Вставай, Россия! Десант из будущего - Борис Орлов

Инструмент: кирки, мотыги, лопаты, грабли, вилы, топоры, ножи, пилы. Тележные оси, обручи для бочек, стальные шины для тележных колес, цепи, стальные тросы, крюки и шкивы разных размеров. Стремена, мундштуки, удила, подковы. Наборы алюминиевой посуды, чайники, кастрюли, ложки, вилки. Ведра, металлические бочки, тазы, корыта.

И совсем мелочевка: канцелярские кнопки и скрепки, швейные иглы, дверные петли и щеколды, наперстки, ножницы. И самое модное: раскладные зонтики-автоматы, часы-будильники, бензиновые зажигалки. Охотничьи ножи, раскладные лопатки, мачете, бинокли, подзорные трубы. И ставшие очень популярными у модников застежки-молнии.

Электрические товары: лампочки, патроны, изолированные провода, выключатели, распредщитки, дверные звонки. Люстры, бра, настольные светильники. Генераторы до 100 КВт под паровой и бензиновый привод — в мелкосерийном производстве. Аккумуляторы автомобильные 12В весом 1 пуд ёмкостью 20 а/ч — в мелкосерийном производстве, в основном для внутренних нужд и комплектации авто- и промышленной техники.

Предметы личной гигиены: зубные щетки, мыло «с запахом» в ассортименте, шампуни. Дешевые духи и одеколоны, вроде «Красной Москвы» и «Шипра» с «Тройным».

Ну и конечно, предметы моей особой гордости — магазинные винтовки и револьверы. И только-только сконструированные пулеметы и самозарядные карабины.

В финале своего доклада я, промочив пересохшее горло сельтерской водой, с удовольствием рассказал о главном достижении: начале выпуска автомобилей. Их пока было немного: легковых всего восемь штук, из них два лабораторно-полигонных, три представительских, с улучшенной отделкой салона, подготовленных к отправке в Петербург для нужд цесаревича и Великих Князей Алексея и Павла (хорошая реклама!), один мой личный и два для «братьев» Ивана и Михаила. Автомобили грузовые, сходные по характеристикам с АМО-Ф-15, только помощнее и с более удобной металлической кабиной — две штуки, оба на полигоне. Еще были колесные тракторы, но они пока дорабатывались. Так же как и гусеничное шасси.

Шенк вскочил и стал, зараза такая, аплодировать, выкрикивая «Браво!» и «Бис»!

— Петрович! Прекрати! — прошипел дед.

Шенк, горделиво демонстрируя выполненный долг, сел на место и стал картинно обмахиваться платочком.

— А про автомобиль поподробнее можно? — подал голос великий князь Павел. — Как далеко он ушел от телеги?

— Ну, до «Лексуса» нашей машинке еще далеко! — усмехнулся я. — Внешне наши «Жигули» «уазик» напоминают. Кузов сварной, на кованой раме. Продольные рессоры. Тормоза гидравлические барабанные. Подвеска шкворневая. Колесные диски стальные, штампованные. Покрышки пневматические. Цвет черный… Салон кожаный…

— И сверху синяя мигалка! — Шенк опять начал ржать.

— А двигатель? — спросил Алексей.

— Внутреннего сгорания, четырехцилиндровый. Рабочий объем 1600 кубиков. Блок чугунный, головка блока алюминиевая. С верхним расположением распредвала и клапанов…

— То есть топливо идет не самотеком? — уточнил Алексей.

— Абыжаешь, начальник! Бензонасос с приводом от распредвала. Карбюратор. Зажигание электрическое. Свечами. Распределитель зажигания механический. Что еще?..

— Какая мощность? — снова Алексей.

— Первоначально планировалась 50 лошадок… Но из-за несовершенства технологического процесса — на выходе получилось всего 35. — Признался я. — Но и это по нынешним временам круто!

— А выпускаемое количество? — дотошно продолжал выспрашивать Алексей.

— К сожалению, всего 15–20 штук в месяц, — вздохнул я. — Хотя рассчитывали на 50–70… Даже у самых лучших и опытных рабочих, лично отобранных главным инженером завода Даймлером, не хватает технической культуры. Разбили производственный цикл на множество мелких операций, запустили конвейер… один хрен не помогает!

— Ну, хоть что-то! — утешил Николай. — Лучше ведь, чем вообще ничего!

— Еще вопрос! — не унимается Алексей. — На тебя, я слышал, Попов с Герцем работают — как у них успехи?

О, это была моя больная мозоль! Эти гении за два с лишним года так и не смогли довести свои многочисленные поделки до уровня хотя бы нормального функционирующего прототипа радиостанции. У меня порой складывалось ощущение, что таланты в сытости и неге не действуют. Я в шутку даже подумывал посадить их на цепь, хлеб и воду…

— Боюсь, Серег, ох, тля… Алексей, что в этой области мне тебя порадовать нечем. Отдельные успехи есть, но они никак не хотят перерастать в что-то глобальное. Когерер я им подсказал, до антенны они сами додумались, но вот дальность пока не превышает 200 метров. Так что… Считай, что радиосвязи у нас пока нет.

Лицо адмирала приняло выражение, словно у него одновременно заболели все зубы, и вдобавок прихватило сердце:

— Придется мне объявлять открытый конкурс на средства внутриэскадренной связи!

Я уныло кивнул. Ну, что ж…

— Еще вопросы к докладчику есть? Нет? Тогда подводим итоги! В общем — результаты удовлетворительные! — в устах Альбертыча это была настоящая похвала. — Нужна ли тебе помощь? В чем-либо испытываешь нужду?

— В принципе — все очень и очень неплохо! — поспешил я успокоить собравшихся. Но, подумав пару секунд, добавил: — Вот только… Испытываю недостаток квалифицированных кадров и свободного капитала.

— Ну, с первым мы ничего поделать не можем… — оглядываясь на соратников, начал дед. — Или можем?

— Будь сейчас петровские времена — я бы отдал тебе в кормление десяток деревушек со всеми сопутствующими душами! — вставил Николай. — Но… увы…

— Значит, не можем! — констатировал Альбертыч. — А вот со второй проблемой… Товарищи великие князья, у каждого из вас есть приличное состояние. Помогите коллеге-вселенцу — поделитесь денюжкой. Естественно, на паях…

Товарищи великие князья синхронно кивнули.

— Вот и ладушки, — тоже кивнул Альбертыч. — На трибуну вызывается второй докладчик.

Николай встал со стула. Он выглядел несколько смущенно — на фоне моих достижений его деяния выглядели достаточно бледно. Поэтому, усмехнувшись, цесаревич попросил высокое собрание быть к нему снисходительным и не выносить очень уж строгий приговор, ибо он до последнего момента не знал с достаточной точностью, что вообще находится в реальном мире, а не в какой-нибудь виртуальной реальности. Но старался, как мог, в меру своих слабых сил и возможностей. И главным своим достижением считает налаживание дружеских отношений между Россией и Германией.

Шенк не преминул отпустить реплику, комментирующую сущность этих отношений:

— Да, дружим мы с ними… телами… — но тут же прикусил язык и даже хлопнул себя ладонью по рту. — Мужики, простите, не хотел скабрезностей, но оно как-то само из меня прет… гусарство это.

— Илюх! Тьфу… Володь, бляха… уймись! — негромко сказал Альбертыч. — Если ты с гормонами справиться не можешь, сходи к врачу, пусть он тебе галаперидол пропишет. Или чем тут сейчас общее возбуждение организма лечат?

— Стрихнином! — уверенно сказал я. — Без шуток! В аптеках продается как успокоительное общего действия.

Шенк крякнул и густо покраснел. Что-то действительно у него с гормонами не то. Но так телом то он у нас самый молодой. Не считая цесаревича.

— Извините, Ваше Императорское Высочество, мы вас прервали, — кивнул стоящему Николаю дед, — продолжайте, пожалуйста!

Тут уж смутился цесаревич.

— Альбертыч! Ты… Вы… это… чего так официально? Высочеством?

— Для тренировки, Олежек, для тренировки! — усмехнулся дед. — А то назовемся при чужих подлинными именами и спалимся нафиг, а назад у нас теперь дороги нет!

— Как нет? — возмутился генерал-адмирал. — Мне что же это теперь всю оставшуюся жизнь в теле алкоголика жить? С больной печенью? И коньяк только нюхать?

— А я тебе, Сережа, ох, прости, твое высочество князь Алексей, легкой жизни и не обещал! — отбрил дед. — Мы, коллеги, здесь как камикадзе все! С билетом в один конец! Если мы в этом веке новую жизнь не построим, то плохо будет всем! Не получится так, чтобы напортачить, а потом обратно в 21 век смыться! Это, коллеги, всех касается! Работаем до победного конца! Машинка эта, посредством которой мы все сюда попали, мною уничтожена!

— Зачем? — вырвалось у Алексея.

А затем, чтобы никто оттуда, — взмах рукой в неопределенном направлении, — ни ребятки из будущего, ни свои же земляки-современники, не смог вытащить нас назад и прервать операцию!

И дед обвел всех сидящих пронзительным взглядом. Эх, все-таки орел он у меня!

— Это есть наш последний и решительный бой… — тихонько пропел князь Павел.

— Да, товарищи, да! Именно последний и решительный! — резко вскинулся Горегляд. — Впрочем, для большинства из нас текущая ситуация — еще один шанс, причем последний, так как люди мы там были уже немолодые, послужить нашей Родине, которая для нас не пустой звук!