История Китая - А. Меликсетов

Рассматривая геополитическую ситуацию на расположенной рядом с Чжунго территории, важно учесть, что здесь было немало кочевых и полукочевых племенных образований варваров (жунов, и, ди). Эти варварские группы под влиянием Чжоу давно уже трибализовались, обрели своих вождей, многое переняли из шанско-чжоуской культуры. И хотя чжоусцы подчеркнуто отличали себя от них, правители чжоуских царств и княжеств, включая и самого сына Неба, в дипломатических и иных целях нередко брали себе в жены женщин из варварских племен (одной из них была Бао Сы, из-за которой, как считается, чжоуский Ю-ван лишился трона и жизни). Эти женщины часто становились законными женами правителя того или иного царства. Сыном одной из них, женщины из племени ди например, был знаменитый цзиньский правитель Вэнь-гун (Чжун Эр).

Домен Пин-вана с центром в Лои оказался одним из сравнительно слабых владений в Чжунго. Он был не в состоянии содержать и двор вана, и его администрацию, и еще значительные в недавнем прошлом (вспомним о 8 иньских армиях в Лои) воинские подразделения. Соответственно резко сократились возможности вана не только вмешиваться в чужие дела, в дела его вассалов, но и защищать собственные интересы. Неудивительно, что после смерти Пин-вана, явно смирившегося с потерей реальной власти в Чжунго, первое полу столетие периода Чуньцю оказалось временем прогрессирующего ослабления чжоуского Китая. Крупные царства, прежде всего Ци и Цзинь, в эти годы раздирались ожесточенными внутренними усобицами. На фоне создавшегося таким образом политического вакуума проявляли свои агрессивные устремления царства второго разряда, такие, как Чжэн и Сун, враждовавшие друг с другом, пытавшиеся создавать коалиции и время от времени даже выяснявшие свои то и дело осложнявшиеся отношения с доменом вана.

Разумеется, такого рода безвластием или вакуумом власти на уровне центра в Чжунго энергично пользовались все царства и княжества, включая и те, которые считались варварскими (т.е. были населены не чжоусцами, а жунами, ди и иными народами). С каждым десятилетием прогрессирующее ослабление власти центра, чжоуского вана, грозило все большими неприятностями для Чжоу. Постоянно растущие распри и междоусобицы вели к окончательному распаду той хрупкой чжоуской цельности, которая еще оставалась со времен У-вана и Чжоу-гуна. Создавалась реальная угроза варваризации чжоуского Китая. Ситуация резко изменилась лишь после того, как усилилось и стало диктовать свою волю в Чжунго царство Ци.

Царство Ци в начале Чжоу было пожаловано в качестве удела одному из трех гунов — знаменитому Тай-гуну из рода Цзян, сыгравшему весьма важную роль в победе над шанцами. Это был едва ли не самый отдаленный от столицы Цзунчжоу удел на далеком востоке, в районе полуострова Шаньдун, близ устья Хуанхэ и морского побережья. Тай-гун получил широкие полномочия по управлению восточными окраинами чжоуского государства; его богатые рыбой и солью новые владения стали быстро развиваться, так что уже в IX в. до н.э. удел Ци был одним из самых сильных в стране. По-видимому, его побаивались ослабевшие чжоуские ваны и завистливые соседи из числа влиятельных князей, чем, в частности, можно объяснить жестокую казнь цинского Ай-гуна по навету его соседа. Ни деталей события, ни причин казни источники не раскрывают, но сам факт наводит на предположение, что в основе конфронтации чжухоу с правителем Ци лежали главным образом зависть и страх. После этой казни царство Ци почти столетие как бы приходило в себя, а в 731 г. до н.э. даже подверглось нападению жунов, от которых удалось спастись лишь с помощью соседних княжеств, в частности Чжэн. Затем в Ци начались междоусобицы, продлившиеся несколько десятилетий. Когда в 685 г. до н.э. циский трон опустел, двое претендентов, братья Цюй и Сяо Бо, сошлись в решающей схватке. Цюй жил в эмиграции в соседнем и сравнительно крупном царстве Лу, Сяо Бо — в более отдаленном и слабом Цзюй. Влиятельные циские сановники Го и Гао активно поддерживали Сяо Бо, но многие цисцы были за Цюя. Ближайший сподвижник Цюя Гуань Чжун с отрядом воинов выступил наперерез продвигавшемуся в Ци Сяо Бо. Была устроена засада, и во время короткой битвы Гуань Чжун меткой стрелой в живот сразил Сяо Бо. В Лу было послано донесение, что дело сделано и патрон Гуань Чжуна Цюй может ехать в Ци, где его ждет трон.

Однако все оказалось не так. Как выяснилось позже, стрела попала в металлическую пряжку Сяо Бо, и это спасло ему жизнь. Придя в себя, он поспешил в Ци, где с помощью Го и Гао занял трон под именем Хуань-гуна. В Лу было направлено послание с требованием казнить Цюя и Гуань Чжуна. Цюй был казнен, но за Гуань Чжуна вступился его приятель Бао Шу-я, с которым они вместе в юности занимались торговыми операциями и который высоко ценил его ум и способности. Бао уговорил Хуань-гуна не только простить Гуань Чжуна, но и любыми способами привлечь его на свою сторону во имя процветания Ци. Хуань-гун потребовал от Лу выдать ему Гуань Чжуна живым и после беседы с ним сделал его своим советником, дав большие полномочия. Гуань Чжун в свою очередь покаялся перед Сяо Бо и поклялся в верности ему. После этого он приступил к реформам, смысл которых сводился к укреплению порядка в царстве и превращению его В сильнейшее в Поднебесной.

В описании реформ не все ясно. Некоторые из них — как о том рассказано в более поздних источниках — явно не могли быть осуществлены в те далекие времена. Но если абстрагироваться от сомнительных деталей, то можно сказать, что суть реформ Гуань Чжуна сводилась к следующему. В столичной зоне был создан 21 район — сян, по три для ремесленников и торговцев и 15 для служилого населения, т. е. для воинов. Каждые пять из этих пятнадцати возглавлялись соответственно самим гуном и двумя его влиятельнейшими сановниками и сторонниками, Го и Гао. Живя вместе, ремесленники, торговцы и воины должны были, по мысли Гуань Чжуна, учиться друг у друга ремеслу и проникаться корпоративными интересами — это призвано было способствовать повышению их квалификации. Что касается сельского населения, периферии царства, то там создавались поселения и — по 30 семейств, десяток таких и должен был составлять волость — цзу и т д. вплоть до округа — шу, во главе которого должен был стоять сановник в ранге дафу. Каждый руководитель шу обязан был регулярно отчитываться о делах своего шу. Кроме того, существовали также инспектора, в обязанность которых входило знакомство с делами на местах.

Выполнение предписаний всей этой тщательно расписанной административной схемы было для той далекой эпохи нереальным; в лучшем случае ее можно принять за образец, не более того. Не исключено, что она была создана много позже и задним числом приписана Гуань Чжуну. Но стремление упорядочить администрацию, лежавшее в основе этой идеальной схемы, было вполне реальным и по многим пунктам осуществимым. А так как Гуань Чжун находился во главе циской администрации около сорока лет, то нет сомнений, что кое-чего в этом направлении он добился. Во всяком случае Ци за короткое время превратилось в сильное и крепкое государство с мощной армией и обрело огромное политическое влияние в Чжунго, что позволило Хуань-гуну играть решающую роль на политической сцене Поднебесной. Ци присоединило к себе ряд слабых соседних княжеств и подчинило своему влиянию практически все остальные. Хуань-гун покарал и потеснил многие варварские владения, преимущественно жунов, обнес новой стеной столицу чжоуского вана, страдавшую от варваров. Эти успехи способствовали росту его престижа, и в 680 г. до н.э. на совещании князей — чжухоу в знак уважения к его заслугам чжоуский ван официально присвоил Хуань-гуну высокочтимый титул ба.

Позднейшая древнекитайская историография выделяет три основные формы правления: ди-дао, правление легендарных древних мудрецов, обладавших наивысшими добродетелями; ван-дао, правление легитимных правителей, обладавших небесным мандатом; и ба-дао, правление нелегитимных, но могущественных правителей, отвечавших за порядок в Поднебесной тогда, когда ван не был в состоянии его обеспечить. Ба считались гегемонами, причём в их функции официально входило «поддерживать Дом Чжоу» и защищать Чжунго от набегов кочевников-варваров. И, надо сказать, с обеими этими функциями Хуань-гун и особенно Гуань Чжун хорошо справлялись. Как было замечено в свое время Конфуцием, который в общем-то не слишком симпатизировал Гуань Чжуну, если бы не Гуань Чжун, «мы все ходила бы с растрепанными волосами и запахивали халаты на левую сторону», т.е. уподобились бы варварам. Иными словами, Гуань Чжун и его царственный патрон гегемон-ба Хуань-гун в годы слабости и политического вакуума спасли Чжоу от активности жунов, придав Чжунго силу и порядок.

Совершенно естественно, что гегемон-ба сознавал свою силу, ощущал слабость и даже ничтожество чжоуских ванов, в чьем домене к тому же часто бывали междоусобицы, в которые Хуань-гун по своему статусу вынужден был вмешиваться, наводя порядок. По строгим меркам сформулированной Чжоу-гуном теории небесного мандата это означало, что чжоуские ваны либо лишились дэ, либо их дэ ослабло настолько, что Небу впору было задуматься, не передать ли мандат более достойному. В первой половине VII в. до н.э. более достойным в Чжунго был именно циский Хуань-гун: он навел порядок, усмирил варваров, сохранил в нормальном состоянии столицу чжоуского вана с ее обитателями, помогал всем нуждающимся в его помощи. И Хуань-гун не раз намекал на то, что он мало вознагражден за свои Деяния, и даже намеревался было торжественно принести жертву Небу на священной горе Тайшань (это считалось прерогативой чжоуского вана, который, впрочем, не был в состоянии ее реализовать), но Гуань Чжун отговорил его от столь рискованного поступка.