Крест Евфросинии Полоцкой - Ольга Тарасевич

«Он старый холостяк, – решила Виктория. – Может, обжигался пару раз. Теперь на воду дует. Не беда, перевоспитаем, приручим».

Ей очень нравился Сергей. И очень хотелось выйти за него замуж. Отличный отец для ее будущего ребенка, просто отличный! А странности, недостатки… они есть у всех, всегда. Все равно с чем-то приходится смиряться, считаться. Главное – чтобы это хотелось делать. А Вике – безумно хотелось.

…Она бросила последний взгляд на кольцо. И вздохнула.

Конечно, не так ей представлялся этот вечер, после того, как Сергей сказал самые главные слова. Пойти бы в хороший ресторан, выпить шампанского. А разве много веских поводов в жизни? Да раз-два и обчелся!

Но он сказал, что ему надо на работу. И попросил приготовить ужин. Для Виктории, мигом успевшей перевезти в его квартиру несколько вечерних платьев и – особый предмет гордости – настоящие итальянские босоножки, украшенные стразами, – это было не самым приятным сюрпризом.

«Ладно, в ресторан можно и завтра сходить, – подумала Вика и распахнула холодильник. – Будем продолжать прокладывать путь к сердцу любимого мужчины. А он, как известно, лежит через желудок. И здесь для меня нет никаких тайн. Уж что-что, а пристрастия Сергея в еде я знаю. Картошечка, жареное мясо. И милый просто счастлив!»

Она успела переделать кучу дел. Сбегать в супермаркет за молодым картофелем, нажарить целую гору отбивных из свинины с золотистой корочкой. Настрогать миску салата.

Будущего мужа все не было.

На медитацию перед телевизором, где шло шоу нежно любимого Викой Андрея Малахова, которое сменил сериал про Катю Пушкареву, ушло еще несколько часов. Потом она с горя наелась картошки с мясом. Затем позвонила Верке и долго жаловалась на жизнь.

– Терпи, дорогая, – решительно сказала Вера. – Не пугай его. Скандалы потом закатывать будешь, после росписи. Колечко – это, конечно, прекрасно. Но гарантий не дает. А вдруг соскочит. Так что терпи, корми получше и за собой следи.

– Хорошо, – уныло пробормотала Виктория и потащилась в ванную. Как и было обещано подруге —следить за своей красотой.

Отражение в зеркале ее, в общем и целом, порадовало. Конечно, с ее 46-м размером одежды картошку с мясом на ночь лопать не следует. Не успеешь оглянуться, из 46-го станет 48-й. А потом 50-й. И все, жизнь закончится. Сергей к любителям пышных форм не относится. Ну да от одного разика она особо не поправится, наверное.

Лицо в порядке. С глазищами ей повезло – огромные, голубые. Единственная морщинка на лбу замаскирована русой челкой. Нет ее, морщинки. А чтобы совсем, ну вот просто совсем ее не было, надо не лениться наносить на лицо крем.

Она укладывалась в постель с твердым намерением – просто полежать. Дождаться мужа. Ах, слово-то какое – мужа! Вот, дождаться, накормить. А потом… Интересно, будут ли стучать в стену соседи в самый неподходящий момент? В ее съемном скворечнике было дело, стучали, да еще как…

Она проснулась от чьих-то приглушенных голосов. Электронные часы в сиреневом полумраке высвечивали зелененькие цифры: 4:30.

Вика с трудом сдержала стон. Вот это номер! Они еще даже не женаты, а Сергей уже является под утро. Но Верка права: скандалы закатывать рано.

– Пошли в зал.

– Тише ты, там Вика!

– Это та девица из кафе с небольшой грудью?

«Вот Рахманько, вот скотина, – подумала Виктория, узнав голос приятеля Сергея. – Фигушки ты у меня еще в кафе получишь сочную котлету по-киевски. Самые пережаренные тебе таскать буду!»

– Это та девушка, которая сегодня согласилась стать моей женой. А грудь, Коля, – это то, что помещается в ладонь. Все остальное – уже сиськи. Пошли на кухню, – тихо сказал Сергей.

Вика мигом выскользнула из постели, приоткрыла дверь в зал. И приложила ухо к щели.

Хлопнула дверца холодильника. Через минуту раздалось характерное дзиньканье.

– Давай, Сереж. Помянем внуков Федора Борисовича, – сказал Николай. – Блин, как жалко мужика. Такая беда. Он с ребятней этой столько возился. Наверное, им лет семь, не больше было, когда их отец в автокатастрофе погиб?

– Кажется, да. Мать потом замуж второй раз выскочила. Можно сказать, что Борисович мальцов вырастил. На ноги поставил. Слушай, а что за бумаги исчезли? Ты мне толком так и не рассказал. Хотя не до бесед, конечно, было. До сих пор не по себе от того, что на этой стройке увидел.

– Короче, Склифософский, докладываю. Пока ты делал предложение, а мы с пацанами собирались чиркануть по сто граммов за прекращение шпионской деятельности господина Полынского, мне позвонил Федор Борисович. И ровным голосом сообщил, что Сашку с Никитой убили. И что он уже в реанимации. Я выпал в осадок, когда понял, что произошло. Выдержка у Грекова та еще, надо сказать. Поехал к нему, он весь капельницами обмотан, чуть дышит. Сказал, что из сейфа исчезли бумаги. Код там простой был, наверное, близнецы его как-то подсмотрели. А он и не прятался особо. В родном доме чего опасаться. Думал, взрослые уже, все понимают.

– Он что, служебную информацию дома хранил? Зная Борисовича – не верю.

– Да не оперативную! Там находились данные по негласному сотрудничеству с органами. Это еще в начале перестройки было. Как убрали памятник Феликсу с Лубянки и пошел накат на нашу контору, он решил перестраховаться. Мало ли что, начнется охота на ведьм. Жизнь многим людям испортят. Через одного же все стучали. И вот он личные дела тех, с кем работал, вывез. Потом все устаканилось, а руки сдать материалы в архив не доходили. Но пропали не карточки.

– А что?

– Там был какой-то зашифрованный документ.

– Зашифрованный документ? Постой, ты уверен? Ничего не путаешь?

«Надо же, прям голос дрогнул, – подумала Вика, переминаясь с ноги на ногу. Мужчины явно открыли окно, и стоять босиком было холодно. – Никогда не слышала, чтобы Сергей с таким волнением говорил».

– Да не путаю я ничего! Так вот, Федор Борисович просил перестраховаться и попробовать бумагу эту у ментов выцапать. Честь мундира, сам понимаешь. Но следак упертый попался. Не повезло, да?

– Ага. Знаешь, я так сразу и не понял, что за записку ты пытался забрать… Но зачем близнецам какие-то старые документы?

– Из-за «бабок». Борисович их в строгости держал. Вот и додержался, между нами говоря. Молодежь-то сейчас другая. Ей принципы старого поколения до лампочки.

– Слушай, а как бы это дело забрать? Если, как ты говоришь, из-за бабок. Если дети хотели толкнуть кому-то конфиденциальную информацию. Это ж какой позор! Журналистам только подкинь идею. С грязью смешают. А у Федора Борисовича авторитет.

– Ты что, Грекова не знаешь? Он и так переживал, что нас по старой дружбе попросил подъехать. Не будет он тут крутить ничего, не станет переигрывать. Может, по-человечески попросит следака язык попридержать в плане прессы. Но это все. Кстати, а чем у тебя пахнет так вкусно? Ого! Отбивные на сковородке. А мы бутербродами давимся! Правильный ты выбор сделал, Серега. Грудь у твоей невесты, может, и подкачала, зато готовит – м-м, пальчики оближешь!

– Колян, сейчас в глаз дам.

– Ну ладно, ладно, извини. А ты что не хаваешь? Такая пайка обалденная!

– Не хочу. Ты не смотри на меня, ешь.

Вика зевнула и забралась в постель. «Ничего не поняла, – подумала она, зарываясь лицом в подушку. – Кроме того, что убили каких-то близнецов. Жалко, что убили. Но, надеюсь, нашей свадьбе это не помешает…»

***4

– Володь, да на тебе лица нет! Ехал бы ты домой. Давай я тебя отвезу, хочешь? – ныла Лика Вронская. – Так и скопытиться недолго. Тебе обязательно надо отдохнуть!

От усталости и пачки выкуренных сигарет голова у следователя Седова действительно раскалывалась. И сил пояснять порядок процессуальных действий, то, что надо приложить все усилия к раскрытию преступления по горячим следам, у него не было. К счастью, оперативник Паша словно подслушал его мысли, толкнул Лику в бок.

– Дорогая, дай фонтану отдохнуть.

Вронская надулась и замолчала, что Володю очень обрадовало. После бессонной ночи соображалось совсем туго. А когда еще над ухом щебечут и Санта-Барбару разводят…

Получается, убитые близнецы, Саша и Никита Грековы, были однокурсниками Коли Вадюшина. Коля – следователь бросил взгляд в блокнот, где со слов участкового нацарапал адрес парня – живет вон в той «хрущевке», расположенной слева от детской площадки. А чуть правее, за песочницей с качелями-каруселями, за стоянкой для автомобилей, типичная длинная московская «сталинка». В ней расположена квартира Грековых. Но идти туда, наверное, нет смысла. Дед в больнице. Жили они втроем. Участковый говорил, иногда к ним приезжала родственница, помочь по хозяйству. Но постоянно с Грековыми не проживала, прописана в другом районе. Так что найти в этой квартире никого не получится. К тому же ордера на обыск на руках пока нет. С учетом места работы деда погибших близнецов стоит повременить с самодеятельностью и оформить все документы, как полагается. Значит, остается Коля Вадюшин.