Фашистский меч ковался в СССР - Юрий Дьяков

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 70-71 Копия.

РАДИОСВЯЗЬ В РЕЙХСВЕРЕ[93]

14 августа 1925 г Берлин

Совершенно секретно

Мне было предложено (на мой запрос) осмотреть радиотелеграфное оборудование, принятое в рейхсвере. При переговорах об этом осмотре с майором Зенфлебеном и генералом Вурцбахером был вызван другой майор, специалист по этой части, причем он заявил следующее: в настоящий момент Р. В.[94] переходит без ведома союзников на систему незатухающих колебаний, причем все старое (искровое) оборудование будет заменено в течение года. Части новых аппаратов заказаны у разных фирм (Телефункен, Гутб и Леренц), а сборка будет производиться в специально оборудованных мастерских в Темпельгофе. Мастерские начинают работу завтра, 15 августа. Мне посоветовали подождать месяц, пока наладится работа и будут готовы несколько приборов, тогда я смогу осмотреть их все; на это, конечно, согласился, так как смотреть старое оборудование не имеет смысла. По словам того же майора, должны быть подготовлены: 120 приемно-передаточных станций по 200 ватт и несколько сот … таких же станций по 20 ватт. Полагаю, что все сведения, кроме, может быть, последних цифр, – верны.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 71

Копия.

«ИСТОЧНИК ЗАСЛУЖИВАЕТ ДОВЕРИЯ.»[95]

АГЕНТУРНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ПОЛУЧЕННЫЕ ЯПОНСКИМ ПОСОЛЬСТВОМ В БЕРЛИНЕ

17 августа 1925 г

В течении политической мысли всех без исключения правых кругов политиканствующей части Германии наблюдались два периода. Первый непосредственно истекал из тех первоначальных ожиданий, которые существовали в Берлине в то время, когда германское гарантийное предложение[96] впервые появилось на международной политической арене и когда связанные с ним идеи, казалось, могли получить осуществление в связи с обещаниями британской дипломатии и всей английской политикой, как в Балтике, так и в отношении к СССР[97].

Германские политики полагали, что поиск Великобританией базы в Польше и то, что британский империализм усиливает таковую в странах Балтики, является основанием, на котором он и намерен вести самую решительную борьбу против Москвы. В поисках союзника Англия привлечет и Германию к своей русской политике, взамен чего Германия будет компенсирована изменением существующего статуса-кво на восточных границах рейха. Кроме того, Англия не станет препятствовать слиянию Австрии с Германией. В этот период, во время которого и официальная германская политика, и в частности, ее руководитель Штреземан, имели чрезвычайный оптимизм, правые германские круги помышляли о прямом походе на Москву и готовы были видеть в этом способ разбить цепи Версальского договора.

-Часть германской промышленности, которая нуждалась в кредитах и вела соответствующие переговоры в Лондоне или Вашингтоне, поддерживала эти мысли и ратовала за абсолютное направление германского политического и экономического курса на запад Европы и за реорганизацию положения на Востоке, и в частности, в СССР, которая не давала промышленных выгод и в то же время связывала руки рейха в области внешней политики. Нет сомнения, если бы в этот момент английская политика пошла бы, действительно, и дальше в том направлении, в каком она демонстрировала в Берлине, т. е. если бы французскому правительству не удалось бы парализовать начинавшееся в Англии движение и не заключить его в рамки, размеры которых совершенно недостаточны для осуществления германских надежд, – сторонники западной ориентации вышли бы победителями, и враги Англии и немногочисленные русофильские круги того времени принуждены были сдать свои позиции.

Однако связанность английской политики обязательствами в отношении Франции и искусство советской дипломатии способствовали тому, что в решительный момент положение резко изменилось. Несмотря на то, что социал-демократические круги продолжают оставаться на только западной ориентации Германии, демократы ищут создания компромисса для обеих восточных и западных ориентаций. Первые политические результаты германских дипломатических переговоров и обмен дипломатическими актами с союзными странами показали, что ни при каких условиях Германия не может рассчитывать на то, что Великобритания хочет или в состоянии изменить нынешнее положение Германии, поскольку это идет против Версальского договора. Последний не служит предметом компенсации со стороны Англии, а также сама английская политика в отношении СССР является политикой подготовки будущего столкновения, но время такового определяется общим политическим положением Великобритании. Эти же результаты показали, что Германия не может рассчитывать, даже идя за Англией, получить больше, чем это позволяет нынешнее положение во франкоанглийских отношениях. Лондон далек от мысли портить свои отношения с Парижем до тех пределов, какие нужны для полного осуществления всех германских желаний. Наконец, русско-французские переговоры, как контрманевр СССР, имели свой успех и почти создали новое положение, при котором Англия оказалась бы в русском вопросе до известной степени в зависимости от Франции.

Таким образом, британская политика принуждена была вновь лавировать, и это в свою очередь автоматически повело к тому, что германские политические круги быстро переменили прежний курс. Штреземану, которому приходится брать среднюю линию между обоими течениями, представляется, таким образом, необходимым занять несколько иную позицию, чем вначале, и при обсуждении гарантийного пакта. Для сторонников западной ориентации не вовремя возник германо-польский конфликт в вопросе оптантов[98], и старая идея – совместной борьбы в будущем СССР против Польши – получила новую почву.

Правые националистические группы столь же быстро переменили свой курс на Москву, как ранее они сделали это против Москвы. <…> Благодаря тому, что политическое управление правыми организациями централизовано… правые круги быстро и твердо переменили свою ориентацию. После того, как неделю тому назад граф Гольц официально изложил политическую программу правых и предписал придерживаться ее, национальные организации, сохраняя всю враждебность коммунизму и его апостолу в Москве, признали необходимым в силу германских государственных интересов поддерживать политику связи с СССР и не идти в поводу у Англии, ибо весь гарантийный проект направлен Антантой к тому, чтобы связать еще больше германскую внешнюю политику и возможности развития германской государственности.

Германское правительство запросом своих заграничных представителей выяснило, что исключительное ориентирование на запад не ведет к предполагаемым целям, и что Германия, безусловно, в той или иной форме должна полностью сохранить свои отношения с СССР, и что именно эти отношения служат главным козырем Германии в области ее западной политики.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 73-76.

Копия. [99]

ВОРОШИЛОВ – МОЛОТОВУ : «ПО СОДЕРЖАНИЮ ПИСЬМА ТОВ. ЧИЧЕРИНА НЕ ЧУВСТВУЕТСЯ, ЧТОБЫ ГР. РАНЦАУ ПОЛУЧИЛ… БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ОТПОР НАШЕГО НАРКОМИНДЕЛА»[100]

7 марта 1926 г Москва

Совершенно секретно

В письме на Ваше имя с копией членам Политбюро и Коллегии НКИД от 5 марта с. г., озаглавленном: «Скандал с Германией», тов. ЧИЧЕРИН, между прочим, пишет: «Посол[101] с величайшим возбуждением указал, что эта фраза есть в сущности донос Антанте на секретные вооружения Германии[102], т. е. как раз по одному из самых больных вопросов между побежденной страной и Версальскими победителями. Это равносильно угодничеству перед последними».

Эта цитата является словами, произнесенными, как сообщает тов. Чичерин, в «величайшем возбуждении» германским послом. Далее следуют слова нашего Нарком-индела, неизвестно, в каком состоянии написанные: «действительно, эта фраза совпадает с доносами всяких французских милитаристов на Германию, и в устах нашего Нар-комвоенмора она совершенно неожиданна и чревата непредвиденными последствиями».

Не знаю, совпадает ли моя фраза о германских вооружениях с доносами «всяких французских милитаристов», но тон письма тов. Чичерина в отношении меня совпадает с графским, безусловно. Тов. Чичерин в своем письме ни единым словом не обмолвился, как он парировал наскок «его сиятельства»[103] на выступление Нарком-военмора. По содержанию письма тов. Чичерина не чувствуется, чтобы гр[аф] Ранцау получил соответствующий большевистский отпор нашего Наркоминдела.

По существу вопроса я не вижу ничего «вопиющего» в моем выступлении, тем более что оно было сделано в присутствии еще трех членов Политбюро: тт. Сталина, Бухарина и Калинина, не сделавших мне ни малейших замечаний. ?<…>

Нелишне было бы знать, как реагировал Наркоминдел на сообщение (ТАСС) «Известия»[104] от 25 февраля с. г. № 46 о том, что представитель морского ведомства, выступая в главной комиссии рейхстага против коммунистов и социал-демократов за увеличение сметы Морведа[105] на 47 мил. марок, «ссылался на необходимость усиления морской обороны восточного побережья, причем указывал на маневры Советского флота в Балтийском море».