Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. - Архиепископ Аверкий (Таушев)

Вся дальнейшая беседа замечательна тем, что она направлена на поражение ложных фантастических воззрений фарисейства на Царство Божие и условий вступления человека в это Царство. Беседа эта разделяется на три части: Духовное возрождение как основное требование для входа в Царство Божие; Искупление человечества крестными страданиями Сына Божия, без чего невозможно было бы наследование людьми Царства Божия; Сущность суда над людьми, не уверовавшими в Сына Божия.

Тип фарисея в то время был олицетворением самого узкого и фанатического национального партикуляризма: они считали себя совершенно отличными от всех остальных людей. Фарисей считал, будто уже только по одному тому, что он иудей и, тем более фарисей, он есть непременный и достойнейший член славного Царства Мессии. Сам же Мессия, по воззрению фарисеев, должен быть подобным им иудеем, который освободит всех иудеев от чужеземного ига и создаст всемирное царство, в котором они, иудеи, займут господствующее положение. Никодим, разделявший, очевидно, эти общие для фарисеев воззрения, в глубине души, возможно, чувствовал ложность их, и потому пришел к Иисусу, о замечательной личности Которого распространилось так много слухов, узнать, не Он ли тот ожидаемый Мессия? И потому он сам решил пойти к Господу, чтобы удостовериться в этом. Господь же с первых слов начинает свою беседу с того, что рушит эти ложные фарисейские притязания на избранность: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия». Или, другими словами, недостаточно быть иудеем по рождению, нужно полное нравственное перерождение, которое дается человеку свыше, от Бога, и надо как бы заново родиться, стать новою тварью (в чем и состоит сущность христианства). Так как фарисеи представляли себе Царство Мессии царством физическим, земным, то нет ничего удивительного в том, что Никодим понял эти слова Господа тоже в физическом смысле, то есть что для входа в Царство Мессии необходимо вторичное плотское рождение, и высказал свое недоумение, подчеркивая нелепость этого требования: «Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» Тогда Иисус объясняет, что речь идет не о плотском рождении, а об особом духовном рождении, которое отличается от плотского как причинами, так и плодами.

Это — рождение «от воды и Духа». Вода — средство или орудие, а Дух Святой — Сила, производящая новое рождение, и Виновник нового бытия: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие». «Рожденное от плоти есть плоть», — когда человек рождается от земных родителей, то наследует от них первородный грех Адама, гнездящийся во плоти, мыслит сам по плотски и угождает своим плотским страстям и похотям. Эти недостатки плотского рождения можно исправить рождением духовным: «Рожденное от Духа есть дух». Тот, кто принял возрождение от Духа, тот сам вступает в жизнь духовную, возвышающуюся над всем плотским и чувственным. Видя, что Никодим все же не понимает, Господь начинает объяснять ему, в чем именно состоит это рождение от Духа, сравнивая способ этого рождения с ветром: «Дух [в данном случае Господь подразумевает под духом ветер] дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа». Иными словами, в духовном возрождении человеку доступна наблюдению только перемена, которая происходит в нем самом, но возрождающая сила и способ, которым она действует, а также пути, по которым она приходит, — все это для человека таинственно и неуловимо. Также мы чувствуем на себе действие ветра: слышим «голос его», но не видим и не знаем, откуда приходит он и куда несется, столь свободный в своем стремлении и ничуть на зависящий от нашей воли. Подобно этому и действие Духа Божия, нас возрождающего: очевидно и ощущаемо, но таинственно и необъяснимо.

Однако, Никодим продолжает оставаться в непонимании, и в следующем его вопросе «Как это может быть?» выражены и недоверие к словам Иисуса и фарисейская гордыня с претензией все понять и все объяснить. Это-то фарисейское высокомудрствование и поражает в Своем ответе Господь с такой силой, что Никодим не смеет потом уже ничего возражать и в своем нравственном самоуничижении мало-помалу начинает подготавливать в своем сердце почву, на которой Господь сеет потом семена Своего спасительного учения: «Ты — учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» Этими словами Господь обличает не столько самого Никодима, сколько все высокомерное фарисейское учительство, которое, взяв ключ от понимания тайн Царства Божия, ни само не входило в него, ни других не допускало войти. Как же было фарисеям не знать учения о необходимости духовного возрождения, когда в Ветхом Завете так часто встречалась мысль о необходимости обновления человека, о даровании ему Богом сердца плотного вместо каменного (Иезек. 36:26). Ведь и царь Давид молился: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня» (Псал. 50:12).

Переходя к откровению высших тайн о Себе и о Царстве Своем, Господь в виде вступления замечает Никодиму, что в противоположность фарисейскому учительству, Он Сам и ученики Его возвещают новое учение, которое основывается непосредственно на знании и созерцании истины: «Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете», — то есть вы, фарисеи — мнимые учителя Израилевы.

Далее, в словах: «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?» — под земным Господь подразумевает учение о необходимости возрождения, так как и потребность возрождения, и его последствия происходят в человеке и познаются его внутренним опытом. А говоря о небесном, Иисус имел в виду возвышенные тайны Божества, которые выше всякого человеческого наблюдения и познания: О предвечном совете Троичного Бога, о принятии на Себя Сыном Божиим искупительного подвига для спасения людей, о сочетании в этом подвиге Божественной любви с Божественным правосудием. Что совершается в человеке и с человеком, об этом, может быть, знает отчасти сам человек. Но кто из людей может взойти на небо и проникнуть в таинственную область Божественной жизни? Никто, кроме Сына Человеческого, Который и сойдя на землю, не покинул небес: «Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах». Этими словами Господь открывает тайну Своего воплощения, убеждает его в том, что Он — больше, чем обыкновенный посланник Божий, подобный ветхозаветным пророкам, каким считает Его Никодим, что Его явление на земле в образе Сына Человеческого есть схождение от высшего состояния в низшее, уничиженное, потому что Его истинное, вечное бытие не на земле, а на небе.

Затем Господь открывает Никодиму тайну Своего искупительного подвига: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому». Почему Сын Человеческий для спасения человечества должен быть вознесен на крест? Это и есть именно то небесное, чего нельзя постигнуть земной мыслью. Как на прообраз Своего крестного подвига Господь указывает на медного змия, вознесенного Моисеем в пустыне. Моисей воздвиг перед израильтянами медного змия, чтобы они, поражаемые змеями, получали исцеление, взирая на этого змия. Так и весь род человеческий, пораженный язвой греха, живущего во плоти, получает исцеление, с верою взирая на Христа, пришедшего в подобии плоти греха (Рим. 8:3). В основе крестного подвига Сына Божия лежит любовь Божия к людям: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Вечная жизнь устраивается в человеке благодатью Святого Духа, а доступ к престолу благодати (Евр. 4:16) люди получают через искупительную смерть Иисуса Христа.

Фарисеи думали, что дело Христа будет состоять в суде над иноверными народами. Господь же поясняет, что Он послан теперь не для суда, но для спасения мира. Неверующие сами себя осудят, ибо с этим неверием обнаружится их любовь к тьме и ненависть к свету, происходящая от их любви к темным делам. Творящие же истину, души честные, нравственные, сами идут к свету, не боясь обличения своих дел.

Последнее свидетельство Иоанна Крестителя

(Иоан. 3:22-36).

После беседы с Никодимом, происходившей в Иерусалиме во дни праздника Пасхи, Господь оставил Иерусалим и пришел «с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил». Здесь мы имеем важное указание св. Евангелиста Иоанна на то, что Господь Иисус Христос довольно долго пробыл в самой южной части Палестины, в области, носившей название Иудеи. Об этом умалчивают первые три Евангелиста. Как долго Господь пробыл в Иудее можно заключить из того, что, возвращаясь в Галилею и остановившись в Самарии, Господь замечает Своим ученикам: «Не говорите ли вы, что еще четыре месяца и наступит жатва?» (Иоан. 4:35). Из этих слов можно заключить, что Господь возвращался из Палестины за 4 месяца до жатвы, а так как жатва в Палестине проходит в апреле, то Господь оставил Палестину не ранее ноября; следовательно, Он пробыл там не менее восьми месяцев, с апреля до ноября. Первые три Евангелиста ничего не говорят об этом начальном периоде общественного служения Господа Иисуса Христа: рассказав о Его крещении, посте и искушении дьяволом в пустыне, они сразу переходят к описанию Его деятельности в Галилее.