Безумный - Онли Джеймс

На ее лице появилась коварная ухмылка.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно, нет. Я даже не знаю тебя. Но ты наверняка напишешь что-то лучше, чем я. А то, я бы, пожалуй, написал, что мне нравится, как сочетаются его атомы, или что-то в этом роде.

Девушка надулась.

— О, это так по-ботански мило. Но давай попробуем что-нибудь более кокетливое.

С кофе и шоколадным кексом в руке, Август махнул рукой.

— Спасибо.

— Кстати, я Крикет, — окликнула она, когда он открыл дверь.

— Август.

Она снова улыбнулась.

— Приятно познакомиться, Август.

— Мне тоже.

* * *

Лукаса в кабинете не было, поэтому Август пошел через весь кампус в крыло социальных наук. Лукас сидел за своим столом перед большим проекционным экраном, а студенты только начинали входить и занимать свои места в аудитории, похожей на стадион.

Лукас выглядел чертовски сексуально в оливково-зеленом свитере под цвет глаз, а его светлые волосы были достаточно беспорядочны, чтобы выглядеть нарочито небрежно. Студенты тоже заметили его привлекательность. Девушки хихикали и показывали пальцем, перешептываясь друг с другом. Ему захотелось отрезать их хвостики.

Лукас удивленно поднял голову, когда Август подошел к его столу.

— Привет.

— Привет. Я принес тебе завтрак, — сказал Август, ставя свои лакомства на стол.

Лукас немного озадаченно улыбнулся.

— Я же сказал, никакого завтрака.

Август покачал головой.

— Нет, ты сказал, что я не могу пригласить тебя на завтрак. Ты ничего не говорил, что я не могу принести тебе завтрак.

Лукас задумался, но потом кивнул.

— Ну, пожалуй, ты прав.

— Я принёс твой завтрак от Крикет из кофейни. Но он без кофеина.

Лукас нахмурился.

— Без кофеина? Почему?

— Я видел, что ты принимаешь Эфексор. Кофеин и Эфексор повышают кровяное давление, а ты и так испытываешь сильный стресс.

Август надеялся, что Лукас воспримет это так, как оно есть: его попытку о нем позаботиться.

— Откуда ты знаешь, какие лекарства я принимаю? — спросил Лукас, неуверенно отпивая глоток кофе.

— Ах да. Сегодня утром я опять проник в твою квартиру и все осмотрел.

Лукас тяжело вздохнул, открыл кондитерский пакет и достал кекс.

— Конечно, проник. Думаю, мне стоит просто дать тебе ключ.

— С ним бы это заняло гораздо меньше времени, — согласился Август. — Можно я позже приглашу тебя на обед?

Лукас засмеялся, покачав головой.

— Нет.

— Можно я тогда принесу тебе обед? — снова попытался Август.

Лукас закатил глаза, но улыбнулся, словно не мог удержаться.

— Может быть.

Август усмехнулся.

— Увидимся в час.

— Я не говорил «да», — напомнил Лукас.

— Но ты также не сказал «нет», — заметил Август, повернулся и ушел, пока Лукас не исправил это.

У него впереди три урока до их «возможного» свидания. Он не знал, сможет ли выдержать так долго, чтобы снова увидеть Лукаса, но попытается. А пока ему нужно, чтобы Каллиопа глубоко копнула в жизнь Лоуренса Кона. Кон навредил Лукасу? Август с радостью вырвал бы язык этому Кону, если бы это сделало Лукаса счастливым.

Интересно, является ли убийство актом служения?

ГЛАВА 6

Лукас

Август ушел прежде, чем он успел взглянуть на стаканчик и понять, что на нем написано.

«Надеюсь, твой день будет таким же приятным, как и твоя задница».

Лукас улыбнулся, не обращая внимания на голосок в голове, кричащий, что он явно хочет умереть. Возможно, так и есть. Не секрет, что Август опасен. Убийца. Человек, который замучил множество людей. Он мог бы украсить стадион всеми красными флагами, которыми размахивал Август.

Он вломился в его квартиру — дважды — наблюдал, как он спит, рылся в его вещах, изучил его бесконечный набор лекарств. Лукас должен чувствовать себя оскорбленным, возмущенным, рассерженным. Вместо этого почувствовал облегчение. Ему не пришлось бы объясняться с Августом. Он уже знал глубокий, темный секрет Лукаса и не побежал с криками в другую сторону.

Потому что он убийца.

Никто не идеален, верно?

Лукас усмехнулся собственным нигилистическим мыслям. Большую часть своей жизни он верил, что есть только две стороны. Добро и зло. Черное и белое. И все, к чему привело такое мышление, — это ложное чувство безопасности и кусок стекла, зарытый в его плечо.

Теперь он не уверен в том, во что верил. Кон на свободе. Похищает. Насилует. Пытает женщин, о которых общество забыло. Когда Лукас поступил правильно, прошел по надлежащим каналам, его чуть не убили за беспокойство. Женщины погибли.

Итак, что же ему оставалось делать? Когда человек исчерпал все возможные законные способы обеспечить безопасность общества, что остается, кроме таких людей, как Август? Не лучше ли убить одного человека, чтобы спасти еще сотню потенциальных жертв?

Возможно, он просто пытался оправдаться. Возможно, он настолько опустился на самое дно, что готов отвергнуть преступления злобного психопата, лишь бы почувствовать себя нормальным человеком. Он скучал по тому человеку, которым был раньше. Уверенному в себе. Веселому. Даже самоуверенному. А ведь еще годом раньше Лукас считал, что знает все на свете, пока одно прикосновение не подтвердило, что он был дураком. Теперь он не знал, что и думать.

Август — жестокий убийца, которому, похоже, нравилось мучить людей. Но у него также имелся строгий моральный кодекс. И да, он был до странности честен, непринужденно смешон и чертовски сексуален, особенно когда смотрел на него с таким неистовым интересом, словно в мире не существовало никого, кроме Лукаса.

Но как ни посмотри на это, Август оставался злодеем, Бэтмен он или нет. Тем не менее, дьявол, которого он знал, был лучше, чем дьявол, которого он не знал. Особенно если этот дьявол стоял на его стороне. Как бы ни хотелось Лукасу признать это, он уже принял решение относительно Августа. Он позволит Августу делать все, что тот захочет, даже во вред себе.

В этом мире он больше не чувствовал себя в безопасности. Кон рано или поздно придет за ним. Кон не скрывал, какие ужасы планирует ему устроить за попытку разрушить его планы. Лукас решил насладиться пребыванием на этой земле, пока есть возможность.

Что Август думал о нем? Он встал на колени и сказал Лукасу, что хочет его, вонзил нож в свою грудь, только чтобы быть рядом с ним. Хочет ли он знать правду? Он опустил взгляд на чашку, которую принес ему Август.