Демон ревности - Галина Романова

— Можно я оставлю сумку минут на десять? — спросила она у консьержа, дремавшего за стеклянной перегородкой с дежурной газетой в руках. — Я к подруге на минуту. Туда и сразу обратно.

— Минуточку, — встрепенулся дядька, обрадовавшись перспективе скоротать время дежурства. — Во-первых, кто подруга? Во-вторых, что в сумке? В-третьих, кто вы? У нас порядок!

— О боже, как все серьезно! — Кира закатила глаза, полезла за документами. — Станете регистрировать?

Стал. И паспортные данные ее переписал, иначе пропускать отказался. И содержимое сумки велел показать, мало ли что. И имя заклятой подруги велел продиктовать.

На все ушло минут десять, вспомнила Кира сквозь странную дремоту, переместившую ее в невесомость. Потом она влезла в лифт, доехала до седьмого этажа. Подошла к двери и позвонила. Никто не открыл. Еще раз позвонила. Снова без ответа. Она глянула на часы. Она не опоздала, было всего лишь пять минут седьмого. Катерина не могла уйти, не дождавшись ее. Если, конечно, она вообще ее ждала, полыхнуло в голове. И если это не очередной розыгрыш или подстава.

— Тварь! — скрипнула Кира зубами и пнула дверь.

А та возьми и откройся. Она вошла, хотя в прихожей было темно. Более того, она точно помнит, что пошла дальше по коридору, громко окликая соперницу по имени. Держась за стену, прошла коридором, вошла в какую-то комнату, сделала два шага, и вот тут на нее из темноты…

Вспомнила!

Кира попыталась шевельнуться — бесполезно. То же ощущение. Тело ее не слушалось. Все правильно! Потому что на ней что-то лежало. Что-то очень тяжелое. Именно на это она наткнулась в темноте, блуждая по чужой квартире. Наткнулась и повалила на себя. Упала и отключилась. То, на что она наткнулась, было очень тяжелым. И еще она больно ударилась головой, когда упала. Голова сильно болела. И горло почему-то.

Что это было? Шкаф, человек? Это могло быть и тем и другим, решила Кира со вздохом через мгновение. Попыталась шевельнуть руками, чтобы пощупать груз, придавивший ее к полу. Руки онемели и не шевелились. А еще странно болели.

Может, крикнуть? Почему консьерж не бьет тревогу, интересно? Она же не спустилась за сумкой. Пробыла в чужой квартире значительное время, не оговоренное в регистрационном журнале. Чего же он? Снова спит?

Она зажмурилась, когда вспыхнул свет под потолком. Он был таким ярким, таким ослепительно-белым, что Кире в тот момент показалось, что она лишилась зрения. А должна же была видеть людей, которых в квартиру набилось много-много. Она различала голоса сразу нескольких человек. Кто-то охал, кого-то жалели. Ее, видимо. Ее же что-то придавило к полу. Как не пожалеть.

— Давайте на раз-два, поднимайте! — скомандовал какой-то мужчина.

Раздались шаги совсем рядом. Сразу несколько человек сгрудились над ней. Она уловила разные запахи: мужской туалетной воды, пены для бритья, табака и мятной жвачки. Раздалась команда, что-то захрустело, ее обдало сначала волной воздуха, а потом все тело зашлось в такой болезненной судороге, что она заорала.

— Больно тебе, да? — спросил кто-то.

Она по-прежнему не раскрывала глаз, не видела.

— Да, больно. Очень, — прошипела она едва слышно. — Что это было?

— Шкаф. На тебе лежал шкаф, гражданочка.

— Шкаф? Откуда он взялся?! Почему шкаф? — Она чуть дернула ресницами, приподнимая веки.

Ничего, одни силуэты. Мутные, размазанные. Но много.

— Шкаф, видимо, на нее упал, когда жертва сопротивлялась, — прогнусавил чей-то противный голос. И тут же с сожалением прищелкнул языком: — Борьба была не на жизнь, а на смерть!

— Михалыч, ты сможешь привести ее в чувство? — спросили гнусавого.

— Осмотрю на предмет повреждений, если все в норме, ватку с нашатырем в нос — и она ваша, ребята.

Над Кирой склонился человек, она почувствовала сильный запах пены для бритья. Его руки профессионально ощупали ее грудь, лодыжки, плечи, перевернули на бок, прошлись по спине.

— Все с ней нормально, не считая порезанных рук, шишки на голове и синяка на шее, — произнес он. Подтащил ее куда-то, посадил, облокотив о стену.

И тут же в нос Кире будто кто провода под током сунул. Она задергалась, закашлялась, глаза заслезились и, странно, почти сразу начали видеть, что творилось вокруг.

— О господи! — завизжала она через пару минут, осмотрев комнату по третьему кругу. — Что здесь? Как это? Я не понимаю! Господи, нет!

Когда-то уютная комната с современной легкой мебелью и нарядными шторами была вся разгромлена. Битое стекло, щепки от стульев, обрывки каких-то бумаг, поваленный посудный шкаф. Видимо, тот, под которым она так долго пролежала. Растерзанные диванные подушки с торчащими клочьями поролона. И посреди всего этого погрома мертвая Катерина в луже собственной крови с растрепанными волосами. А Кира с безвольно вытянутыми ногами сидит у стены в пропитавшемся кровью светлом любимом пальто. Чья это кровь? Чья? Катерины или ее собственная? У нее изрезаны ладони, саднят.

— О господи, нет, нет, нет! — Она начала молотить головой о стену, старательно отводя взгляд от мертвой соперницы.

— Эй, вы можете сказать, что здесь произошло?

Перед ней на корточки опустился громоздкий мужчина, от которого пахло мятной жвачкой.

— Нет! Не могу! Не знаю! — свистящим шепотом выпалила Кира, чувствуя, как надуваются пузырем слюни, которые она не могла сглотнуть.

— Хорошо. Вы знаете эту женщину? — И тут же прикрикнул: — Не смейте врать! Консьерж сказал, что вы шли именно к ней.

— Да, к ней. Это Катерина, — залопотала Кира. Тут же вспомнила фамилию, Ирка узнала по своим каналам. — Катерина Грибова.

— Она ваша подруга?

— Да. Нет.

Кира уронила голову на грудь и тут же испуганно вздернула ее неестественно высоко. Пальто на груди было мокрым. Оно было в крови. Чья это кровь, ее или Катерины?!

— Так да или нет? — Голос мужчины, от которого пахло мятной жвачкой, сделался сухим и резким. — Гражданочка, кем вам приходилась эта женщина?!

— Она позвонила мне сегодня и пригласила на встречу.

— Зачем?

— Поговорить.

— О чем вы хотели говорить? Вы не дружили?

Кира отрицательно замотала головой.

— Кем она вам приходится? Причина вашей встречи? Вы же собрались на отдых. В вашей сумке купальники и масло для загара. Зачем вы приехали к ней? Кто она вам?!

— Она увела у меня мужа, — ответила Кира.

И тут же в комнате сделалось так тихо, что стало слышно гудение холодильника в кухне, где-то за стеной. А потом все разом задвигалось, застучало, заговорило. И в этих звуках Кире отчетливо послышалось облегчение. И тот, что дышал ей в лицо мятной жвачкой, почти весело приказал: