Безмолвный ковчег - Джульет Геллатли

вводилось приспособление, похожее на металлическую ложку и тщательно выгребало оттуда все внутренности. Одна и та же ложка использовалась для всех цыплят.

Потом наступала очередь мытья, подготовки и упаковки. Цыплят, предназначенных для продажи в свежем виде, аккуратно заворачивали в прозрачный полиэтилен, упаковывая их так, чтобы грудка оказывалась сверху. Каждая тушка во время упаковки находилась на индивидуальном подносе, так стекали остатки жидкости. Цыплят, предназначенных для замораживания, отправляли в морозильное отделение.

Спустя всего несколько часов после прибытия цыплят на завод их уже маркировали для выхода в продажу и награждали престижными ярлыками: «высшее качество», «первый сорт», «отборный продукт». Так же, как и гениям из мира людей, этим созданиям пришлось дождаться смерти, и только после этого о них прозвучали хвалебные слова.

Во время одного беглого осмотра нельзя увидеть все, но в дальнейшем я выяснила еще некоторые подробности. Когда цыплят подвешивают вверх ногами, то их первая реакция – поднять голову. Это может означать, что они не попадают в водяную емкость для оглушения, в результате, когда им перерезают горло, они находятся в полном сознании.

Хуже того, технология совершенствуется, и сейчас на многих заводах роль человека в окровавленном фартуке и с ножом в руке выполняет специальное автоматическое устройство. Но у цыплят шеи не одинаковые, поэтому лезвие не всегда занимает идеальную позицию. Это значит, что более крупным птицам лезвие попадает на грудь, а более мелким – на голову, и в результате, и те и другие попадают в емкость с кипятком, будучи в сознании.

Но даже если шея перерезана, большинство используемых в наши дни механизмов надрезают шею сзади или сбоку, и редко перерезают сонную артерию. Это значит, что на этой стадии миллионы птиц все еще находятся в сознании. В одном исследовании были осмотрены три партии бройлеров, и выяснилось, что в первой партии 6,8 %, во второй 10 %, в третьей 23,4 % были еще живы, когда их опускали в бак с кипятком.

Доктор Генри Картер, бывший президент Королевского Колледжа ветеринарных хирургов заявил в своем докладе:

«Способы, которые применяются на многих птичьих бойнях, не гарантируют того, что птицы оказываются полностью оглушены. Таким образом, остается никому неизвестным количество птиц, которые попадают в бак для ошпаривания живыми и в полном сознании. Политикам и законодателям уже давно пора положить конец тем практикам, которые являются неприемлемыми и антигуманными».

В нашей жизни бывают ситуации, которые запоминаются нам в виде всего лишь одного яркого визуального образа. Таким был взгляд того кабана. Когда я уходила с завода по переработке птиц, то пережила еще один такой момент. Около разгрузочного отсека стояли огромные грузовики, а один из них был доверху заполнен пустыми проволочными клетками. В самой верхней клетке, прижавшись к полу, сидел один единственный цыпленок. Сильный ветер ерошил его перья. Не знаю, почему он там был, и что с ним потом произошло, но эта одинокая птица сконцентрировала все мои чувства и эмоции, испытанные в тот день. Именно тогда я решила посвятить жизнь тому, чтобы постараться изменить мир, в котором узаконенная жестокость не вызывает нареканий, а сострадание считается чуть ли не преступлением.

Глава 5

Наука, садизм и спасение

В течение последующих нескольких лет, в возрасте от 16 до 21 года я была занята получением образования. Это было начало 80-х годов, и я в то время участвовала в проведении местных вегетарианских и веганских кампаний. Я все сильнее укреплялась в своих взглядах. Чем больше новой информации я получала, тем сильнее убеждалась в том, что отказ от мяса, рыбы и побочных продуктов бойни не является чем-то надуманным и несущественным. Наоборот, это – первейшее условие для выживания планеты.

Постепенно я узнавала о том, какую роль играет мясо в нашей культуре, о непосредственной связи этого продукта с бедностью в развивающихся странах, и о его разрушительном влиянии на экологию. Об экологических проблемах тогда начали говорить все больше. Но главным побудительным мотивом для меня была необычайная жестокость по отношению к животным, распространенная повсеместно. Я не могла смириться с тем, что практически невозможно заказать где-либо пищу, которая не была бы результатом жестокости. Но труднее всего мне было понять то равнодушие, которое было у людей, даже у тех, кто знал правду. Таковы убеждения молодости.

Думает ли каждый человек о себе, что он – немного не такой, как все? Подозреваю, что да. В общем и целом, я считала себя нормальным, обычным человеком – мне нравилось то, что занимает всех девушек: музыка, танцы, секс, веселье, разные глупости, друзья. Но были в моей жизни сферы, где я стояла особняком, где я была одинока и не могла найти поддержки и где неизменно чувствовала себя в изоляции. Так обычно происходило, потому что я не могла молчать о жестокости по отношению к животным.

Раньше я на улицах организовывала сбор подписей против многих видов жестокости, происходящей в разных частях планеты. Однако когда я стала учиться в колледже Стокпорта, что в графстве Чешир, с этой жестокостью мне пришлось столкнуться непосредственно. Первый раз это произошло во время изучения биологии уровня А, когда во время практических занятий группы объединялись, и в классе могло быть до 60 человек и больше.

Когда я пришла на первое практическое занятие по вскрытию, то увидела только что убитых крыс, лежащих на разделочных досках – каждому студенту по крысе. Они все еще были теплые, еще не начали коченеть. Маловероятно, что хотя бы одному из присутствовавших в лаборатории студентов, в будущем пришлось вскрывать какое-либо животное. Сомнительно также, что тот же самый материал, который они изучают на убитой крысе, нельзя получить из других бесчисленных средств обучения, не связанных с убийством. Подобная сцена происходит во всех колледжах по всему миру.

Пожилой, лысеющий преподаватель с усталыми глазами провел краткий инструктаж о том, как подготовить крысу к вскрытию. Нам нужно было положить ее на спину, растянуть лапки, как на распятии и приколоть конечности к доске, находящейся под ней.

Я посмотрела на крысу, лежащую передо мной, и эта картина жестокости, возведенной в норму, вызвала в моей душе негодование. Подобное узаконенное пренебрежительное отношение к жизни, по моим понятиям, было частью той большой проблемы, с которой столкнулось наше общество, а никак не средством для его излечения. Крыса – это исключительно умное животное, по словам некоторых – гораздо умнее собак, у нее очень развиты сложные общественные модели поведения (поэтому вивисекторы часто используют крыс для изучения поведения, только вот непонятно, как это