Возвышение ученицы мага - Конъюнктурщик

Это наш город, и нам некуда отступать в нем. Легион издревле защищал и поддерживал власть псиоников. И теперь это возможно наша главная битва за всю короткую историю Мерхона. И возможно… — и тогда Дитрих выдержал паузу, — враги победят, и нам придется продолжить сражение уже после восстания. Ты понял меня?

— Я понял вас, легат Дитрих.

— Отлично, парень. Я рассчитываю на тебя.

— Да, легат.

— Ты командуешь первым отрядом первого полка, вот мой приказ, — и он протянул ему свиток, перевязанный алой лентой и скрепленный бордовой печатью легиона, — ты был хорош в походе на Бингор, — и тогда настрой Дитриха стало теплым и располагающим, — восстание грядет, будь готов, соратник.

"Соратник," — отметил про себя Йенс, подобное обращение со стороны полководца считалось предельно ласковым.

Легат легиона ушел, оставив свежего командира отряда наедине со своим чувствами от нового назначения и новости о битве, в которой предстоит участвовать.

И Йенс задумался о том, почему легат сказал ему это здесь, а не объявил об этом перед всеми войсками, чтобы дать всему легиону нужный заряд и втянуть их в своей упреждающий замысел.

"Он так спешил? Или во всем легионе не наберется и целого отряда из тех, на кого он может положиться?" — размышлял легионер.

Синяя ткань отнюдь не была дешёвой. Леандр знал об этом, и все равно приказал своим подручным закупить именно этот цвет. Символика была важнее денег. Синий был цветом мысли, а мысль была прерогативой магов, мышление было миссией их сословия. А потому ленты для участников восстания, действующих и поддерживающих, были именно синими.

Город медленно закипал.

Рабов, которые ещё вчера направились к правительственной трибе разогнали легионеры второго полка, опытные каратели, прошедшие через множественные подавления рабских восстаний в континентальных владениях Мерхона. Как гоблинов, они гнали людей. Продром написал приказ о том, чтобы рабы были разогнаны без кровопролития, поэтому их просто сильно били, калечили, ломая ноги и проламывая головы, выбивая зубы и глаза, но не убивали.

Большая часть граждан либо плевались от этой новости, либо начинали испытывать гнетущий страх, который медленно нарастал. Люди знали о магах и все чаще говорили между собой о заговоре.

Рабские волнения продолжились в других местах города. Рабы отказывались трудиться, в некоторых мануфактурах даже начали крушить станки. Торговля в городе приостановилась, горожане старались не выходить на улицу. Патрули легионеров наводнили виадуки, их отряды сновали в отдаленные башни, где располагались мастерские, чтобы подавлять рабов.

Для той небольшой части граждан, которые обладали внутренним огоньком, наступило время для дыхания. Эти люди и вязали себе на руки синие ленты, которые заговорщики раздавали всем желающим.

В обществе начал расшатываться порядок, и эти граждане ощутили жизнь, ведь там, где действие расходилось с порядком, возникало природной движение. Голубое небо в их глазах стало особенно голубым, насыщенным новыми надеждами, а лучи солнца стали искрящимися.

Молодые маги и взрослые дети купеческих семей, они выходили на улицу даже в эти опасные дни, и чувствовали, как их обдувает свободой, а все вокруг видится им иным. Они гуляли по воздушным улицам и распевали песни, пока не встречали патрули.

Легионеры не трогали этих граждан, но смотрели на них с недоверием, как и сами граждане на легионеров. Злоба в воздухе чувствовалась ярче с каждым днем.

Волнения рабов стали стихать. Торговля на разнос возобновилась, хотя рынки воздушных улиц ещё пустовали. И тогда грянула следующая новость. Война.

На Мерхон напали. В континентальные владения города вторгся один из вассалов города Эр.

Среди солнечных лучей прокричал сокол.

Тонг Нарума стоял на большом камне, выпирающем из склона. Холмы предгорья были покрыты редеющими хвойными лесами. Красные стволы были лишены веток вплоть до тёмных крон.

Позади развевались знамёна Нарума, белые полотна с тремя черными кругами в ряд. Лаконичный знак южной военщины, строгостью которого гордился каждый мечник рода.

Хлебные поля красиво горели. На фоне красных пожарищ бежали гоблины, покинувшие свое безнадежное рабство. От зрелища Тонгу и самому становилось жарко, неприятной теплотой обдавало лицо. Добротный ветер помогал огню распространиться. Поджог удался.

— Мой лорд! — крикнул подбежавший к камню воин, встав на одно колено.

— Докладывай… — нижняя губа Тонга отвисла, глаза сощурились от яркого солнца, которое уже скоро зайдет за Дом.

— Легионеры, охранявшие эти поля, отступили, как только увидели нас! Мы не потеряли ни одного мечника!

— Отлично, эй, — повернулся он к одному из воителей подле, — труби отход, мы возвращаемся в лес.

Местность огласил роковой бас, звучавший как само воплощение тревоги. Недвижимые прежде, словно скульптуры, воители Нарума двинулись.

Сегодня они уйдут вверх, где леса густеют, прежде чем склон становится более крутым и все более бедным на растительность. И в этой хвойной полосе они разобьют лагерь. Коричневатый день будет тревожным, а вечер весёлым, потому как Тонг Нарума ценит в своих воителях настрой, и он вскроет бочонки с рисовым вином, какое любят во владениях города Эр.

И пока мечники будут пить, легкая пехота быстро разведет в предгорьях множество костров. Сторожевые посты будут широкой цепью обрамлять холм.

— Нельзя выпускать все силы в этот поход. Нам нужно набрать ещё людей, — Дитрих старался быть неторопливым и спокойным, — нужно посмотреть, что будет делать Нарума дальше, не нужно сейчас бросаться в атаку.

— А если он начнет жечь новые поля… — Продром был на удивление спокоен.

В небольшом зале за длинным столом собрались все псионики и легаты легиона, вместе они являли собой импровизированный орган, называемый Городским комитетом, и который должен был решить все проблемы. Говорили между собой только Дитрих и Продром. Все остальные только слушали, потому что иных точек зрения не было.

— Мы уже направили туда два полка. Это больше тысячи легионеров. Они будут сопровождать отряды островитян, парируя их атаки. Мы уже сковываем Нарума.

— Дитрих, я понимаю, что ты действуешь аккуратно, но затем мы, псионики, и выдали тебе войска, снабдили их всем необходимым и продолжаем снабжать, тратя на это много денег, чтобы ты действовал смелее.

Дитрих подумал о том, как это неприятно и даже попросту некрасиво, так уныло указывать ему на его место, потому что разговор был серьёзным, и он не просто так занимал свой пост, и сейчас его пригласили в этот новый объединенный комитет не как знатного вельможу, а как знатока своего дела. Городу не нужны распри в кабинетах, городу нужны решения.

— Мерхону нужно взвешенное решение. Ты знаешь, Продром, я всегда поддерживал тебя и комитет, потому что вы взвешенные управленцы и…

— Я понимаю, — перебил его Продром, и стал говорить в какой-то