нет такой статьи-с!

Мямлин. Есть, ваше сиятельство.

Граф (показывая на шкаф с книгами). Вон свод законов, - отыщите!

Мямлин подходит к этому шкафу, вынимает из него сразу

несколько томов и начинает дрожащими руками

перелистывать их, потеет при этом, краснеет, делает из

лица маленькие гримасы и ничего не находит. Граф между

тем просматривает докладываемое ему дело и при этом

только слегка покачивает головой и грустно усмехается.

Мямлин (с сильною уже гримасою в лице). Не могу, ваше сиятельство, найти, - извините!.. Позвольте мне дома приискать!.. В подлинном деле это очень ясно прописано.

Граф (продолжая грустно улыбаться). А вы, скажите, читали это подлинное дело все?

Мямлин. Читал, ваше сиятельство!

Граф. Ну, я, признаюсь, гораздо бы лучше для вас желал, чтобы вы вовсе его не читали. В чем же, по-вашему, суть дела тут?

Мямлин. Это тяжба крестьян Коловоротинской волости с казною.

Граф. То есть была тяжба, и она уже решена, и земля возвращена в казну; так?

Мямлин. Точно так, ваше сиятельство!

Граф. Так к чему же вы мне говорите о какой-то геологии, о каких-то статьях закона несуществующих! В чем тут наша обязанность?.. Чего, собственно, от нас требуют?

Мямлин молчит и краснеет в лице.

Требуют, чтобы я дал заключение, что следует ли крестьян подвергать уплате в казну за неправильное владение, и, конечно, мое мнение должно состоять в том, что следует!

Мямлин (снова оживленным тоном). Нет, ваше сиятельство, я не могу с этим согласиться и остаюсь в том убеждении, что если десятилетняя давность существует для частных лиц, то почему же она не должна существовать для казны?.. Это прямое нарушение справедливости!..

Граф (выходя из себя). Господи помилуй, вы помешались, наконец, на этой десятилетней давности?.. К чему она вам?.. Зачем?..

Мямлин (смущенным уже голосом). Затем, что вот-с в этой бумаге прямо сказано, что для казны не должно существовать десятилетней давности (показывая на одну из бумаг в деле).

Граф. А вы дали себе труд подумать, что это за бумага?.. Это-с единоличное мнение министра государственных имуществ, который, когда был возбужден общий вопрос по сему предмету, то полагал с своей стороны, что на те случаи, где нарушены границы генерального межевания, не должно распространяться десятилетней давности, и с ним, однако, никто не согласился... Ведь это, наконец, несносно, Дмитрий Дмитрич: вы мало того, что не вникли нисколько в самое дело, но мне приходится еще спорить с вами, опровергать разные смутные мысли, которые случайно приходят вам в голову!.. На будущее время прикажите уж лучше докладывать мне вашим начальникам отделения, а сами пока посидите при этом и поучитесь!

Мямлин. Но мне это будет очень обидно, ваше сиятельство!

Граф. Но что ж мне делать? Как же быть?.. Мне самому читать за вас все дела и объяснять вам их - я не имею на то ни времени, ни желания.

Входит лакей.

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и лакей.

Лакей. Ольга Петровна приехала!

Граф. Что?

Лакей. Ольга Петровна приехала и говорит, что ей очень нужно вас видеть.

Граф (подумав немного и обращаясь к директорам). Дочь, господа, приехала: прошу на время выйти!

Директора уходят.

ЯВЛЕНИЕ V

Граф и лакей, потом граф один.

Граф (лакею). Проси!

Лакей уходит.

Нечего сказать - славный народ!.. А отчего?.. Оттого, что ни один из них службы никогда настоящей не нес! Я, бывало, адъютантом был, к генералу своему идешь с бумагою, дрожишь, что запятой какой-нибудь не забыл ли поставить, потому что у того пена у рта сейчас появится, и он месяц за это с гауптвахты не спустит, а им что! Он стоит перед тобой да брелоками только поигрывает или несет чепуху вроде этого непропеченного калача московского Мямлина.

ЯВЛЕНИЕ VI

Граф и Ольга Петровна.

Ольга Петровна (входя). Ты занят, папа?

Граф. Да, пожинал труды твоего супруга за время болезни моей и наслаждался ими.

Ольга Петровна. Что же такое муж мой сделал за время твоей болезни?

Граф. То, что насажал мне таких умников, с которыми я не знаю, как и быть...

Ольга Петровна. Кого же это?

Граф. Во-первых, какого-то генерала Варнуху!

Ольга Петровна. Не какого-то, папа, а рекомендованного князем Михайлой Семенычем!.. Наконец, генерал Варнуха получил такое ничтожное место, что об этом, я полагаю, и говорить не стоит.

Граф. Вместо дельного и трудолюбивого Вуланда выбрал какого-то лентяя восточного, князя Янтарного, и вдобавок еще злейшего врага моего, который бранил меня на всех перекрестках.

Ольга Петровна. Ему затем, папа, и дали это место, чтобы он не кричал против тебя.

Граф. А, так это вы обо мне заботились!.. Какие, подумаешь, у меня добрые и нежные дети!

Ольга Петровна. Ты вот, папа, сердишься и разными пустяками тревожишь себя, а между тем я приехала к тебе по гораздо более серьезному и неприятному делу!

Граф. У вас с супругом, кажется, только те дела и серьезны, когда что до вас касается.

Ольга Петровна. Нет, папа, это и до тебя касается!.. Мужа призывал к себе князь Михайла Семеныч...

Граф (насмешливо). С чем его и поздравляю.

Ольга Петровна. И говорил ему, что в правительственных сферах очень неблагоприятно смотрят, что ты и муж, то есть тесть и зять, так близко служите друг к другу.

Граф (тем же насмешливым тоном). Я говорил вам это еще прежде, предсказывал; а теперь и кушайте, что сами себе приготовили.