Обман Розы (СИ) - Лакомка Ната

Он отпустил меня почти сразу же, вцепившись в колесо управления двумя руками, но я продолжала чувствовать его рядом – так близко, как никогда не чувствовала ни одного мужчину.

Одержимый… Он и в самом деле одержимый…

Мне стало трудно дышать, сердце замерло, а потом понеслось вскачь, как эта самая машина по дорожным ухабам, но впереди уже показалась церковь, и Этьен снова задергал рычаги, заставляя железную коляску остановиться. Она замолчала возле самого церковного забора, едва не столкнувшись с ним, и меня бросило сначала вперед, а потом назад, больно ударив о жесткую спинку.

- Сейчас помогу тебе спуститься, - Этьен спрыгнул на землю, привычно сдвигая очки на лоб, обошел машину и открыл дверцу с моей стороны. – Тут ступенька, осторожнее…

Он принял меня в объятия так легко и бережно, словно ловил в ладонь тополиный пух. На мгновение я оказалась прижатой к его груди, но тут же отстранилась, потому что со всех сторон на нас глазели горожане. Мальчишки со свистом и улюлюканьем скакали вокруг, вереща еще громче и пронзительнее клаксона, но кроме них восторг был лишь в глазах графа. Остальные смотрели на нас настороженно, а некоторые - с испугом.

- Даже не пикнула, - сказал граф одобрительно, снимая с меня шубу и бросая ее на сиденье. – Идем, здесь есть кафе, где подают отличный чай. У нас есть полчаса, пока мама с отцом сюда доберутся, а ты замерзла.

Я и правда продрогла, и больше всего мечтала поскорее оказаться в тепле и у зеркала, потому что представляла, на что сейчас похожа моя прическа.

- Когда я первый раз прокатил мать, - рассказывал мне граф, - она визжала не переставая.

- Прекрасно ее понимаю, - с трудом выговорила я.

Граф засмеялся и повел меня к двухэтажному домику, увитому плющом, над дверью которого красовалась надпись, сделанная в стиле прошлого века – с вензелями и фигурными завитушками над заглавными буквами: «Чайная «Пепел роз» у мадам Эсмеральды».

- Что думаешь об этом? – небрежно спросил Этьен, кивнув в сторону машины.

Но его небрежный тон меня не обманул. Если он готов спрашивать мнения жены, которую не уважает, и один вид которой доводит его до бешенства – значит, этот странный аппарат очень для него важен.

- Думаю, что это - чудо, - сказала я совершенно искренне. – Мне это кажется настоящим волшебством.

- Волшебство – сказки для бабушек, - заявил граф, ухмыляясь, но я видела, что он доволен. – Это одно из последних изобретений, двигатель внутреннего сгорания, установленный на этой малютке, сильнее пяти лошадей…

Он принялся с увлечением рассказывать мне об устройстве железной машины, одновременно заводя в чайную.

Мы сели за столик в уютном небольшом зале, и граф сделал заказ, не заглядывая в меню. Нам принесли фарфоровые белоснежные чашки и пузатый чайник в стеганой пестрой грелке. Чай пах мятой и был обжигающе горячий. Я с наслаждением грела озябшие ладони о чашку и слушала, как Этьен рассказывает о том, что хочет усовершенствовать модель самоходной машины, поставив ее на амортизаторы, усилив привод и сделать сиденья с ремнями, чтобы пассажиры не вылетали за борт.

Я увидела свое отражение в витрине и запоздало вспомнила, что хотела посмотреться в зеркало, но не осмелилась перебить графа. Впервые он говорил со мной без неприязни и наигранного радушия.

- Хочу пустить их на поток, - Этьен позабыл о чае, чуть наклонившись ко мне и поставив локоть на спинку моего стула. – Чтобы у каждого в нашей стране была такая малютка. Взгляни на моих родителей – вот они приехали на лошадях, но их нельзя оставить так, как мы оставили машину. Лошадей надо распрячь, накормить, привязать, а железному коню ничего подобного не требуется. Его можно бросить под дождем, заправить топливом через неделю или даже через месяц – и ему всё нипочём.

- Он совсем не требует ухода? – спросила я, загипнотизированная его рассказом.

- Требует, конечно, - засмеялся граф. – Но согласись, что лошади не приставишь новую ногу, и не заменишь старое сердце на молодое, а этому жеребчику, - он любовно указал на машину, которую мы видели из окна чайной, - можно поменять колесо, и двигатель, и он побежит по дорогам, как новенький. А вот и родители прикатили! – он помахал в окно мадам Софии и месье Огюсту, которые только что прибыли в своей двуколке к церкви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но я напрасно надеялась, что поездка на железном коне заставит Этьена переменить отношение к Розалин. Что было причиной - то ли сама обстановка церкви, то ли смущение из-за того, что он слишком разоткровенничался – я так и не поняла, но едва началась служба, как граф помрачнел, нахмурился и взглянул на меня с раздражением.

Я всегда любила бывать в церкви, и постаралась не замечать недовольных взглядов мужа графини де ла Мар. Меня не касается, как он смотрит на свою жену. Если Богу будет угодно, мой обман не раскроют, и пусть потом супруги ссорятся и мирятся сколько угодно – лишь бы мне остаться в стороне.

После проповеди, когда все прихожане потянулись к священнику за благословением, граф стоял за моей спиной. Я не видела его, но чувствовала присутствие так же явно, как если бы он положил руку мне на плечо. Он не отходил от меня ни на шаг – когда я подошла поцеловать крест, положить монетку в свечной ящик, когда остановилась возле статуи святой Розалины…

Священник произносил напутственное слово, объявляя о времени и дне следующей службы, и в это время Этьен наклонился ко мне и шепнул:

- Ты специально прикрыла грудь вот этой прозрачной тряпочкой? Чтобы свести с ума всех мужчин?

- Что? – удивленно спросила.

- Говорят, жена одного римского императора поступала так же, продолжал нашептывать Этьен, – она прикрывала свои прелести вуалью, и это распаляло больше, чем откровенная нагота, - и он закончил с оскорбительным презрением: - Теперь я понял, с чего ты стала такой набожной. Да, тут зрителей больше, чем достаточно. Каждый на тебя посмотрел.

- Это была супруга императора Нерона, - ответила я спокойно.

- Что? – теперь настала его очередь удивляться.

– Супруга Нерона, - повторила я и улыбнулась, показывая, что меня ничуть не задели его обидные слова. - Только она делала это из скромности, чтобы не смущать никого своей красотой. Кстати, потом император обезумел и убил ее без вины. Беременную.

Этьен ничего не ответил и остался стоять столбом, а я закрыла молитвослов и пошла к выходу следом за Софией и месье Огюстом.

Глава 9. Сыграй со мной

Во дворе, как обычно, толпились нищие, и я раздавала им заранее припасенные мелкие монеты. Грязные ладони тянулись со всех сторон, и я старалась никого не обидеть. Граф тоже вышел из церкви и остановился, наблюдая за мной.

- Ты стала слишком жалостливой, - заметил он, когда мы подошли к машине, дожидаясь, пока мадам и месье Аржансон выведут двуколку. – Еще год назад тебя воротило от попрошаек.

Я опять попала впросак - надо думать, графиня Розалин не утруждала себя раздачей милостыни. Но я не собиралась менять свои жизненные принципы в угоду графине, графу или кому-то еще.

- Люди меняются, Этьен, - сказала я, стараясь говорить равнодушно. – Мне жаль, что вы этого не понимаете. А я… я для себя решила, что даже если они нищие, то нет причин отталкивать их.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он посмотрел на меня недоуменно, но язвить прекратил.

Дорога обратно была более приятной – я уже привыкла к реву машины и сняла шляпку, чтобы ее не потерять. Да, Этьен говорил правильно – ремни на сиденьях были бы очень кстати. Но теперь я держалась за скобу двумя руками, и с восторгом смотрела по сторонам – как быстро пролетали мимо деревья, дома, фонарные столбы… Машина и в самом деле было чудом! Чудом человеческого разума!..

- Лео считает, что если сделать хорошую рекламу, то такие машины будут иметь успех среди аристократов, - сказал Этьен, когда мы приехали и дожидались возвращения мадам Софии с мужем. – Но я бы хотел запустить недорогую модель, чтобы и средний класс мог позволить себе такую покупку.