Розовая пантера - Ольга Егорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но звезд на небе не было вообще — ни падающих, ни сияющих. Небо было темным и смазанным, едва-едва виднелся Млечный путь и бледный осколок луны на самом краю. Только деревья, уходящие в вечность.
— Котенок!
«Котенок», — услышал Алексей, с трудом пытаясь сосредоточиться на этом слове, которое вдруг потеряло свое значение. Наконец он его увидел — с трудом различимый силуэт мини-пантеры, трусливо висящей на ветке неподалеку расположенного дерева.
— Ты видишь?
— Вижу…
— Нужно его снять. — Она потянула его за рукав пиджака, и он послушно поплелся за ней, раздумывая над тем, что сложнее — поймать падающую звезду или снять с дерева подвешенного на высоте около трех метров глупого, наверняка попытающегося оказать отчаянное сопротивление кота. Если бы чуть пониже и если бы пиджак не сидел так плотно, уж лучше бы, наверное, все-таки звезда, но только кто его спрашивает — все эти мысли вихрем пронеслись в голове, и он не успел опомниться, как она сиганула на дерево, обхватила ствол руками, как обезьяна, подтянулась наверх, еще раз подтянулась…
— Маша! Машка! — Он сразу забыл о том, что не хотел мириться с ее именем, имя стало привычным, в момент приросло к ее взлохмаченной шевелюре и зеленым глазам — конечно же, Машка. И снова повторил: — Машка! — когда она уже спрыгнула с дерева, прижимая к себе взъерошенный комок шерсти. Котенок был рыжим с белыми пятнами и казался похожим на рыжего ежа, потому что слипшаяся шерсть торчала колючками.
— Да что ты заладил. — Она даже не смотрела на него, полностью сосредоточив ласковый, как успел заметить Алексей, взгляд на свой добыче.
— Ты, как обезьяна, по деревьям…
— Я спортивной гимнастикой шесть лет занималась. Ты посмотри, он весь дрожит. Бедненький.
Кот вцепился своими острыми коготками в ее розовый джемпер, вцепился намертво, так, что и не отдерешь его.
— И что мы будем с ним делать? — поинтересовался Алексей весьма холодно, как ей показалось. Она взметнула на него свои длиннющие накрашенные ресницы, пронзила острым, осуждающим взглядом:
— Ну не бросать же его здесь, на улице!
— Это понятно, — согласился он. — Придется, наверное, отнести его в детский дом для кошек. Или снять ему номер в гостинице…
— Детских домов для кошек не бывает, к сожалению. И гостиниц тоже. Нужно взять его домой. Ах ты, мой хороший… Бедненький, маленький…
Алексей даже позавидовал коту — такого количества ласковых слов, наверное, ни один представитель мужского пола в жизни своей не слышал. Если, конечно, это замызганное иглокожее животное вообще к мужскому полу относилось и не было кошкой.
— Это кот или кошка? — спросил он зачем-то.
— Какая разница, — ответила она, но все же попыталась отодрать зверя, чтобы как следует рассмотреть его. С большим трудом ей это удалось. — Кошка, кажется… Ах ты, мой хороший…
Половая принадлежность животного ее, конечно, не интересовала — не принимая ее во внимание, она продолжала воспитывать у кошки дурные наклонности:
— Маленький мой, замерз.
— Ты обращаешься к кошке в мужском роде. Ты Фрейда не читала?
— Перестань, пожалуйста. Фрейд не о кошках писал, а о людях.
— Читала?..
— Ну, читала, — отмахнулась она. — И Набокова твоего я тоже читала, кстати. И еще много чего читала, я вообще читать люблю. Какое это имеет значение?
— А «Приглашение на казнь» тоже читала? — с подозрением в голосе поинтересовался он, чувствуя себя, наверное, как прокурор на судебном процессе, произносящий обвинительную речь: вот сейчас то он все про нее и узнает, и эта челка, и эти пальцы, смазывающие челку…
— Нет, не читала…
«Обвинительная речь» с треском провалилась.
— Послушай, возьми его к себе.
— К себе? Я?
— Ну да, конечно. Пожалуйста. — Она смотрела на него умоляющими глазами, кошка отчаянно мяукала, издавая звуки, похожие на карканье заболевшей ангиной вороны.
— Посмотри, какой он хороший. Возьми его к себе.
— Он, конечно, хороший… Мяукает, правда, не слишком мелодично, но это ничего, ко всему привыкнуть можно. Только почему я?
— Я не могу, я взяла бы. Меня Сергей вместе с этим котом на улицу вышвырнет. Он терпеть не может кошек.
— Сергей… — повторил он, заставил себя остановиться, не продолжать начатую тему. «Бог мой, — подумал он, — откуда я знаю, что она ответит. Она может ответить все, что угодно, Она скажет, что Сергей — это ее муж, с которым она уже два года состоит в гражданском браке. С нее станется. Почему бы не выскочить замуж в тринадцать лет, что за предрассудки?»
— С чего ты взяла, что я люблю кошек?
— Ты? Ты не любишь кошек? — Она смотрела на него и хлопала глазами, как будто видела летающую тарелку, битком набитую инопланетными существами, которая только что приземлилась у ее ног.
— А кто такой Сергей?
— Сергей — это мой отчим, мамин муж.
— Я люблю кошек. Обожаю кошек, знаешь, всю жизнь мечтал…
— Правда?
— Правда. А почему ты плакала?
— Не знаю, у меня бывает иногда. Ты его возьмешь?
— А у меня есть выбор?
— Если не хочешь… Есть выбор, я думаю…
«Ошибаешься, — подумал Алексей. — Ох как ошибаешься. Я бы притащил домой десяток кошек, я бы обвешался ими с ног до головы, наверное, потому что…»
— Давай сюда это симпатичное животное.
— Держи. — Она передала ему котенка вместе с розовыми ворсинками от своего джемпера, которые тот решил прихватить на память о своей первой хозяйке.
— Кажется, он меня больше любит, — простонал Алексей, почувствовав, как зверь вцепился в него когтями. — Просто жить без меня не может…
Она улыбалась, поглаживая котенка, намертво прилипшего к его груди.
— Ладно, я побежала. Мне еще уроки делать.
— Так я тебя провожу…
— Нет, не надо! — Она отчаянно жестикулировала. — Мне здесь близко — видишь, вон тот дом. Не надо, а то увидит, потом начнутся допросы… До свидания, мой хороший!
Последние ее слова были обращены, естественно, к кошке.
— Эй! — окликнул он, когда она была уже на расстоянии нескольких шагов. — Завтра увидимся?
— Да, конечно!
— Так завтра не моя смена! У меня выходной! А потом воскресенье…
— Тогда приходи сюда!
— А во сколько?
— Часов в шесть!
«Часов в шесть, — мысленно повторил Алексей с интонацией приговоренного к смерти. — Не в шесть часов, а часов в шесть. Это значит, что кто-то из нас должен отираться возле этого дерева с пяти до семи. Интересно было бы знать, кто именно?»
Он открывал дверь ключами, стараясь не шуметь: мама скорее всего еще не легла, она никогда не ложится, не дождавшись его, и все же Алексею не хотелось, чтобы она увидела его сразу с порога с этим замызганным клубком шерсти на груди. «Интересно, а моя мама любит кошек? А папа?»