Русские народные сказки - Автор_неизвестен

class="p1">Иван Быкович опять запросил роздыху, снял с себя шляпу и пустил в избушку; от того удара избушка развалилася, вся по бревнам раскатилася. Тут только братья проснулись, глянули — кровь из миски через край льется, а богатырский конь громко ржет да с цепей рвется. Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами на помощь спешат. „А! — говорит Чудо-юдо, — ты обманом живешь: у тебя помощь есть!..“

Богатырский конь прибежал, начал бить его копытами, а Иван Быкович тем временем вылез из земли, приловчился и отсек Чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы: сшиб все до единой, туловище на мелкие части разнял и побросал всё в реку Смородину.

Прибегают братья. „Эх вы, сони! — говорит Иван Быкович. — Из-за вашего сна я чуть-чуть головой не поплатился!"

Поутру ранёшенько вышел Иван Быкович в чистое поле, ударился оземь и сделался воробышком; прилетел к белокаменным палатам и сел у открытого окошечка. Увидала его старая ведьма, посыпала зернышек и стала сказывать: „Воробышек-воробей! Ты прилетел зернышек покушать, моего горя послушать. Насмеялся надо мной Иван Быкович: всех зятьев моих извел!" — „Не горюй, матушка! Мы ему за все отплатим”, - говорят чудо-юдовы жены. „Вот я, — говорит младшая, — напущу голод, сама выйду на дорогу да сделаюсь яблоней с золотыми и серебряными яблочками: кто яблочко сорвет, тот сейчас же лопнет!" — „А я, — говорит средняя, — напущу жажду, сама сделаюсь колодезем; на воде будут две чаши плавать: одна золотая, другая серебряная; кто за чашу возьмется, того я утоплю!" — „А я, — говорит старшая, — сон напущу, а сама прикинусь золотой кроваткою; кто на кроватку ляжет, тот огнем сгорит!"

Иван Быкович выслушал эти речи, полетел назад, ударился оземь и стал по-прежнему добрым молодцем. Собрались три брата и поехали домой.

Едут они дорогою, голод их сильно мучает, а есть нечего. Глядь — стоит яблоня с золотыми и серебряными яблочками; Иван-царевич да Иван — кухаркин сын пустились было яблочки рвать, да Иван Быкович наперед заскакал и давай рубить яблоню крест-накрест — только кровь брызжет! То же сделал он и с колодезем и с золотою кроваткою. Так погибли и чудо-юдовы жены.

Как проведала о том старая ведьма, нарядилась нищенкой, выбежала на дорогу и стоит с котомкою. Едет Иван Быкович с братьями, они протянула руку и стала просить милостыню. Говорит Иван-царевич Ивану Быковичу: „Братец! Разве у нашего батюшки мало золотой казны? Подай этой нищенке святую милостыню!" Иван Быкович вынул червонец и подает старухе; она же не берется за деньги, а взяла его за руку и вмиг с ним исчезла. Братья оглянулись — нет ни старухи, ни Ивана Быковича, и со страху поскакали домой хвосты поджавши.

А ведьма утащила Ивана Быковича в подземелье и привела к своему мужу — старому старику. „На тебе, — говорит, — нашего погубителя!"

Старик лежит на железной кровати, ничего не видит: длинные ресницы и густые брови совсем глаза закрывают. Позвал он двенадцать могучих богатырей и стал им приказывать: „Возьмите-ка вилы железные, подымите мои брови и ресницы черные: я погляжу, что он за птица, что убил моих сыновей!" Богатыри подняли ему брови и ресницы вилами, старик взглянул: „Ай да молодец Ванюша! Так это ты взял смелость с моими детьми управиться! Что ж мне с тобою делать?" — „Твоя воля, что хочешь, то и делай, я на все готов!"

— „Ну, да что много толковать, ведь детей не поднять; сослужи-ка мне лучше службу: съезди в невиданное царство, в небывалое государство и достань мне царицу — золотые кудри: я хочу на ней жениться!

Иван Быкович про себя подумал: „Куда тебе, старому черту, жениться, разве мне — молодцу!" А старуха взбесилась, навязала камень на шею, бултых в воду и утопилась.

„Вот тебе, Ванюша, дубинка, — говорит старик, — ступай ты к такому-то дубу, стукни в него три раза дубинкою и скажи: „Выйди, корабль! Выйди, корабль! Выйди, корабль!" Как выйдет к тебе корабль, в то же самое время отдай дубу трижды приказ, чтобы он затворился; да смотри не забудь! Если этого не сделаешь, причинишь мне обиду великую!"

Иван Быкович пришел к дубу, ударил в него дубинкою бессчетное число раз и приказал: „Все, что есть, выходи! Вышел первый корабль, Иван Быкович сел в него, крикнул: „Все за мной!" — и поехал в путь-дорогу.

Отъехав немного, оглянулся назад и видит: сила несметная кораблей и лодок! Все его хвалят, все благодарят.

Подъезжает старичок в лодке: „Батюшка Иван Быкович, много лет тебе здравствовать! Прими меня в товарищи!" — „А ты что умеешь?" — „Умею, батюшка, хлеб есть!" — „Фу, пропасть! Я и сам на это горазд; однако садись на корабль, я добрым товарищам рад!“

Подъезжает в лодке другой старичок: „Здравствуй, Иван Быкович! Возьми меня с собой!" — „А ты что умеешь?" — „Умею, батюшка, вино-пиво пить!" — „Нехитрая наука! Ну, да полезай на корабль!"

Подъезжает третий старичок: „Здравствуй, Иван Быкович! Возьми и меня!" — „Говори: что умеешь?" — „Я, батюшка, умею в бане париться!" — „Фу, лихая тя побери! Эки, подумаешь, мудрецы!"

Взял на корабль и этого, а тут еще лодка подъехала; говорит четвертый старичок: „Много лет здравствовать, Иван Быкович! Прими меня в товарищи!" — „Да ты кто такой?" — „Я, батюшка, звездочет". — „Ну, уж на это я не горазд, будь моим товарищем!"

Принял четвертого, просится пятый старичок. „Прах вас возьми! Куда мне с вами деваться? Сказывай скорей: что умеешь?" — „Я, батюшка, умею ершом плавать!" — „Ну, милости просим!"

Вот поехали они за царицей — золотые кудри. Приезжают в невиданное царство, небывалое государство, а там уже давно сведали, что Иван Быкович будет, и целые три месяца хлеб пекли, вино курили, пиво варили. Увидал Иван Быкович несчетное число возов хлеба да столько же бочек вина и пива, удивляется и спрашивает: „Что бы это значило?" — „Это все для тебя наготовлено: пока все не съешь и не выпьешь, царицы не увидишь!" — „Фу, пропасть! Да мне столько в целый год не съесть, не выпить!" Тут вспомнил Иван Быкович про своих товарищей и стал вызывать: „Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас пить-есть разумеет?"

Отзываются Объедало да Опивало: „Мы, батюшка! Наше дело ребячье!" — „А ну, принимайтесь за работу!"

Подбежал один старик, начал хлеб поедать: разом в рот кидает не то что караваями, а целыми возами. Все приел и ну кричать: „Мало хлеба, давайте еще!" Подбежал другой старик, начал пиво-вино пить, все выпил и бочки проглотил. „Мало, — кричит. — Подавайте еще!"

Засуетилась прислуга, бросилась к царице с докладом, что ни