Сладкая горечь - Дениз Робинс

— Спроси у бабушки.

— О, она такая же, как ты! Вы обе такие смешные — уверены, что у меня целые толпы поклонников. Вы совершенно не верите в платоническую дружбу.

— У меня нет причин в нее верить, — с легкой иронией заметила миссис Оливент.

— Арман без ума только от своей работы. По-моему, больше ему вообще ничего не интересно.

— А что это ты вдруг решила ехать с ним в Канны? Имей в виду, я только «за», но с тех пор, как мы приехали сюда, ты вела себя чрезвычайно глупо — дулась на всех и ходила обиженная…

Хорошее настроение Рейн как ветром сдуло. Она ничего не ответила, молча вышла и попросила Элен, старую служанку герцогини, приготовить ванну. Сегодня ей не хотелось ссориться с матерью. К тому же у нее было легкое чувство вины. Она-то знала, что первым делом, приехав в Канны, станет звонить Клиффу, и жалела, что не догадалась поехать с Арманом в город днем — тогда можно было бы позвонить ему в офис и застать наверняка. Пусть это глупо с ее стороны, но она должна выяснить раз и навсегда, почему он не написал ей ни одного письма за все время.

Глава 10

А Арман тем временем проезжал через Мужен по пути в Канны. Он жил в ветхом домике на тихой улочке сразу за рынком — уже два года снимал там комнатенку.

Навстречу ему вышла хозяйка, мадам Турвиль, — вдова лет семидесяти, с крупным бюстом и большим животом, хлопотливая и чрезвычайно заботливая кумушка. Обычно она ходила в черном платье, которое было в моде лет тридцать назад, и никаких украшений не носила, кроме крупной золоченой брошки со стеклом на воротнике. Ее выкрашенные в черный цвет волосы были взбиты в пирамиду из кудряшек. У нее были едва заметные черные усики и маленькие черные глазки-бусины. Ее визгливый голос не умолкал, постоянно призывая Колетт служанку, которая вечно сбивалась с ног от ее указаний, работая почти на рабских условиях, и все ради месье Армана. Наградой для Колетт была возможность мельком видеть его, а его улыбка утром или вечером, когда она приносила ему поднос с едой в комнату, была для нее дороже всех наград. Арман всегда был добр и спокоен, Колетт его обожала. Мадам Турвиль тоже души в нем не чаяла и брала за комнату не очень дорого, хотя постоянно твердила: «Ах, жизнь нынче такая дорогая». Она вкусно и сытно кормила его и очень гордилась тем, что он не съехал из ее ветхого домика после того, как получил прибавку к жалованью и мог позволить себе более приличные апартаменты.

В этот вечер у мадам Турвиль были новости для постояльца.

— Месье Арман, в моей гостиной вас дожидается молодая дама. Я пыталась ее убедить, что вы поздно придете и очень заняты, но она никак не хочет уходить.

— Меня дожидается? Молодая дама? — изумился Арман.

Мадам подалась вперед и перешла на заговорщический шепот:

— Это та самая девушка, с которой вы раньше встречались, месье, ваша старая знакомая. Поэтому я впустила ее. Я знала, что вы ей не обрадуетесь, — но что я могла сделать?

Арман залился краской и вид у него был слегка смущенный. Он прекрасно понял, о ком идет речь. Это наверняка Ивонна… Они не виделись уже полгода. В последний раз встречались перед Рождеством — тогда он сказал ей, что считает за лучшее расстаться, пока она не слишком к нему привязалась. Он чувствовал, что она ему не подходит, и твердо знал, что никогда не заставит себя сделать ей предложение.

Ивонна умела быть веселой и обворожительной, она была красива, хотя довольно дурно воспитана. Но все равно ее красота не могла сравниться с редкостной, безупречной красотой Рейн Оливент. Ивонна была на три года старше Рейн. У нее были свои достоинства — хорошая фигура, огненно-рыжие волосы и белая алебастровая кожа, которая так идет рыжим. Арман несколько раз рисовал ее голову и плечи, но никогда ему это не удавалось как следует — Ивонна ни минуты не могла усидеть на месте. Она была легко возбудима и беспокойна; в ней не чувствовалось ни капли той удивительной безмятежности, которая позволяла Рейн позировать для портрета так, словно она была профессиональной моделью.

Но зачем он опять понадобился Ивонне? Армана раздосадовал этот визит. Ему было крайне тяжело переносить истерики Ивонны, когда она цеплялась за его ноги, умоляя не бросать ее. А сегодня, в предвкушении сказочного вечера наедине с Рейн, ему меньше всего хотелось еще одного скандала. Однако, открыв дверь в гостиную своей хозяйки, Арман постарался проявить вежливость и сделать вид, что рад видеть старую знакомую.

— Как поживаешь? — спросил он и, церемонно склонившись над ее рукой, едва прикоснулся к ней губами.

— Привет, Арман, как дела? — проворковала Ивонна.

Он сказал, что у него все хорошо, выразил надежду, что у нее тоже, поинтересовался ее здоровьем и предложил бокал вина. Она отрицательно качнула головой и отказалась присесть на стул, который он ей пододвинул. Один беглый взгляд на бывшую подругу заставил Армана насторожиться — она поразительно изменилась. Ему когда-то нравилось, что она просто одевается и почти совсем не пользуется косметикой. Но сейчас перед ним стояла очень модно одетая молодая женщина с изысканной прической и тщательно наложенным макияжем. Зная о скромном положении Ивонны, он поразился ее дорогому виду, Вдруг взгляд его нечаянно упал на ее левую руку — на безымянном пальчике сверкнуло обручальное кольцо. В этот момент он испытал огромное облегчение.

— Ивонна, ты вышла замуж? Что ж, для меня это сюрприз. Ты ничего мне не сказала, и я не видел объявления в газетах…

Она смотрела на него, не моргая. Знакомый напряженный, какой-то голодный взгляд. В прежние времена ему иногда становилось не по себе от этого взгляда, но тогда он жалел ее, потому что бедняжка много работала, с трудом добывая свой кусок хлеба. И она была так искренне к нему привязана… Но под конец это выражение ее лица стало казаться ему крайне отталкивающим, даже пугающим.

— Я тебе не писала, потому что ты мне не велел, — ответила она.

— Ах вот как? — немного смутился Арман.

— А в местных газетах не было объявления о свадьбе, — продолжала Ивонна, — потому что через день после того, как ты разбил мне сердце, Сказав, что между нами все кончено, я уехала из Канн в Париж.

— Да, я очень давно тебя не видел. — Чуть поразмыслив, он добавил: — Ты же знаешь, я не хотел разбивать тебе сердце, Ивонна. Вспомни, ты первая сказала, что видишь во мне не просто друга, а я тебя сразу предупредил, что не могу ответить взаимностью…

Ее улыбка превратилась в оскал.

— О, совершенно верно, мой милый Арман. Оглядываясь назад, я вижу, что во всем виновата сама. Ты всегда был со мной предельно честен и вел себя как рыцарь. И тем не менее, мое сердце разбито.