Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская

виток жизненной спирали, и тут главное — увидеть, понять, осознать. Странное ощущение — познавая Фертовского, она познавала себя.

Глава 9

Вышли за ограду рынка, оказались на Маркет-стрит — главной артерии города, о чем свидетельствовала 50-метровая пешеходная зона и три пальмы, окруженные кольцом скамеек, на одной из них и решили отдохнуть. Надя выпила купленный мужем прохладительный напиток, сняла обувь и, поджав ноги, уселась на скамье. Николай, молча, наблюдал за женой. Еще ни за одной женщиной ему не нравилось так наблюдать, хотя на его веку — фотографа и оператора — было предостаточно возможностей видеть женщину со всех ее сторон. Но Надя была ни на кого не похожей, и он получал особое удовольствие, когда на нее смотрел. Ему нравился ее каждый жест, движение, поворот головы, выражение чувств и эмоций. Он восторженно удивлялся: что же такого она сделала, что он так влюбился? Влюбился по-настоящему, практически потерял голову и обрел крылья. Эта романтическая чепуха его впервые радовала и умиляла. И еще, он чувствовал настоящую страсть, невероятное сексуальное желание.

— Все, я отдохнула, — сказала Надя, опустила ноги, стала обуваться, — если ты готов, продолжим прогулку? Почему ты так на меня смотришь?

— Как? — он сдержал улыбку. Сидел, расслабленно вытянув длинные ноги, очки были подняты на затылок, рубашка расстегнута на пару пуговиц больше, чем утром.

— Как? — Надя задумалась, подбирая слова, — загадочно, необычно, не знаю, как! — она пожала плечами. — Ты о чем-то там думаешь?

Он кивнул, поджал губы, стараясь не улыбаться. Жена была смущена и заинтригована.

— Ты что-то подумал обо мне? Скажи, пожалуйста!

Николай отрицательно помотал головой, надел очки, потянулся за рюкзаком. Надя попыталась перехватить его руку, но промахнулась и чуть не кувырнулась через скамью. В следующую секунду оказалась на коленях мужа. Сквозь дымчатые стекла очков на нее близко смотрели его насмешливые глаза цвета гречишного меда.

— Ребенок! За тобой, оказывается, еще нужен присмотр, — сказали его губы, на подбородке небольшой кустик плохо выбритой кожи, заметный только на близком расстоянии.

— Да, — быстро согласилась Надя, — поэтому, — она задумалась, — поцелуй меня, — выдала требовательно, словно желала получить компенсацию.

— Мы в общественном месте, — мягко напомнил он.

— Мы — молодожены, — возразила она.

— На нас все смотрят.

— Мы в тени и за большой пальмой.

— Я не целуюсь на улице.

— А я целуюсь там, где мне хочется. И даже под лестницей, в пыли, между старыми ящиками. Главное, не где, а с кем.

— Неужели? — совершенно искренне удивился он. — И позволь узнать, с кем же ты целовалась под лестницей, в пыли, да еще между старыми ящиками?

— О таких вещих обычно не распространяются.

— Но я-то могу знать? У меня есть все-таки некоторые привилегии.

— И какие же?

— А вот какие! — он прижал ее к себе и поцеловал. — И что ты скажешь на это? — он оторвался от ее губ.

— Целоваться в общественном месте неприлично, — перевела дыхание она.

— Мы в тени и за большой пальмой, — ответил Николай.

— Я никогда не целуюсь на улице, — Надя передразнила его и в смешной гримасе наморщила нос.

— А я целуюсь и еще как! — он опять впился в ее губы.

— М-м-м-м, кажется, на нас смотрят, — Надя, нацеловавшись, спрыгнула с коленей мужа. Недалеко от их скамьи стояла худенькая сгорбленная старушка и внимательно смотрела, как они целовались. Надежда смущенно хихикнула, поправила волосы, кофточку и, проходя мимо, извинилась по-английски. Креолка неожиданно улыбнулась тонкими бескровными губами, и, прижав к себе сплетенную из листьев вакоа сумочку, поковыляла к рынку.

— Как мило! Нас не осудили, — сделала вывод Надя.

— Знаешь ли, в определенном возрасте иногда приходит мудрость, — заметил Николай, — кроме того, подозреваю, что этой пожилой леди вспомнились самые романтичные моменты ее жизни. Кстати о мудрости, давай зайдем в один универмаг?

— Универмаг? — удивилась Надя. В последнее время это понятие как-то выпало из жизни. Скорее, супермаркет, торговый центр или просто магазинчик, но не универмаг, тем более, муж почему-то связал его с мудростью.

— Конечно, универмаг «Дживан». Там продают множество товаров, но, прежде всего, люди приходили туда познакомиться с самим хозяином. Уникальный был человек — Кантилал Дживан Шах. Его семья сто лет назад приехала на Маэ из Бомбея. Этот человек, помимо того, что являлся коммерсантом, историком, художником, натуралистом, активистом-экологом, просто кладезь премудрости. Мудрец Индийского океана. К нему приходили познакомиться и выдающиеся люди и просто туристы. Он еще был и хиромантом. Зайдем в его магазин?

— Конечно! — глаза Нади загорелись.

Универмаг «Дживан» оказался в самом конце улицы. Николай толкнул дверь. У Надежды от удивления перехватило дыхание: в магазинчике, кроме множества ярких рулонов тканей, где вовсю суетились женщины, не зная, какому цвету отдать предпочтение, в глубине помещения находилась огромная коллекция сейшельских раковин, а на полках среди книг были и книги на русском языке.

Народу в магазине было очень много. Посетители, увлеченные разглядыванием раковин, долго стояли возле витрин, переговаривались на разных языках. Николай обнаружил альбом и с интересом принялся разглядывать в нем фотографии подводных съемок. Надя остановила свой взгляд на одной их самых больших раковин. Она так увлеклась разглядыванием этого шедевра природы, что не заметила, как подошел муж.

— Жаль, что хозяин магазина не дожил до нашей поездки, — сказал Фертовский, вздохнул, — я бы хотел поблагодарить его еще раз. Когда я здесь был раньше, имел удовольствие познакомиться с мудрецом лично. Он тогда произнес несколько загадочных фраз, смысл которых я понял только теперь.

— Это касалось твоей личной жизни?

— Практически, да. В тот момент я, конечно, не осознавал, более того, не верил ему. Гадание по руке, пристальный взгляд черных глаз, словно гипноз, необъяснимое ощущение нереальности происходящего, этот магазин — будто маленькая Индия посреди Сейшел, которая, кроме своего колорита и самобытности, принесла с собой свою магию. Я по натуре прагматик, я подвергаю очень многое сомнениям и даже осмеянию. Но после разговора с Кантилалом я хоть и мало понял из его пророчеств, но ушел каким-то просветленным, обрел легкость, ощутил равновесие внутри себя. А еще… желание жить. Жить для чего-то или кого-то. Наверное, я должен был ждать именно тебя.

— А я — тебя, — она улыбнулась, — кажется, мне не стоит сожалеть, что я не удостоилась услышать предсказания индийского мудреца, ведь я вознаграждена и мне не надо большего. А если в будущем нас ждут какие-то испытания, то я предпочитаю о них не знать. Пусть все идет своим чередом.

— Мудрая моя! — Николай взял жену за руку. — Что тебе купить на память об этом магазине?

— Отрез этой замечательной ткани, смотри, какие переливы