Завоевание счастья - Бертран Рассел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это часть более общей техники по устранению страха. Беспокойство есть форма страха, а все формы страха вызывают усталость. Человек, научившийся жить бесстрашно, обнаружит, что его усталость от повседневной жизни значительно снизилась. Ведь страх в наиболее ущербных проявлениях возникает там, где существует некоторая опасность, с которой мы не хотим сталкиваться. В наши мысли то и дело спонтанно врываются жуткие фантазии; каковы они, зависит от конкретного человека, но почти у всех имеется некий затаившийся страх. У кого-то это рак, у другого – финансовый крах, у третьего – раскрытие некой позорной тайны, четвертый мучается ревнивыми подозрениями, а пятый не спит по ночам, снедаемый мыслью, что истории об адском пламени, которыми его пичкали в детстве, все-таки окажутся правдой. Вероятно, все эти люди используют неправильную технику борьбы со страхом; когда им становится страшно, они пытаются думать о чем-то другом или переключаются на развлечения, работу или что-то иное. Но всякий страх лишь усугубляется, если от него отворачиваться. Попытка мысленно переключиться на другую тему – это своего рода дань злобному призраку, от которого отводят взгляд; правильно же при любом страхе осмысливать его рационально, спокойно и интенсивно, пока он не сделается совершенно привычным. В конце концов столь близкое знакомство притупит страх; сама тема наскучит, и наши мысли отвлекутся – не как раньше, под воздействием сознательных усилий, а попросту вследствие утраты интереса. Когда понимаешь, что задумался над чем-то, не важно, над чем именно, лучше всего продолжать думать уже осознанно, чтобы мрачное очарование фантазий наконец рассеялось.
Пожалуй, в отношении страха современная мораль наиболее ущербна. От мужчин, в особенности на войне, ожидается физическое мужество, но прочих форм мужества от них не ждут (а от женщин не ожидают мужества вообще). Смелой женщине приходится скрывать свой характер, иначе она перестанет нравиться мужчинам. А о мужчине, который проявляет смелость не только в минуты физической опасности, тоже принято думать плохо. Скажем, безразличие к общественному мнению воспринимается как вызов обществу, и последнее делает все от него зависящее, чтобы покарать ослушника. Все это совершенно противоречит надлежащему порядку вещей. Любое проявление мужества, будь то в мужчинах или женщинах, должно вызывать восхищение, подобно тому, как вызывает восхищение физическое мужество солдата. Распространенность физического мужества среди молодых людей служит залогом того, что мужество возможно взрастить по требованию общества. При большем мужестве будет меньше беспокойства и, следовательно, меньше усталости; в значительной степени нервная усталость, от которой страдают мужчины и женщины в наши дни, порождается страхами, осознаваемыми и бессознательными.
Очень часто источником усталости выступает жажда возбуждения. Проводи человек свой досуг за сном, он оставался бы бодрым, но в рабочее время ему так тоскливо, что возникает потребность в поиске удовольствий в часы досуга. Беда в том, что удовольствия, которые проще всего получить и которые всего притягательнее, относятся к разряду тех, что изматывают нам нервы. Жажда возбуждения, выходя за пределы разумного, свидетельствует либо о каком-то извращении либо об инстинктивной неудовлетворенности. В ранние дни счастливого брака большинство мужчин не ощущало потребности в дополнительном возбуждении, но в современном мире брак нередко приходится откладывать на столь долгий срок, что когда наконец женитьба становится финансово возможной, потенциальное возбуждение уже успевает превратиться в привычку, которую удается сдерживать лишь короткое время. Если общественное мнение заставляет мужчин жениться в двадцать один год, игнорируя финансовое бремя семейной жизни, многие мужчины, естественно, предпочтут отказываться от этого удовольствия, столь же утомительного, как и работа. Впрочем, предлагать нечто иное аморально, что доказывает история судьи Линдси, который пал жертвой общественного мнения, несмотря на долгую и достойную карьеру, и единственное преступление которого состояло в желании спасти молодых людей от тех бед, что им суждены вследствие нетерпимости старшего поколения[43]. Не стану дальше развивать здесь эту тему, поскольку она больше относится к такому предмету, как зависть, о котором мы поговорим в следующей главе.
Отдельному индивиду, ограниченному существующими законами и институциями, крайне трудно справиться с ситуацией, порожденной и увековеченной репрессивными моралистами. Но все же стоит усвоить, что захватывающие удовольствия не пролагают пути к счастью, хотя до тех пор, пока более воодушевляющие радости остаются недостижимыми, человек вряд ли сможет терпеть повседневную жизнь без опоры на возбуждение. В подобном положении единственным выходом для человека предусмотрительного будет урезонивание себя: нельзя