Мама из ниоткуда (СИ) - Гринберга Оксана

Вернее, куда оно всех унесло?!

Но уже очень скоро Маркус убедился — как бы он ни старался, разобраться в произошедшем ему не под силу. К тому же, Белое Марево все-таки прорвало метки, хлынув вниз по склону, поэтому он оставил своих людей перетрясать стоянку и отправился в долину.

Провозился больше часа, истратив почти весь резерв под ноль, но все же выставил новые метки, порядком оросив их своей кровью.

— Мы выяснили, чей это табор, — заявил Брендан, когда Маркус вернулся. — Нашли купчие на лошадей и риганоские листовки с наградами за поимку. Барон Джакура хранил их у себя. Думаю, ему было не чуждо некое тщеславие.

— Значит, барон Джакура, — кивнул Маркус. — Что-нибудь еще?

Оказалось, на этом все. Ничего нового, что могло бы пролить свет на ситуацию, они не нашли.

— Раз так, то уезжаем! Хаос близко и сейчас он беснуется, пытаясь до меня добраться. Ему не нравится, когда его запирают, так что лучше не злить его без дела.

В случае прорыва куда больше Маркус тревожился не за себя, а за своих людей. Поговаривали, что ДерХарры были способны довольно долго выдерживать контакт с Белым Маревом. Даже больше — они могли существовать внутри тумана несколько дней, и тот не сразу похищал у них жизненную силу, разум и магию.

Впрочем, Маркус не испытывал желания проверять это на себе. Он по памяти мог перечислить пару дюжин предков, канувших в неизвестность, отправившись разыскивать легендарный Тал-Кайеш. Из них никто так и не вернулся, и Маркус был уверен, что их кости давно уже занесли пески пустыни Доргии.

Наконец, они забрали лошадей рингулов — не погибать же тем в горах? — после чего отдали их местным пастухам и отправились в обратный путь.

Их дорога лежала в Пайсу.

Именно там Маркус собирался не только дать пинка своему кузену, отослав того в горы, но и разыскать другие таборы и хорошенько расспросить у них о бароне Джакуре и его людях.

Он чувствовал себя ищейкой, взявшей след.

К тому же, в Тарии завтра-послезавтра ожидался большой праздник в честь Возрождения Триединой Богини. В Пайсе по этому поводу должен быть состояться фестиваль, на который, конечно же, съедутся и рингулы — вернее, слетятся словно вороны на оставленное щедрой рукой угощение.

Это облегчало ему задачу.

— Пошевеливайтесь! — приказал он Брендану, да и сам пришпорил Валора.

Потому что было еще кое-что, что гнало Маркуса вперед — не только встревоженный Хаос и желание поскорее добраться до Пайсы.

Та девица с зелеными глазами, плотно засевшая у него в голове и… в других частях тела. Ему хотелось увидеть ее еще раз и понять, почему, стоило ему отвлечься от работы или о размышлениях о произошедшем, как она снова упрямо пробралась в его мысли.

Ну что же, сказал он себе, другой дороги в Пайсу нет, так что очень скоро они нагонят медлительную повозку, и он увидит девушку еще раз.

Ее звали Зарина.

Это имя ей мало подходило, как и грубое платье явно с чужого плеча. Он подарит много новых вещей, которые подчеркнут ее красоту…

Почему бы ему не забрать девушку с собой, раз уж она настолько плотно засела у него в голове? И не только там — его мысли привычно ускакали далеко вперед, рисуя картинки, которые порядком горячили разум.

Но перестали, потому что до его слуха донеслись звуки боя.

Дорога как раз заворачивала за скалу, и по его команде отряд пустил лошадей вскачь. Уже очень скоро из-за поворота показался тот самый фургон, на который напала, Маркус был в этом уверен, одна из банд, промышлявших в этих местах.

С десяток голодранцев то ли из Истаны или же самой Тарии, год за годом обиравшие караваны — еще одно невыполненное кузеном дело, которое ему придется заканчивать самому!

Амвеер, королевский дворец ДерХарров

В будуаре королевы Мадделин было жарко и надушено.

Она приказывала держать все окна закрытыми, чтобы наружу, в шумный город, раскинувшийся у подножия Дворцового Холма, не утекало ничего из сладких ароматов самых дорогих в Бриароне духов, заполнявших ее покои.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Многие в Амвеере знали слабость королевы к изделиям лучших парфюмеров. Просители приходили к ней с хрустальными флаконами, наполненной драгоценной жидкостью, надеясь подобными дарами заслужить ее милость, чтобы Мадделин настроила добряка-короля на нужный им лад.

Но тот, кто посетил ее сегодня, явился во дворец инкогнито и подарка с собой не принес. В покои королевы его провели верные люди тайными путями, и Мадделин обрадовалась этой встрече. Долго ее ждала, но постаралась не выказать своего нетерпения. Не вставая, томно протянула мужчине руку для поцелуя, и он приложился к ее ладони с явным удовольствием.

Мужчина тоже был рад ее видеть.

Несмотря на то, что Мадделин давно уже вышла из юного возраста, она все еще была удивительно хороша. Королева возлежала на бархатном ложе, облаченная в тонкое платье, обрисовывавшее все изгибы ее точеной фигуры.

Материнство нисколько ее не испортило — наоборот, налило полнотой груди, добавив зрелости ее формам. Мадделин была удивительно красива — и она прекрасно об этом знала, в совершенстве пользуясь своей красотой, как отточенным оружием, чтобы добиваться собственных целей.

Пришедший не отказался бы, чтобы королева в который раз обратила это оружие против него — они давно уже стали любовниками. Но в покоях королевы в этот момент они были не одни. Пятнадцатилетний Эверт, незаконнорожденный сын Мадделин, уставился на гостя ревнивым взглядом.

— Возвращайся к себе, мой мальчик! — ласково произнесла королева. — Эта беседа не для твоих ушей.

— Но мама!.. — попытался возмутиться было тот. — Я уже не маленький!

— Скоро, дорогой мой! — отозвалась Мадделин с улыбкой. — Очень скоро ты обо всем узнаешь. У меня не останется от тебя тайн, обещаю!

Сына королева обожала, даже боготворила, нисколько этого не скрывая. Мадделин понимала, что жизнь у ее мальчика выдалась непростой — глупец-муж не спешил его признавать, а придворные шептались у Эверта за спиной, за глаза называя его бастардом.

Это приводило Мадделин в ярость — слезы на глазах ее дитя выворачивали ей душу. Королева давно уже решила, что они все — все-все! — за это поплатятся. По ее воле умоются кровавыми слезами!..

Но ДерХарры не станут плакать — им тяжело это будет сделать с отрубленными головами и пронзенными мечами сердцами!

— Ты знаешь, что именно я от тебя жду, — сказала она мужчине, когда они остались одни. Дверь за сыном королевы закрылась, и посетитель нашел в себе силы отпустить ее руку.

Произнеся это, королева распахнула стоявший возле ее ложа ларец. Сунула в него унизанные кольцами пальцы, подхватила горсть драгоценных камней, после чего высыпала их в руку мучжине.

— Дам пока что половину. Остальное получишь, когда твои люди выполнят задание.

— Королева!.. — выдохнул он то ли с восхищением, то ли с возмущением. — Все будет сделано как нужно! Знайте, с первого же дня, с первого момента, как я вас увидел, я смиренно пребываю у ваших обольстительных ног. У вас нет ни единой причины мне не доверять!

Она слушала его слова, согласно покачивая головой. Речь мужчины, полная комплиментов, ей льстила. К тому же, Мадделин знала, что он не сможет ее предать — они увязли в этом деле слишком глубоко, и если кто-то даст слабину, это утянет на дно обоих.

- Когда я стану регентшей при своем сыне, а это произойдет очень и очень скоро, — уверенно произнесла она, — потому что мой увалень-муж долго не протянет, а мерзкий Зигурт ДерХарр упокоится рядом с Беджи… Тогда Парламент проголосует за Эверта, так как им большее некого будет посадить на трон. — Мадделин с верными людьми собиралась «помочь» им принять правильное решение. — Но для этого нужно, чтобы Маркус ДерХарр не мешался у меня под ногами.

— Я все сделаю! — отозвался мужчина. — От Маркуса ДерХарра останутся лишь воспоминания, как и об остальных из его семьи. — Затем добавил с восхищением: — Моя королева, вы как всегда прекрасны… И невероятно желанны!