Никогда не говори "никогда" (СИ) - Реншоу Уинтер

Мой телефон подает сигнал.

«Я думал, у тебя выходной. Все в порядке, Скайлар. И мы скоро увидимся.»

Ха!

Его ответ несколько уклончив. Может, мои слова не причинили ему такой боли, как я думала? Не знаю, что сказать дальше, но это уже не имеет значения, потому что приходит другое сообщение.

«Привет, Скайлар, я Кори — двоюродный брат Нины. Можно тебе позвонить?»

Это было очень быстро.

Жду пару минут, прежде чем ответить простым «да», и через минуту мой телефон звонит. Я прочищаю горло:

— Алло?

— Скайлар, — так вот как звучит его голос. Я могу описать его только как чистый дым, и он посылает счастливое покалывание от моих ушей прямо вниз к животу. У него легкий акцент, хотя я не могу точно определить из какой именно он части Новой Англии. — Это Кори.

— Привет, — говорю я. Ладони потеют, как будто мое тело думает, что я на первом свидании. В определенном смысле так оно и есть. — Скажу честно. Еще десять минут назад я даже не знала о твоем существовании.

Он смеется. Его смех не раздражает, и в нем не чувствуется фальши — он приятный. В общем, вполне нормальный мужской смех.

— Тоже хочу быть честным. Я знаю о тебе уже несколько лет.

— Ч-что?

— Я видел твои фотографии в ленте новостей на страничке Нины, — признается он. — Можно сказать, я издалека тобой любовался.

— Это не так уж и жутко, — шучу я, но в глубине души чувствую себя польщенной. Надеюсь, он уловит это в моем голосе. — Ты ведь понимаешь, что в людях есть нечто большее, чем то, как они выглядят на фотографии.

— Согласен, — похоже, он ложится, устраиваясь поудобнее. — Именно поэтому я хотел бы узнать о тебе побольше. Какая ты, Скайлар? Как ты обычно развлекаешься? Что делает тебя счастливой?

Никто никогда не интересовался тем, что делает меня счастливой. Если начать вести счет, то Кори легко набирает очки, а мы разговариваем по телефону всего минуты две. Если бы я была игровым аппаратом, то выдала ленту выигрышных купонов длиной в милю.

— Мне двадцать четыре, — начинаю я. — Но у меня такое чувство, что прожила две жизни, — дальше не уточняю. Для этого еще будет время попозже. — Я риэлтер в Манхэттене. Люблю художественные музеи, архитектуру, театр, интересуюсь дизайном интерьеров. Моя тайная слабость — поп-культура. Когда есть возможность, путешествую, раз в год стараюсь поехать в какое-нибудь новое место.

— Мило, — резюмирует он. — Ты увлекаешься историей и дизайном. Мне это нравится.

— А что насчет тебя? Я практически ничего о тебе не знаю.

— Нина ничего тебе не рассказывала?

— Она сказала, что твой отец владеет фармацевтической компанией, и что ты работаешь на него. Это все, что я знаю.

— Ага, — говорит он. — Блю Призм Фармасьютикалс.

Моментально вспоминаю их рекламу. Они продают лекарства от эректильной дисфункции, и реклама всегда играет на кабельных каналах в предрассветные утренние часы.

— Мне двадцать шесть. У меня есть младшая сестра Джиджи, которой недавно исполнился двадцать один год, — сообщает он. — Моего отца зовут Топпер6, а маму Маффи7.

— Подожди, — останавливаю я его. Не хочется быть грубой, но мне надо знать. — Это их настоящие имена?

— Нет, — смеется он. Уверена, что я не первая спрашиваю об этом. — У нас у всех прозвища, хотя, полагаю, мое имя вызывает меньше всего подозрений. Это глупая традиция в моей семье насчитывает много лет. Думаю, это новоанглийские заморочки. Мы из Массачусетса.

У нас дома полно Мэри, Сар и Майклов. У нас нет ни Топперов, ни Маффи. Уж точно. Это что-то новенькое, и держу пари, они очаровательные люди.

— Расскажи мне о себе, Кори, — устраиваюсь поудобнее на подушках, уставившись в потолок и постукивая пальцами по своему плоскому животу. И как долго я улыбаюсь? Наверное, именно так и поступают подростки — лежат на кроватях и болтают о всяких пустяках, пытаясь узнать друг друга получше. Я пропустила те годы. Единственный человек, с кем я разговаривала по телефону, была моя бабушка Элеонора. — Чем ты занимаешься?

— Я люблю кататься на лодке, — говорит он. — Бывать на природе. Люблю пешие прогулки, рыбалку, походы. У моей семьи есть пляжный домик в Кейп-Мэй. Когда не работаю, то провожу там большую часть лета. Мне нравится путешествовать и знакомиться с новыми людьми, и моя семья — это мой мир.

Он кажется милым. Очень надеюсь, что он искренен со мной.

— Послушай, Скайлар, — говорит он, — мне не хочется прерывать наш разговор. Честно. Но мне нужно собираться. Я прилетаю завтра, чтобы подписать договор аренды квартиры. И хотел бы с тобой встретиться. Ты завтра вечером занята?

ГЛАВА 10

ТЕО

Некоторые люди не любят ужинать в одиночестве. Ну, а что касается меня? Я к этому привык. Большинство вещей всю свою жизнь я делаю в одиночку, и ужин без компании стал частью моей обычной рутины с того дня, как покинул колледж.

— Тео? — голос возвращает меня в настоящее. Отвожу взгляд от окна и ставлю чашку кофе на блюдце. Шум и суета заполненного по утрам до отказа кафе стали одним из моих любимых звуков, а наблюдение за людьми — чем-то вроде развлечения. Мне нравится пытаться понять, что заставляет людей поступать определенным образом, что делает их добрыми. Или не заслуживающими доверия придурками. — Тео Ван Клиф, это ты?

Слева от меня стоит мужчина, в одной руке он сжимает портфель, а другая засунута в передний карман пиджака. Над поясом нависает круглый живот, на голове редкие волосы и лысина на макушке. Потом я узнаю треугольную родинку на его щеке.

— Джимбо, — говорю я, изогнув губы в неуверенной улыбке. Встаю и пожимаю ему руку, как будто мы коллеги по бизнесу, а не старые друзья. — Как дела? Ты теперь здесь живешь?

— Работаю на своего тестя, — кивает он. — У него ювелирный магазин и прачечная. Я веду их бухгалтерию.

— Мило, — ненавижу светскую беседу, но придется потерпеть, потому что именно это делают люди в таких ситуациях. За последние пять лет Джимбо стремительно постарел, и я не уверен, что в таком молодом возрасте мужчина может быть таким лысым. Пять лет назад он входил в женское общежитие и выходил оттуда с пятью девушками под руку. Бриллианты на золотом кольце, туго стягивающем его пухлый палец, бликуют в лучах солнца. Джимбо в нашем маленьком кругу считался «наименее вероятным женихом». Забавно, как время все меняет.

— Я слышал о Маке и Эмбер, — говорит Джимбо.

С чего это он решил завести об этом разговор?

— Мне жаль, мужик. Это так херово, — поджимает он губы и опускает голову. — Не могу поверить, что Мак так с тобой поступил. Вы были как братья.

— Были, — мое лицо краснеет от обжигающего жара, как и всегда, когда думаю о той ночи. Вскоре после выпуска я переехал из нашей квартиры на несколько дней раньше Мака. Как-то поздно вечером, вспомнив, что кое-что оставил, вернулся туда, чтобы обнаружить Мака, по самые яйца погруженного в мою невесту, склонившуюся над кухонным островком.

— Я слышал, они обручились, — продолжает он. С таким же успехом он мог бы вылить бочку с бензином на уже бушующий пожар.

— Понятия не имею. Я за ними не слежу, — говорю, делая глоток кофе. Он обжигает горло, но я его не чувствую. Совсем не скучаю по Эмбер. И давно это пережил. Но дело в принципе.

— Тебе без нее будет лучше, Тео, — Джимбо произносит эти слова так, словно они могут служить утешением за то, что меня предали два человека, которых когда-то любил больше всего на свете.

— Знаю, — я снова сажусь. Джимбо зовут к стойке бара за заказом, и он виновато морщится. — Это меня. Было приятно повидаться, чувак. Береги себя, хорошо?

Я допиваю кофе и сваливаю оттуда на хрен.