Книга назидания - Усама ибн Мункыз

Когда мы приблизились к аль-Джафру [38], проводники сказали мне: «Вот место, где, наверное, есть франки». Я приказал двум проводникам сесть на махрийских [39] верблюдов и отправиться впереди нас к аль-Джафру. Прошло немного времени, и они вернулись, а верблюды точно летели под ними. Они кричали: «Франки у аль-Джафра!» Я остановился и собрал верблюдов, везших мою поклажу, и попутчиков, которые были со мной, и отвел их к западу. Затем я отобрал шестерых всадников из моих рабов и сказал им: «Поезжайте впереди, а я поеду за вами следом». Они поскакали, а я ехал за ними; один из них возвратился ко мне и сказал: «Никого нет у аль-Джафра; может быть, они увидели бедуинов?» Проводники стали с ним препираться. Я послал людей вернуть верблюдов и двинулся дальше.

Когда я прибыл к аль-Джафру, то нашел там воду, луга и деревья. Из травы вдруг поднялся человек в черной одежде, и мы его забрали. Мои спутники рассыпались и захватили еще другого мужчину, двух женщин и двух детей. Одна из женщин подошла ко мне, схватила меня за платье и сказала: «О шейх, я под твоей защитой!» – «Ты в безопасности, – успокоил я ее. – Что с тобой?» Она сказала: «Твои товарищи взяли у меня материю, ревущего, лающего [40] и драгоценность». Я приказал слугам: «Кто взял у нее что-нибудь, пусть отдаст». Один из слуг принес кусок ткани длиною, может [55] быть, в два локтя, и она сказала: «Вот материя!» Другой слуга принес кусок сандарака. «Вот драгоценность!» – сказала женщина.

«А осел и собака?» – спросил я. Мне ответили: «Ослу связали передние и задние ноги и бросили его на лугу, а собака отпущена и бегает с места на место».

Я собрал всех захваченных и увидел, что они в крайне бедственном положении. Кожа высохла у них на костях. «Кто вы такие?» – спросил я их. Они отвечали: «Мы из рода Убейя», – а это один из родов бедуинов племени Тай. Они ничего не едят, кроме падали, и говорят про себя: «Мы – лучшие из арабов. У нас нет ни слоновой болезни, ни прокаженного, ни хворого, ни слепого». Когда у них останавливается гость, они закалывают для него животное и кормят его не своей пищей. Я спросил: «Что привело вас сюда?» Они сказали: «У нас в Хисме [41] зарыто несколько куч проса; мы пришли, чтобы его взять». – «Сколько же времени вы здесь?» – спросил я. «С праздника рамадана [42] мы здесь, – отвечали они, – и глаза наши не видели с той поры никакой пищи». – «Чем же вы живете?» – спросил я. Они ответили: «Истлевшим, – разумея гнилые, брошенные кости. – Мы толкли их и прибавляли к ним воду и листья лебеды (растение в той местности) и питались этим». – «А ваши собаки и ослы?» – спросил я. Они ответили: «Собак-то мы кормим нашей пищей, а ослы едят траву». – «Почему же вы не пошли в Дамаск?» – продолжал я. Они ответили: «Мы боялись чумы», – а чума не ужаснее того положения, в котором они находились. Все это происходило после праздника жертвоприношения [43]. Я не двигался с места, пока не подошли верблюды, и дал им часть припасов, которые были с нами. Потом я разрезал кусок полосатой материи, бывшей у меня на голове, и дал ее женщинам; они едва не сошли с ума от радости при виде пищи. «Не оставайтесь здесь, – сказал я им, – франки возьмут вас в плен». [56]

Во время пути с нами случилась удивительная вещь. Под вечер я сделал привал, чтобы совершить вечерние молитвы, сокращая их и соединяя [44]. Верблюды мои ушли дальше, а я остановился на пригорке и сказал слугам: «Поезжайте в разные стороны искать верблюдов и возвращайтесь ко мне, а я не сойду с этого места». Они разъехались и поскакали туда и сюда, но не видели их. Вскоре они вернулись ко мне и сказали: «Мы не нашли их и не знаем, куда они направились», – «Призовем на помощь Аллаха, да будет он превознесен, – сказал я, – и пойдем по звездам».

Мы двинулись вперед. Наше положение оттого, что мы были далеко от верблюдов в пустыне, стало очень затруднительным. Среди проводников был один человек по имени Джиззия, отличавшийся бойкостью и сообразительностью. Когда мы задержались в пути, он понял, что мы от них отбились. Тогда он вытащил кремень и стал высекать огонь, сидя на верблюде. Искры из огнива разлетались туда и сюда, так что мы увидали их издали и шли на огонь, пока их не догнали. И если бы не милость Аллаха и не то, что он внушил этому человеку, мы бы погибли.

По дороге со мной случилось следующее. Аль-Малик аль-Адиль, да помилует его Аллах, сказал мне: «Пусть проводники, которые будут с тобой, ничего не знают о деньгах». Тогда я положил четыре тысячи динаров в мешок на седло мула, которого вели на поводу, и поручил его слуге, а две тысячи динаров, золотую уздечку и деньги, на путевые расходы и магрибинские [45] динары положил в мешок на седло лошади, которую вели за мной, и отдал ее другому из слуг. Во время привала я клал мешки на ковер и набрасывал сверху его концы, а поверх я клал другой ковер и спал на мешках. Когда надо было ехать, я поднимался раньше своих спутников, шел к слугам, которые охраняли мешки, [57] и отдавал их им. Когда же они привязывали их к животным, я садился на коня, будил моих спутников, и мы приготовлялись к отъезду.

Как-то мы остановились на ночь в пустыне Сынов Израиля [46]. Когда я поднялся, чтобы выезжать, пришел слуга, который вел на поводу мула, взял мешок и бросил его мулу на спину. Сам он обошел кругом животного, желая затянуть подпруги, но мул вырвался и поскакал с мешком на спине. Я вскочил на коня, которого уже подвел мой стремянный, и крикнул одному из слуг: «Поезжай, поезжай!» Сам я поскакал за мулом, но не догнал его. Он был силен, как дикий осел, а моя лошадь уже устала от дороги. Мой слуга догнал меня, и я сказал ему: «Поезжай за мулом вон туда!» Он поехал, возвратился и сказал: «Клянусь Аллахом, господин, я не видел мула, а нашел вот этот мешок и поднял его». Я сказал ему: «Мешок-то я и искал, а мул – не велика потеря!» Я вернулся к стоянке, и оказалось, что мул уже прискакал, он вошел в стойло лошадей и встал на свое место. Он хотел только погубить четыре тысячи динаров.

На нашем пути мы достигли Босры [47], и оказалось, что аль-Малик аль-Адиль Нур ад-Дин, да помилует его Аллах, у Дамаска. В Босру уже прибыл эмир Асад ад-Дин Ширкух [48], да помилует его Аллах. Я отправился с ним к войску и прибыл туда в ночь на понедельник. Наутро я уже беседовал с Нур ад-Дином о том, для чего приехал к нему. Он сказал мне: «О Усама, жители Дамаска – враги, и франки – враги, и я не спасусь от них, если войду между ними». Я попросил его: «Позволь мне набрать отряд из воинов, которым нет доступа в регулярное войско, я возьму их с собой и возвращусь, а ты пошли со мной кого-нибудь с тридцатью всадниками, чтобы все было от твоего имени». – «Делай так», – сказал он. До следующего понедельника я набрал восемьсот шестьдесят всадников. Я взял их с собой и отправился [58] в земли франков. Мы делали привал по сигналу трубы и по сигналу же отправлялись снова в путь. Нур ад-Дин послал со мной эмира Айн ад-Даула аль-Ярукия с тридцатью всадниками.