Буря над колдуном - Андрэ Нортон

— Потому что там что-то есть. И это что-то может оказаться для нас чрезвычайно важным. Видишь ли, Колдун — не совсем пустой мир.

Шэнн отодрал очередную длинную ленточку коры и принялся скатывать ее между пальцами. Торвальд что, спятил? Шэнн знал, что офицер Разведки был среди несогласных с выводами изыскательской группы. Более того, Торвальд составлял меньшинство в количестве одного человека, который отказался подписывать доклад о том, что Колдун не имеет собственной разумной жизни и, следовательно, готов к колонизации землянами, являясь в рамках правил пустым миром. Но продолжать цепляться за это убеждение без единого доказательства своей правоты — явный симптом умственного расстройства.

Теперь Торвальд смотрел на него с сердитым нетерпением. Интересно, к галлюцинациям положено относиться с юмором, да? А вот можно ли отнестись с юмором к сумасшедшей идее, которая может привести к гибели? Если Торвальд хочет кочевать с острова на остров в надежде найти то, чего никогда не существовало, то Шэнну вовсе не обязательно составлять ему компанию. А если офицер попробует заставить его силой, то у Шэнна есть станнер и, кажется, росомахи охотнее повинуются ему, а не Торвальду. Быть может, если он сделает вид, что согласен, а потом… Нет, заметив этот свет в серых глазах, не отрывавшихся от него, Шэнн понял, что ничем не сможет отговорить Торвальда от этой безумной идеи.

— Ты мне не веришь, а? — нетерпение офицера вырвалось наружу.

— С чего мне вам не верить? — Шэнн попробовал оттянуть неизбежное. — У вас такой опыт в изысканиях… Вы знаете про всякие штуки. Я что, я ведь в этом ничего не понимаю.

Торвальд свернул карты и спрятал их обратно в футляр. Затем он расстегнул воротник куртки, полез во внутренний карман, что-то достал оттуда и, протянув руку Шэнну, медленно разжал пальцы.

На ладони Торвальда лежал маленький круглый медальон размером с монету, белый, словно из кости, но отливавший странным, не костяным блеском. И его покрывала резьба. Шэнн протянул палец, хотя ощущал странное нежелание прикасаться к медальону. Но когда он все же коснулся его, то ощутил странное чувство, непонятную дрожь в пальце, как будто его легонько ударило током. И как только он коснулся диска, то почувствовал, что должен взять его в руку и рассмотреть поближе.

Резьба на медальоне была сложной, выполненной с большим изяществом и мастерством, хотя эти завитушки, странные шишечки и ленточки никак не складывались ни в какой узор. Через секунду-две Шэнн сообразил, что его глаза, разглядывавшие эти загогулины, «зафиксированы», и что ему потребуется определенное напряжение воли, чтобы оторвать от безделушки взгляд. Ощутив внутри ту же тревогу, как когда впервые услышал завывание пса Трогов, Шэнн выпустил диск из рук и тот упал обратно в ладонь Торвальда. И что еще неприятнее удивило юношу — чтобы разжать руку, тоже потребовалось приложить силу воли.

— Что это? Торвальд спрятал монету обратно.

— Понятия не имею. Я могу только сказать, что в нашем архиве нет ни одного упоминания о чем-нибудь даже отдаленно напоминающем это.

Глаза Шэнна расширились. Он нервно потер пальцы, только что сжимавшие костяную монету, о куртку. Эта дрожь… ему кажется, или он и в самом деле до сих пор ее ощущает? Или это снова заработало его воображение? Но нет, объект, не занесенный в обширные архивы Разведки, означает совершенно новую цивилизацию, новую звездную расу.

— Этот предмет, несомненно, искусственного происхождения, — продолжал офицер. — И он найден на берегу одного из этих островов.

— Троги? — но Шэнн уже знал, что это не так.

— Троги сделали — вот это? — Торвальд явно издевался. — У них нет ни малейшего понятия о таком искусстве. Ты же видел их летающие тарелки? Вот это и есть их жучья красота. А разве это хоть как-то напоминает их?

— Но кто тогда сделал это?

— Либо она была сделана на Колдуне, местной расой, развившейся и образовавшей цивилизацию, которая способна на такое совершенное искусство, — либо планету посещали гости из космоса, но не земляне и не Троги. В последнее я не верю…

— Почему?

— Потому что эта штука вырезана из кости или неизвестного материала. Мы не смогли определить это в лаборатории точно, но сделана она из органического материала. Она была найдена на берегу, под открытым небом, однако находится в отличном состоянии, и вырезана не позднее пяти лет назад. Ею пользовались, это несомненно, но немного. Кроме того, у нас нет никаких доказательств существования других рас, овладевших межзвездными перелетами, — кроме нас и Трогов. Нет, я берусь утверждать, что это сделано на Колдуне, и не очень давно, разумным существом, находящимся на высокой ступени цивилизации.

— А где же их города? — возразил Шэнн. — Мы пробыли здесь несколько месяцев, мы обшарили весь континент. Мы бы заметили их, или хотя бы следы…

— Это может быть старая раса, — заметил Торвальд, — возможно, очень старая, может даже, угасающая, и немногие оставшиеся в живых просто прячутся. Да, мы не нашли городов, вообще никаких следов местной культуры, ни в прошлом, ни в настоящем. Но это, — он коснулся куртки, — было найдено на берегу острова. Кто знает, вдруг мы искали местных жителей не там, где нужно.

— Море? — Шэнн с новым интересом посмотрел на зеленую воду, волнами накатывающуюся на берег.

— Море, именно!

— Но ведь разведчики пробыли здесь больше года, несколько экспедиций. И никто не заметил никаких следов.

— Все четыре базовых лагеря располагались внутри континента, все изыскательские работы на побережье выполнялись в основном с флиттеров, кроме единственной вылазки — во время которой и нашли это. У местных жителей могли быть какие-то свои причины не показываться. Возможно, они вообще не могут существовать на земле, точно так же, как и ты не можешь жить под водой без специальной аппаратуры.

— Ну и…

— Ну и теперь мы попробуем отыскать их, если они есть где-нибудь поблизости. Дружественная местная раса может оказать на своей планете очень серьезную помощь в борьбе с Трогами.

— Значит, когда вы ругались с Феннистоном, вы знали не только о снах? — перебил его Шэнн.

Торвальд с удивлением посмотрел на юношу:

— А ты откуда это знаешь, Лэнти?

К своему стыду, Шэнн обнаружил, что краснеет.

— Я слышал ваш разговор в тот день, когда вы улетали в штаб-квартиру, — признался он, а потом, оправдываясь, добавил: — Наверное, не меньше половины базы вас слышало.

Сердитый взгляд Торвальда как рукой сняло. Он рассмеялся.

— Да, в то утро мы поговорили немного громче обычного. А сны… — он снова вернулся к теме, — сны действительно были — и они тоже очень важны. Нас предупреждали с самого начала. Разведчиком, который открыл Колдун и нанес его на карты, был Лорри, а это отличный парень. Наверное, теперь я могу нарушить секретность — дело в том, что его корабль был оборудован новейшей аппаратурой, которая записывала сверхслабые излучения, настолько слабые, что их источник невозможно определить. И она регистрировала какое-то излучение каждый раз, когда у Лорри случались эти сны. К несчастью, эта машина была совсем новой, еще не вышла из стадии испытаний, и когда ее потом еще раз проверили в лаборатории, она работала с неполадками, так что все ее показания были поставлены под вопрос. Насчет всех этих записей возникли сомнения, машина регистрировала их на пленке, только пока Лорри обследовал большой залив на юге.

Затем сюда прилетали еще две экспедиции, с усовершенствованными машинами, и ни одна из них не обнаружила этих сигналов, поэтому все случившееся списали, как ошибки первого эксперимента. Такая планета, как Колдун — слишком лакомый кусочек, чтобы отбросить его в сторону на основании неподтвержденных сведений. И ребята из отдела колонизации постоянно подгоняли.

Шэнн вспомнил свой собственный сон, такой яркий сон, гора-череп, о подножие которой бьются волны, — может быть, именно этого моря? Еще одна маленькая деталь легла на свое место в головоломке.

— Когда мне приснилась та гора-череп, я спал на плоту, — медленно начал он.

Торвальд настороженно поднял голову, совсем как Тэгти на стойке.

— Да, на плоту тебе приснился череп. А мне — пещера с зеленой пеленой. Мы оба находились рядом с водой. Которая, естественно, соединяется с водой в море. Может быть, вода сыграла роль проводника? Интересно… — разведчик снова полез за пазуху, нагнулся, окунул пальцы в воду и протянул их над ладонью другой руки, чтобы капли упали на костяную монету, лежавшую на ладони.

— Что ты делаешь?

Торвальд не ответил на недоуменный вопрос Шэнна. Он прижал мокрую ладонь к сухой, теперь сжимая монету между ними. Затем сделал пол-оборота, повернувшись лицом к открытому морю.

— Туда, — его голос стал странно безжизненным. Шэнн изумленно смотрел на лицо Торвальда. Все нетерпение офицера, всего секунду назад так ясно читавшееся в его глазах, куда-то исчезло. Это был совсем другой человек, лишь оболочка Торвальда, но внутри что-то совершенно другое. И молодой землянин, подчиняясь безотчетному страху, бросился на Торвальда, вспомнив старые денечки на Свалках Тайр. Он изо всех сил ударил правой рукой по сложенным ладоням офицера. Костяная монета упала на песок, Торвальд покачнулся, шатаясь, сделал еще шаг или два, но не успел он обрести равновесие, как Шэнн наступил на костяной медальон.