Сад чародея - Геза Чат

— Накрой меня покрывалом, — сказал он.

Девушка накрыла его.

— Положи мне под голову подушку и проследи, чтобы крышка лежала как следует. А золотой ключ от гроба пусть останется у тебя.

Действительно, в комнату уже вносили крышку гроба. Девушка еще раз поцеловала чародея в губы, которые уже начали остывать, приказала накрыть гроб крышкой, и заперла его на замок. А маленький ключик она спрятала в карман фартука.

Потом она ушла, потому что уже подходили друзья и родственники чародея, а с ними она не была знакома.

ПОСЛЕПОЛУДЕННЫЙ СОН

(1911)

Убийство матери

Перевод А. Годун

Посвящается Эрнё Ошвату

Когда у красивых и здоровых детей рано умирает отец, это нередко приводит к беде. Витман покинул этот мир в солнечный, но немного ветреный ноябрьский день, оставив двоих сыновей — пятнадцати и четырнадцати лет. Он отошел легко и без мучений, никого своей смертью особенно не опечалив. Его жена, а теперь уже вдова, была красивой женщиной, но слабохарактерной и слишком эгоистичной. Мужа своего она никогда не донимала, но и глубоких чувств к нему не испытывала. У мужчин такое бесстрастие бывает даже простительно, а у женщин — наоборот: сильное и, зачастую, беспричинное чувство может полностью оправдать, спасти, наполнить смыслом их жизнь. Однако госпожу Витман можно простить, ведь она родила мужу двоих красивых и сильных сыновей. Витманы жили в двухэтажном доме с ветхой деревянной лестницей. К белокурой, облаченной в траур вдове соседи относились с большим почтением. В юности госпожа Витман была тоненькой, узкобедрой девушкой с наивным детским взглядом. И сказать-то о ней ничего нельзя, ни хорошего, ни плохого. Сыновей она целовала так же редко, как и наказывала. С каждым днем становилось все более очевидно, насколько мать и дети чужды друг другу.

Мальчики обычно играли где-то по соседству и домой возвращались затемно. Разговаривали они мало и только между собой. В их маленьких, черных глазах проблескивала душа отца, господина Витмана. Братья забирались на чердаки, рылись в старых ящиках, гонялись за кошками. Часто, карабкаясь за ними через щели на чердаке, мальчики оказывались на крыше дома среди высоких брандмауэров, причудливых, пахнущих дымом труб. Летом они ходили купаться на реку и ловили птиц в лесу. Госпожа Витман кормила сыновей и каждую субботу вечером выдавала им чистое белье. Когда пришло время отдавать мальчиков в школу, мать отправилась вместе с ними. Она жила спокойно, понемногу толстела. Спустя полгода после смерти мужа познакомилась с каким-то банковским служащим — красивым, гладко выбритым, широкоплечим, но лицо его было розоватое и по-девичьи нежное. Госпожа Витман имела на молодого человека виды и даже кокетничала с ним, хотя и находила это утомительным. Клерк гулял с ней, навещал дома и получал взамен чай и поцелуи. Скука и лень не позволяли ему бросить женщину.

Сыновья Витмана почти не интересовались матерью и ее любовником, у них были свои дела и планы. Мальчики уже перешли в гимназию и сильно вытянулись. Вдоль тонких крепких костей, как стальная проволока, натянулись маленькие мышцы. Братья быстро разделывались с уроками — им хватало четверти часа после завтрака. В их жизни школа особой роли не играла. Повседневное существование представлялось им барским занятием, и молодые Витманы рано и бессознательно начали распоряжаться своим временем по своему усмотрению.

В одном из потайных уголков на чердаке они устроили свою мастерскую, где прятали собранные и аккуратно разложенные стрелы, ножи, игрушечные пистолеты, веревки, зажимы, винты. Ветреными осенними вечерами, после ужина, когда мать садилась читать какой-нибудь немецкий роман в красном переплете, они тихо, быстрыми шагами выскальзывали на улицу и пускались бегом через полгорода. Устраивали засады на бездомных собак. Если попадался бродячий пес, накидывали ему на шею петлю и тащили домой, завязывали рот и клали животное на доски. Крошечная лампа светила в сыром мраке чердака, подобно дальнему свету проклятого замка в лесу. Затаив дыхание, мальчики осторожно и неторопливо приступали к работе: рассекали собаке грудь, смывали кровь, слушая все это время ужасные стоны беспомощного животного. Они смотрели на ее бьющееся сердце, брали в руки теплый пульсирующий механизм, быстрыми движениями прокалывали все клапаны и полости.

Интерес к мистерии боли был неисчерпаем. По обоюдному согласию они часто мучили друг друга, щипали и избивали. Но истинной страстью братьев было истязание животных. Они уничтожили целый легион кошек, цыплят, уток, и с каждым разом их методы становились все более изощренными. И никто об их занятиях не знал. Мальчики умело, по-мужски скрывали свои пристрастия.

Меньше всего внимания на них обращали в доме. На втором этаже жил какой-то судебный служащий, который почти не показывался на глаза, да швея, с ней работали еще четыре девушки. На третьем этаже, помимо Витманов, жил хозяин дома. Это был совсем молодой человек, сын прошлого владельца, но ни дом, ни жильцы никогда не интересовали его. На первом этаже располагались стекольная и галантерейная лавки, но покупателей там почти никто никогда не видел. Братья Витман могли распоряжаться домом, как им было угодно. Маленький грязный дворик всегда оставался безлюдным. Только посреди двора росло уксусное дерево, все эти годы на нем распускались почки, листья и цветы, но дерево словно чувствовало что-то неладное. Но жизнь в этом небольшом трехэтажном доме продолжалась, как и везде. Из всех жильцов только мальчики весело проводили время и думали не только о завтрашнем, но и о послезавтрашнем дне.

Однажды сентябрьским вечером братья прибежали с улицы раскрасневшиеся и запыхавшиеся. С собой они притащили связанную сову. За ней пришлось лезть на чердак старой церкви. Сову искали целую неделю, совещались, как ее поймать, как убить. И вот, наконец, получилось. Пока мальчики бежали по темным улицам домой, глаза их торжествующе сверкали, а в сильные руки наливались настоящей мужской силой. Сова давно интересовала братьев. Голова у нее такая же большая, как и огромные глаза, а в мозгу скрыты удивительные древние сказки. Живет сова триста лет, если не больше… Мальчикам была нужна сова.

И они завладели ей. Сначала принялись выщипывать перья из груди, одно за другим, и смотрели, как в глазах загадочной птицы вспыхивали разноцветные огоньки боли. Затем обмотали проволокой лапы, клюв, кончики крыльев и долгое время безмолвно наблюдали за обездвиженной птицей. Они говорили, что сова, на самом деле, — вместилище боли, в котором она будет находиться до тех пор, пока они не убьют птицу. Но где же живет эта боль? Вероятнее всего, в голове. Затем они решили, что оставят сову на ночь, ведь так отход ко сну станет еще увлекательней. И, действительно, раздевались мальчики в возбуждении, постоянно прислушиваясь, не доносится ли шум с чердака. Подростки чувствовали тугое напряжение в мышцах, будто сила связанного, корчившегося от боли животного переходила к ним. Так они и уснули.

Во сне братья вместе мчались через огромные поля верхом на гигантских белых лошадях, срывавшихся в галоп. Они спрыгивали с головокружительных вершин, переплывали теплые кровавые океаны. Все муки и страдания на земле неслись, завывали и стонали под копытами их коней.

Проснулись мальчики легко, разбуженные лучами утреннего солнца. Попросили служанку приготовить завтрак — госпожа Витман обычно спала до десяти. После еды сразу поспешили к сове и за час расправились с ней: сначала выкололи ей глаза, затем вскрыли грудную клетку, освободив птице клюв, потому что хотели слышать ее голос. Этот голос, страшный, пробиравший до костей, превзошел все ожидания, но из-за него действовать пришлось быстро, братья опасались, что в доме их может кто-нибудь услышать. Но все усилия были не напрасны — мальчики остались очень довольны.

Вечером старший брат вышел прогуляться в одиночку. Внимание его привлек один дом, в окне которого он увидел полуобнаженную девушку в розовой ночной сорочке: она расчесывала волосы. Дойдя до угла, мальчик обернулся и еще раз заглянул в окно. Теперь девушка стояла в глубине комнаты спиной к нему, белые плечи будто светились в солнечных лучах. Старший Витман открыл дверь и зашел в прихожую, где его встретила какая-то пожилая женщина, но в тот же момент в конце коридора показалась и та самая девушка. Мальчик, худой, высокий, в коротких штанах, подошел к ней и сказал, что хотел бы рассмотреть ее поближе, потому что она ему очень понравилась. Девушка нежно погладила его чистое, худое лицо, тогда он резким движением обнял ее за шею, и губами прижался к щеке. Все это время тихонько приоткрывались разные двери, из них высовывались молодые девичьи лица, но тут же бесшумно исчезали обратно. В конце коридора мерцал синий огонек светильника, туда девушка повела старшего Витмана. Сквозь опущенные шторы в комнату, пропитанную ароматом духов, просачивались желтые вечерние лучи. Девушка неподвижно лежала на ковре, позволяя целовать и обнимать себя. А сын Витмана в это время думал о сове, в голове у него промелькнула мысль, что все прекрасное и возбуждающее в этой жизни почему-то одновременно является ужасным, непостижимым и кровавым. Однако вскоре игра ему надоела. Мальчик с разочарованным видом поднялся и застыл, смотря на женщину широко раскрытыми глазами. Он собрался уходить, но пообещал, что придет еще. Спросил, как зовут девушку. «Ирен», — ответила она. Имя показалось ему очень красивым, и Витман вежливо попрощался.