Само совершенство - Джудит Макнот

Они засмеялись. Последовавшее молчание не было тягостным, совсем наоборот. Зак и Мэтью познакомились три года назад, когда несколько подростков из числа фанатов Зака перелезли через ограду вокруг его дома и, убегая, отключили сигнализацию на обоих участках. В ту ночь Зак и Мэтт обнаружили, что у них много общего, включая пристрастие к старому доброму скотчу и безжалостной прямоте в высказываниях, общей была у них ненависть к притворству и претенциозности, и, как позднее выяснилось, они сходились во мнениях относительно теории и практики финансовых вложений. Со временем они стали не просто друзьями, но и деловыми партнерами, совладельцами нескольких предприятий с венчурным капиталом.

«Ночной кошмар» не был номинирован на «Оскар», но прибыль принес приличную и получил отличные рецензии. Он также реанимировал карьеры Эмили и Рейчел. Благодарность Эмили и ее отца была безграничной. Что касается Рейчел, то она внезапно решила, что не готова расстаться с актерской профессией и не готова родить ребенка, которого так хотел Зак. Карьера, которую по ее же заявлению она собиралась оставить, оказалась ее единственной всепоглощающей страстью, ее наваждением. Она и мысли не могла допустить о том, чтобы не прийти на важный прием или не воспользоваться возможностью заявить о себе, каким бы ничтожным ни был шанс повысить таким образом свой рейтинг. Вся домашняя прислуга Зака, его секретарь, его специалист по печати и рекламе – все по ее милости работали в авральном режиме, пытаясь поспеть за ее неуемными амбициями. Жажда славы и признания заставляла ее ненавидеть любую актрису, известность которой превосходила ее собственную, и при этом сама Рейчел была настолько не уверена в своих актерских способностях, что готова была сниматься только в картинах Зака. Работать у других режиссеров она отчаянно боялась.

Оптимизм, переполнявший Зака в день свадьбы, рухнул под гнетом реальности. Его окрутила и женила на себе хитрая карьеристка, актриса, которая верила, что лишь он может открыть ту дверь, за которой ее ждали слава и богатство. Зак понимал это, но в произошедшем винил больше себя, чем Рейчел. Выйти за него замуж ее побудили амбиции, и ее мотивация была ему ясна, потому что даже если он не одобрял ее методов, то и им самим когда-то двигала потребность доказать свою состоятельность. Он же вступил в брак из сентиментальности, которая, как полагал Зак, ему совсем несвойственна и которой он стыдился. И эта латентная сентиментальность заставила его поверить, пусть ненадолго, в осуществимость мечты об уютном семейном очаге, о любящей, преданной супруге и розовощеких счастливых ребятишках, которым он станет читать сказки на ночь. Как ему бы следовало знать, основываясь на собственном опыте, такие семьи – миф, навязанный миру поэтами и киноиндустрией. Ошибка Зака состояла в том, что, вместо того чтобы преследовать реальные цели, он погнался за иллюзией, за миражом, и теперь его ждала расплата – бесконечная пустыня до самого горизонта, до скончания дней.

Среди товарищей Зака по несчастью, коих в Голливуде было немало, этот недуг под названием «хандра» принято было лечить кокаином, синтетическими наркотиками разной степени тяжести, антидепрессантами или алкоголем, принимаемым как минимум дважды в день. Однако Зак унаследовал от бабушки презрение к любому проявлению слабости и потому к такого рода «костылям» относился неодобрительно. Он решал свою проблему единственным возможным для него способом: каждое утро, едва проснувшись, он брался за работу и трудился до полного изнеможения, после чего валился спать. С Рейчел он решил не разводиться, рассудив, что, хотя их супружество было далеко не идеальным, их совместная жизнь все равно была много лучше той, что была у его бабки и деда, и совсем не хуже, чем у многих его знакомых. И потому он предложил Рейчел выбор: она могла либо развестись с ним, либо, умерив амбиции, остепениться, а он, в свою очередь, пообещал дать ей роль в своей следующей картине и на этом поставить точку. Рейчел хватило мудрости принять его предложение, и Зак еще больше уплотнил свой и без того плотный график, чтобы выполнить взятую на себя часть договора. После успеха «Ночного кошмара» Зак получил возможность снимать или играть главную роль в любом фильме по своему выбору. Зак выбрал понравившийся ему сценарий под названием «Победитель получает все», где главные роли должны были достаться ему и Рейчел, и студия вложила деньги в проект. Задействовав весь свой арсенал, включающий уговоры, едкую критику и временами сарказм, Зак выжимал из Рейчел и всех прочих максимум. Работать с ним было, по признанию многих, сложно, но зато каждый из тех, кто работал с ним над фильмом, мог честно сказать, что сделал все, что мог, и проявил себя с самой лучшей стороны.

Результаты оказались впечатляющими. Рейчел была номинирована на «Оскар» за роль в новом фильме. Зак получил «Оскара» за лучшую мужскую роль и еще один – за лучшую режиссуру. Последняя награда стала подтверждением того, что голливудские магнаты уже заметили: Зак не только хороший актер, но и гениальный режиссер. Он интуитивно чувствовал, как снять заурядную сцену так, чтобы у зрителя мороз по коже пробежал, и как заставить зрителя гомерически хохотать над тем, что в сценарии выглядело как плоская шутка. И ему не было равных в умении вдохнуть знойную страсть в любовные сцены. И, что немаловажно, он умел делать все это, не выходя за рамки бюджета.

Эти два «Оскара» немало потешили тщеславие Зака, но настоящего глубокого удовлетворения не принесли. Впрочем, его это не расстроило. Он больше не искал в жизни счастья и покоя, он лишь намеренно загружал себя работой, чтобы не замечать того, чего ему недостает. В лихорадочном стремлении брать новые жизненные вершины Зак в течение следующих двух лет сделал два новых фильма, в которых также сыграл главные роли: эротический триллер с Гленн Клоуз и приключенческую ленту с Ким Бэссинджер. А потом у него наступил период временного затишья, когда он искал новых приложений своей неуемной энергии и совместные с Мэттом Фаррелом дела потребовали его прилета в Кармел. Перед сном Зак решил почитать что-нибудь и случайно взял в руки роман, оставленный каким-то гостем. Еще до того как ближе к рассвету Зак закончил чтение, он уже знал, что «Судьба» станет его очередной картиной.

На следующий день Зак вошел в кабинет президента «Эмпайр» и протянул ему книгу.

– Вот моя следующая картина, Ирвин.

Ирвин Левин прочитал аннотацию на обложке, откинулся на высокую спинку замшевого кресла и вздохнул.

– Похоже, это довольно тяжелая драма, Зак. Мне бы хотелось, чтобы ты для разнообразия снял что-нибудь легкомысленное. – Он резко повернул кресло, взял с приставного стеклянного стола сценарий и с заискивающей улыбкой протянул Заку. – Кто-то сунул мне этот сценарий в стол. Я уже нашел покупателя, но если ты скажешь, что возьмешься за эту работу, мы попробуем договориться. Это любовная история. Добротный материал. Забавный. Вот уже пару десятков лет никто подобные фильмы не снимал, и мне кажется, зритель уже изголодался по такому кино. Ты идеально подходишь на роль главного героя, и сыграть эту роль для тебя – раз плюнуть. Этот фильм не потребует больших затрат, а успех, как я чувствую, будет колоссальным.

Сценарий, который Зак согласился прочесть в тот же вечер, оказался сентиментальным и до оскомины предсказуемым. Миллионер, акула бизнеса, находит настоящую любовь, и это чувство преображает его целиком и полностью. Бывший циник и раскаявшийся грешник женится на предмете своих грез и проживает со своей красавицей женой долгую и счастливую жизнь. Заку не понравился ни сам сценарий, ни та роль, которую он должен был сыграть. Отчасти потому, что роль не представляла для него никаких трудностей, но главным образом потому, что вся история напомнила ему о своих дурацких фантазиях о любви и семейном счастье. О том, о чем он втайне мечтал мальчишкой, о чувствах, которые изображал в кино, когда повзрослел. На следующее утро он швырнул на стол Левину сценарий под рабочим названием «Хорошенькая женщина» и процедил сквозь зубы:

– Я не настолько хороший актер или режиссер, чтобы заставить зрителя поверить в эту муть.

– Ты стал циником, – сказал Левин и, насупившись, покачал головой. – Я знаю тебя с тех пор, как ты был совсем мальчишкой, и я люблю тебя, как собственного сына. Мне горько наблюдать за тем, что с тобой происходит. Очень горько.

Реакцией Зака на эту приторную сентиментальность были вопросительно приподнятые брови и молчание. Левин любил его, как собственный банковский счет, и горько ему было оттого, что Зак отказывался работать над этим фильмом. Однако Левин не стал настаивать. В последний раз, когда хозяин «Эмпайр» так поступил, Зак просто вышел из его кабинета и сделал один фильм для «Парамаунт» и другой для «Юниверсал».