Дорога на закат (СИ) - Гуйда Елена Владимировна

Проверять, чем закончиться неравное единоборство, мы не стали. Позвав Дрога, взяли лошадей под уздцы и зашагали в сторону лесной опушки.

Провожать нас вывалилась вся деревня. Староста, расчувствовавшись, хлюпал носом и просил обязательно к ним заходить, если вдруг найдется свободное время. Нам будут всегда рады. Я осторожно взглянула на измученного Видящего и поняла, что он сюда явится не скоро, если вообще, здесь появится.

— Вы только по этой тропке к болоту выйдете, а там у нас болотный! Злющий… страх! Уже столько народу к себе затянул. Так что вы там осторожнее.

Онри благодарно кивнул.

Я потопталась на месте и позвала не молодую женщину.

— Можно попросить краюху хлеба на дорогу? — спросила я, под удивленными взглядами мужчин.

Женщина заохала, замотала чернявой головой и что-то шепнула такой же чернявой девчушке лет пяти и та, кивнув, припустила к третьей по счету избушке. Староста, воспользовавшись заминкой, начал снова благодарить «Господина Императорского мага».

Маг стойко сносил все благодарности и, как и полагается Имперскому магу, величественно кивал в ответ.

Не прошло и минуты, как девчушка появилась на дороге, переваливаясь под тяжестью огромной буханки хлеба. Такие пекут в больших семьях, чтобы всем хватило.

Я подумала, что лишним он не будет и, взвесив в руке разломила пополам. Иначе бы ни в одну сумку он не влез.

Кивнула малышке и та засветилась и раздулась от гордости.

Подвела мои ходячие мослы к забору и совсем не красиво, вскарабкалась в седло. Спутники, видя мои потуги хмыкали, явно стараясь сдержать смех. А могли бы и помочь.

Выехали мы под радостные пожелания доброй дороги и успехов. Я не оглядывалась. Ни к чему. Хоть и хотелось хоть раз еще взглянуть на странную старуху-травницу, способную заглядывать в душу.

Ничего. Однажды, я обязательно вернусь, чтобы снова с ней увидеться. Наверное.

Глава 16

Лесная тропа оказалась… лесной тропой. Узкая настолько, что ветки кустов то и дело норовили стащить у меня мои уже немногочисленные пожитки, а то и меня саму выдернуть из седла. Хотя столь умелая наездница, как я, могла бы и сама достойно свалиться с лошади. К тому же, вихляла наша дорога, как бешеный пес хвостом. И если Онри, возглавляющий наш отряд, мог хоть как-то ориентироваться на резких поворотах, петлях и кочках, то мне и тем более Виленту, приходилось нелегко.

И только жизнерадостное животное Дрог, которому настроение испортить не смог бы даже конец света, шуршал кустами и поскуливал от восторга, разгоняя стайки мелких птиц с кустов.

Настроение было… не хорошее и не плохое. Его можно было бы назвать задумчивым. Или спокойным.

Слова совершенно незнакомой старухи-травницы разъедали мою уверенность в попутчиках, как капля негашеной извести — глаз. Так и хотелось окликнуть Онри и спросить, а что она имела в виду — старушка, что живет в захолустье на окраине деревни? И только здравый смысл не позволял раскрывать рта и молоть чепуху. Или все же не чепуху?

В общем, меня мучил вопрос, правильно ли я поступаю слепо доверяя пусть и кровному, но совершенно чужому родственнику. И еще, что ждет меня там в конце пути. В ордене Стихийников. Не просто так мой новоявленный родственник злился на мать, скрывшую первые проявления моего дара.

— Онри! — окликнула я мага.

Понять, что он услышал меня можно было разве что по едва заметно напрягшейся спине.

— Что делают с теми, кто не приходит в Орден когда у них проявляется дар?

Некоторое время он молчал. Раздумывал, наверное, стоит ли отвечать на мой вопрос.

— Смотря к чему приводит это нежелание подчиняться общим законам, Нарри. Порой последствия плачевны. И за это кто-то должен отвечать. Иначе, к чему тогда все эти законы.

— Их убивают? — сделала я весьма закономерный вывод.

— Казнят. Потому лучше тебе помалкивать о том, что мать пыталась спрятать тебя от Стихийников.

Я не видела его лица. Не могла ничего понять из интонаций. Читать между строк явно не мой конек. Но разговаривать на эту тему резко расхотелось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Противно жужжащий комар описал круг вокруг меня и приземлился на щеку. Я легко прихлопнула насекомое.

Болото уже рядом. Первые вестники этого — настырный и до ужаса голодный гнус. Чем дальше, тем гуще рои мошкары, почувствовавшие приближающийся обед. Я сопела и отбивалась. Но силы были неравны и уже скоро все открытые участки кожи покрылись красными волдырями и чесались, как в первые дни ветреной чесотки. Так, что взвыть хотелось.

Запах стоялой воды и болотных трав дохнул в лицо вместе с резким порывом доселе недвижимого ветра. Я на радостях даже подпрыгнула в седле. Более ли менее ловко слезла с лошади и отправилась на поиски трав, отпугивающих мошкару.

Искомое нашлось очень быстро. Густой куст мяты, полынь возле дороги все размять и хорошенько натереться.

Чем я с упоением и занималась, постепенно превращаясь в зеленоватую кикимору. После натерла и Песчинку и, кажется, она облегченно вздохнула. Ну да ей же тяжелее отбиваться от комаров, мошек и оводов. Тем более со мной на спине.

Я растроганно почесала ее по носу. Хорошая она у меня. Спокойная и терпеливая. Песчинка ткнулась носом в ладошку и фыркнула, ничего в ней не обнаружив. Не время.

— Позже ты у меня получишь свою порцию вкусностей, — пообещала я и лошадь замотала головой, кажется, соглашаясь.

Ну вот и ладно.

Болото… Вообще, я люблю болото. И жителей его люблю.

Картина была многообещающей. Казалось, все вокруг собрано из кусочков мозаики. Не потревоженные лужи отражали голубое небо подернутое лоскутами облаков. Кочки, разбросанные в одним богам известном порядке, поросли густыми зарослями камыша и аира. Из воды поднималась резучая осока и чахлые, покореженные стволы мертвых деревьев, в которых невозможно было опознать, к какой породе они относятся. А между ними, рассекая ковер из ряски, сновали дикие утки с выводками.

Нда. Без хорошего провожатого нам здесь точно не пройти.

— Ты ничего не сможешь сделать? — спросил магистр.

Я даже не сразу сообразила, что это он ко мне. Наверное, очень уж дяденька расстроился, раз решил к недоучке с просьбой обратится. Возвращаться и опять делать круг не хотелось никак. Я пробралась к ближайшей открытой воде, измазавшись в грязи так, что могла спокойно сойти за местного жителя. При том не сильно живого. А вместе с зеленоватым оттенком лица, могла бы еще и довести до пожизненной икоты любого неосторожно на пути попавшегося. Слава богам, что сюда мало кто забредал. Оглянулась на мужчин, которые были непривычно хмурыми и сосредоточенными. Даже обычно веселый Вилент обзавелся складкой между бровями. Ну что ж теперь нельзя их разочаровывать точно.

Нащупав относительно твердую кочку, я взгромоздилась на нее и похлопала по воде ладонью.

Раз. Второй. На третий, лужа подалась рябью и из нее вынырнуло нечто.

Я аж дернулась. Наш болотный конечно тоже красотой не блистал, но это… зеленовато-синяя чешуя на том месте где у людей лицо, спутанные зеленые волосы, водянистые глаза с вертикальными зрачками, и острые, как иголочки зубы, торчащие в разные стороны.

Я мысленно взмолилась, чтобы дальше он не вылезал. Не страшно, но противно, жуть. Подняла руку, давая мужчинам понять, что все нормально. А то полезут спасать от жуткого и злого, вытаскивай их тогда из топи.

— Мясо, свеженькое… — побулькал болотный.

От такого утверждения улыбка сама наползла на лицо. Кого это он пугать собрался?

— Совсем одичал ты, как я погляжу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На миг показалось, что вертикальные зрачки расширились и тут же снова стали, такими как были.

— Ведьма?

— Можно и так сказать. Хлеба хочешь? Свежего.

Чучело болотное облизалось длинным раздвоенным языком.

Кажется, угадала. С нашим болотным я не водила особой дружбы. А вот с русалками и водяным очень даже.

Вот и вранье, что русалки с водяным затягивают на дно молодых девушек и парней, чтобы их съесть. Ели они в основном ягоды и фрукты на берегу или вкусные водоросли на дне. Кстати, об отменном вкусе водорослей я говорить могла с уверенностью, так как не раз их пробовала сама. Но вот хлеб был особым лакомством для речных жителей. Предвкушение на лице русалок едва они улавливали запах свежей выпечки, передать словами было невозможно. Жаль, только люди этого не понимали.