Тридцать сребреников в боекомплекте - Александр Тамоников

Закончились трудные будни в учебке, и шестнадцатилетнего пацана отправили воевать в Чечню со всеми вытекающими последствиями в виде контузий и ранений. Нужно отдать Женьке должное: воевал он никак не хуже товарищей и даже заслужил две боевые награды: орден Мужества и медаль «За отвагу».

Наконец служба закончились. Герой Женька и дезертир Костик встретились в родном городе. Дубинин взял военную форму и награды, Васин забрал свой паспорт, и парни разошлись как в море корабли, даже не пожав друг другу руки…

«Герой» Костик отправился в военкомат для постановки на воинский учет; правда, пришлось заявить, что военный билет украли в поезде.

«Не проблема», – сказал военком и послал в часть запрос, дескать, служил ли у вас Константин Дубинин?

Вскоре пришел ответ: «Да, этот геройский парень действительно служил в составе нашей части и воевал в Чечне. ТЧК».

Костику быстренько выдали новый «военник» и пожелали успехов в труде.

А что же Васин? Перевоспитавшись на войне, он и не думал возвращаться к старому – хотел устроиться на работу и зажить, как все нормальные люди. Но, расслабившись от тишины мирной жизни, Женька случайно попался на обычной проверке документов, в результате чего оказался в СИЗО.

Обрадовавшись такому счастью, следователь начал валить на парня кучу всевозможных «висяков», и даже грабеж с убийством, случившийся уже после того, как Васин подался в бега. Объявились и «железные свидетели» преступления.

Пришлось Женьке колоться насчет армии и боевых действий в Чечне. А поскольку дело зашло очень далеко, то к нему подключилось ФСБ.

Фээсбэшники быстро выяснили, «кто есть кто». Про несчастного паренька даже прознал генерал Володарский и, задействовав все свои связи, добился минимального срока – всего один год общего режима. Зато его «подельник» Дубинин загремел на четыре, за злостное уклонение от исполнения воинского долга.

Володарский не мог припомнить, чтобы его сотрудники, повидавшие за годы службы всякое, собирали для подследственного харчи, теплые вещи и деньги, чтобы обнимали на прощание и желали удачи.

Генерал не знал, каким Женька был раньше – до войны в Чечне, но сейчас он ему очень приглянулся. Хоть и был в бегах, но бега бегам рознь: честно отвоевал, заработал награды, пулевое ранение и дикие головные боли в плохую погоду. А ведь пацану на момент возвращения из армии едва стукнуло восемнадцать.

Поговаривают, будто из колонии его забирал сам Володарский и по дороге в Москву предложил пойти контрактником в его ведомство, несмотря на судимость. Недолго думая, Женька согласился…

Узнав о непростой судьбе Васина, Скоробогатов как-то его спросил:

– Что для тебя было самым тяжелым в Чечне?

Женька, не задумываясь, ответил:

– Получать награды. Когда вручали ордена, все пацаны радовались. А я один плакал…

Темнеет в южных широтах быстро, однако бойцам Самойлова и Олейника до наступления темноты все же удалось преодолеть три четверти пути.

Выводя подгруппу из «зеленки», полковник указал на гряду из невысоких, заросших кустарником холмов, что темнели на фоне фиолетового неба:

– Сразу за ними кишлак Лашкар.

Капитан поднял бинокль и осмотрел холмы.

– Всем нам на одной возвышенности, пожалуй, не укрыться. Маленькие они какие-то.

– Да, высотки небольшие и лысоватые.

– Тогда поступим так: ориентир – высота прямо по курсу. На ней занимаю позицию я с полковником Олейником, чуть ниже по склону – радиоинженер Брагер.

Лейтенант возразил:

– Капитан, с этого склона я ничего не увижу и не услышу. Мне надо быть поближе к вершине.

– На этом холме спокойно разместятся три человека, – заверил Олейник. – В крайнем случае я спущусь пониже.

Самойлов согласился:

– Годится. Топалов занимает левый от центрального холм, прапорщик Васин – правый. Задача ясна?

– Ясна.

– Связь только по необходимости, с использованием импульсного режима радиостанций «Вега». Какие-либо действия, кроме наблюдения, крайне нежелательны – о нашем здесь присутствии не должна знать ни одна живая душа. Даже если в кишлаке обнаружите базу духов и там будут резать головы пленным – никакого движения без моей команды. Всем все понятно?

– Понятно, командир.

– Тогда вперед…

Офицерам понадобилось еще с четверть часа, чтобы подняться на холмы. Едва они заняли назначенные позиции, как Олейник подал сигнал «Внимание!».

– Что там? – тихо спросил Самойлов.

– Часовой на окраине кишлака.

– Где именно?

– Смотри туда… Видишь сохранившиеся постройки?..

Некоторое время командир подгруппы разглядывал указанное место с помощью бинокля.

– Никого не вижу, полковник.

– Был дух – я его отчетливо зафиксировал. Наверное, зашел за дом.

– И как вы его сумели заметить? – недоумевал капитан, вновь поднимая бинокль.

– Я заметил только движущийся силуэт на фоне ближнего к нам дома.

– Есть! Ну и зрение у вас!.. – обрадованно зашептал Самойлов. – Действительно вышел обратно к дувалу. Автомат за спиной, а должен быть в руках.

– Значит, он чувствует себя в кишлаке безопасно.

– Что скажете, Вячеслав Николаевич, по поводу охраны?

– Вооруженный дух ночью в заброшенном кишлаке у трех сохранившихся домов, один из которых каменный. Это их база, капитан. Что еще можно охраняться в этой глуши?

– А если склад?

– Вряд ли.

Самойлов повернулся к Брагеру.

Тот уже развернул аппаратуру, водрузил на голову наушники, прилег на песок у иссушенного солнцем куста.

Самойлов с Олейником подползли ближе к нему.

Инженер ушел в нирвану – не замечал никого и ничего вокруг. Вначале он отвернулся, затем резко поднял голову, сел, что-то переключил на панели управления, подкрутил ручки настройки…

– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил командир подгруппы.

– Не мешай, – тронул его за плечо полковник. – Сейчас услышит и сам расскажет…

Спустя десять минут лейтенант щелкнул тумблерами и подключил монитор встроенного компьютера, по которому тотчас пробежали пульсирующие сигналы. Два сигнала вытянулись в две прямые линии, один продолжал дергаться.

Понаблюдав за сигналами, лейтенант выключил монитор и снял наушники:

– Поздравляю вас, товарищи офицеры! Первым выстрелом мы попали прямо в «десятку».

– Объясни по-человечески, – строго взглянул на него Самойлов.

– Заложники находятся в Лашкаре – в подвале большого дома.

Капитан с полковником от удивления застыли.

– Духов в тех же зданиях девять человек, – продолжал инженер. – В каменном здании двое, в глиняных мазанках по трое, один на посту. Зафиксировал несколько автоматов Калашникова и пару старых винтовок.

Олейник кивнул на аппаратуру, умещающуюся в большой кейс:

– И все это ты узнал с помощью своего ящика?

– Это не ящик, Вячеслав Николаевич, а современная станция слежения, вмещающая в себя множество функций, в том числе и функцию спутниковой радиостанции, и систему видеонаблюдения.

– Да-а… – вздохнул полковник. – Нам бы в восьмидесятые такие штуковины. Сколько людей сберегли бы! А ведь раньше, чтобы установить прослушку, – дома взрывали.

– Как взрывали? – удивился Самойлов.

– Было такое дело. Представьте, «объект» разработки живет в стандартном панельном доме в шестнадцать этажей. Оперативное проникновение попросту невозможно – в квартире постоянно кто-то трется. Что мы делаем? Собираем комиссию из соответствующих должностных лиц и специалистов, спускаемся в подвал и пишем акт, что при осмотре на несущих конструкциях здания выявлены трещины. Дефект при строительстве. Дом – аварийный и по закону подлежит расселению. Все жильцы получают такие же квартиры в таких же панельных коробках, а интересующая нас семья переезжает в квартиру, где технические средства установлены заранее, капитально и надежно. Со стопроцентным перекрытием площади. Ну а после расселения, чтоб не вызывать подозрений, дом, естественно, сносят.

– Лихо, – оценил лейтенант.

Самойлов тоже удивленно качнул головой, но тут же вернулся в реальность.

– Ну, допустим, людей ты высчитал по тепловому излучению, а как разобрался, где боевики, а где заложники? – спросил он у Брагера.

– Пленных я определил по речи. Вы же видели пульсирующие линии на экране монитора?

– Это была речь?

– Она самая.

– Но кто там мог разговаривать?! Сейчас же почти ночь!

– Вероятно, наши люди выспались днем. Говорили в основном мужчина с женщиной, второй мужчина лишь изредка поддерживал разговор. А линии на экране монитора – это диаграммы тембра голосов, по которым я смог идентифицировать людей. И с уверенностью могу сказать, что беседу вели хирург Гарин со своей женой, а поддерживал разговор анестезиолог Васильев.

– Откуда ты это, черт возьми, знаешь?!

– В моем компьютере записаны образцы их голосов для идентификации.