Лето Мари-Лу - Стефан Каста

Я пробую различные варианты крепления, прежде чем нахожу самый надежный. Просто привязать коляску к газонокосилке веревкой или цепью, как я сделал сначала, не получится. Требуется что-нибудь более надежное.

Наконец я нахожу четыре широких металлических троса, наверное, от какой-то старой книжной полки. Прикрепляю их шланговым хомутом, затягиваю так сильно, что шляпки винтиков едва не выворачиваются. Два троса ставлю как можно ниже, думаю, самая большая нагрузка будет там.

Вывожу газонокосилку на испытание на бетонный пол, и коляска прекрасно следует за ней.

Завожу стартер. Мотор кашляет. Еще раз, но результат тот же. «Она всегда заводится с третьей попытки», — обычно говорил папа. Он верил, что в этой старой машине живет какой-то загадочный дух. Я почти вижу его перед собой — вот он стоит с довольной ухмылкой рядом с ревущей газонокосилкой. «Ладно, папа», — мысленно говорю я и дергаю за шнур. С адским грохотом мотор заводится и извергает облако сажи. Я сбавляю газ до предела и на минутку оставляю машину работать на холостом ходу. Устраиваюсь в коляске поудобнее, наклоняюсь вперед, увеличиваю газ до максимума, ставлю регулятор тяги на «вкл.» и еду по траве.

Газонокосилка послушно движется вперед. Она скашивает всю траву, какая только попадается на пути. Я сижу как на иголках, но убедившись, что она и правда работает, опускаюсь на сиденье. В кухонном окне видна Мари-Лу с книгой в руке, она смеется и показывает на меня пальцем. Я машу ей рукой. Затем мне становится интересно, сама ли она встала, ведь когда я уходил, она лежала на кровати и читала.

Должно быть, я задумался, потому что внезапно коляска накреняется и падает. Я лежу на траве, а газонокосилка продолжает свой путь по двору.

Когда я бросаюсь за ней в погоню, слышу сильный стук в кухонное окно. Мари-Лу просто корчится от смеха.

Некоторое время уходит на то, чтобы отсоединить коляску. Справившись с этой задачей, я смотрю в окно.

Показываю пальцем на коляску, затем на Мари-Лу, но та качает головой, и я оставляю коляску под вишнями.

Продолжаю стричь траву. Тяжелая машина передвигается по двору без проблем. Я просто иду рядом, стараясь заглядывать вперед, чтобы не наехать на что-нибудь. Однажды летом папа наехал прямо на грядку со священными пряностями Бритт. После этого случая он воткнул в землю шест с белой футболкой. Но теперь шеста нет. Насколько я знаю, больше Бритт ничего не выращивала. Да и сама бывала здесь редко.

Я приближаюсь к каменному ограждению, отделяющему газон от дикой природы, как вдруг, откуда ни возьмись, появляется целый рой шмелей. «Вот, значит, где вы живете», — думаю я. Когда я возвращаюсь и делаю последний виток вдоль ограждения, количество шмелей увеличивается. Они встревожены, но не агрессивны, как осы. Несколько шмелей подлетают к газонокосилке, я разворачиваюсь и еду во двор.

Около дома я глушу мотор, и словно кто-то включает лето опять. Звенящая тишина повисает над двором. Я слышу, как из дома доносится тихая музыка, перебранку чаек на мостках и вечный шелест волн, набегающих на берег.

Издалека газон выглядит отлично. Там, где трава была влажной, газонокосилка просто выдергивала ее. В дальнейшем я воспользуюсь небольшой ручной косой Бритт. Она прекрасно подойдет там, где трава низкая.

— В следующий раз у меня должно получиться гораздо лучше! — кричу я Мари-Лу.

Она сидит у окна и захлопывает книгу, когда я вхожу.

— Жаль, что твое изобретение не проработало долго, — говорит она и улыбается.

— Скорее, какая удача, — возражаю я. — Я чуть не оглох.

Я уже хочу сказать, что голоден как волк, но обращаю внимание, как что-то оттягивает карман.

— Кстати, посмотри, что я нашел.

Старый грязный осадкомер приводит Мари-Лу в полный восторг, словно это долгожданный подарок на день рождения.

Мы сидим на мостках и едим простоквашу и бутерброды с помидорами и огурцами. Хлеб кончился, и надо успеть съездить в магазин, пока тот не закрылся. Мы кормим окуней и смеемся, глядя, как они снуют в темной воде под каменными опорами и подхватывают крошки. Солнце припекает, и мы расслабляемся. Я сбегал домой и переоделся в плавки и теперь вижу, что тело постепенно приобретает более темный оттенок. Я раздумываю, не сходить ли за книгой, но кое-что вспоминаю. Открываю глаза и, прищурившись, смотрю на озеро. На горизонте, словно мираж, виднеется Фьюк, кажется, будто остров висит в нескольких метрах над водой.

— Когда я был маленьким, верил, что Фьюк — заколдованный остров. Что он движется, погружается в воду и выныривает на новом месте, — говорю я.

Мари-Лу смеется:

— Заколдованных островов не бывает, Адам. Но если бы были, то Фьюк был бы одним из них. Однажды я плавала туда. Это довольно примечательное место. Кажется, что время там остановилось. Так же как на нашем лугу. Когда-то на острове в маленькой избушке жил один человек. Отшельник с Фьюка.

— Прямо как я.

— Нет, ты не один.

— Был один.

— Отшельник прожил там всю жизнь. А не только приезжал летом.

— Странное имя, — говорю я. — Отшельник. А как его звали на самом деле?

— Не знаю. Никогда не слышала, чтобы его называли иначе, чем Отшельник. Мне кажется, это красиво.

Мари-Лу потягивается, как разбуженная кошка, которая думает, заснуть ли ей опять или нет.

— Может, искупаться? — лениво говорит она.

— Искупайся. Я тебе помогу.

— Да, ты можешь, — говорит Мари-Лу и гримасничает.

— Мне самому не мешало бы потренироваться, — говорю я. — В это лето я собирался научиться плавать.

— Я помогу тебе, — предлагает Мари-Лу.

— Как?

— Буду давать инструкции. Научиться плавать в одиночку довольно трудно.

— Я знаю, как это делается.

— Ну-ка, посмотрим!

Я встаю прямо, делаю несколько гребков руками по воздуху. Мари-Лу прерывает меня:

— Неплохо, но руки нужно поднимать выше. А ты поднимаешь только на половину высоты. Смотри!

Мари-Лу делает несколько круговых движений руками.

— Ты просто выбрасываешь руки вперед, — говорит она. — Так не годится. Пойдешь на дно камнем.

— А вот так? — я пытаюсь изобразить круговые движения, как у Мари-Лу.

— Вот так гораздо лучше. А теперь попробуй в воде.

Я прыгаю с мостков в воду. Она доходит мне до пояса.

Вода холоднее, чем я думал, и я некоторое время стою и привыкаю, и лишь потом бросаюсь вперед и ныряю. Делаю несколько быстрых гребков руками и снова встаю.

— Ты видела?

Мари-Лу хохочет:

— Тебе нужна надувная подушка!

— У меня ее нет.

— Тогда придумай что-нибудь.

— Доска?

— Может, с доской и получится.

Я выхожу на берег и иду к сараю. Помню, что там должны быть обрезки досок, а также несколько белых пластин пенопласта, оставшихся после того, как Бритт утепляла прихожую. Одна пластина была шириной почти двадцать сантиметров и больше метра в длину.

Возвращаюсь к Мари-Лу с куском пенопласта и захожу в воду. Осторожно ложусь животом на пенопласт. Пластина выдерживает мой вес, и я начинаю быстро грести руками.

— Помедленнее, Адам! — кричит Мари-Лу.

Я немного успокаиваюсь, снова делаю несколько гребков, затем встаю на ноги, потому что едва не ухожу с головой под воду.

— Молодец! Продолжай!

Я чувствую себя немного глупо, стою тут и играю в школу плавания. Несмотря ни на что, мне все-таки пятнадцать. Но еще унизительнее — не уметь плавать.

Я достаточно настрадался из-за этого, поэтому готов потерпеть. Снова ложусь на пенопласт и тренирую взмахи руками. Кажется, что это не я двигаюсь вперед, а пенопласт со мной медленно кружит по воде. Я набираюсь смелости и заплываю немного дальше, но вскоре опять чувствую головокружение.

— Прекрасно, Адам! — кричит Мари-Лу, когда я встаю на ноги. — Последние метры были особенно хороши. Ты просто ложись на пенопласт, плескайся или делай что хочешь. Так ты привыкнешь, и страх пройдет.

— Да я и не боюсь.

Я иду к мосткам, подкидывая пластину перед собой. Забрасываю пенопласт на мостки рядом с Мари-Лу.

— Как считаешь, я смогу научиться?

— Если тренироваться понемногу каждый день, ты скоро будешь плавать как рыба.

Ее слова заставляют меня вспомнить одну вещь, о которой я совсем забыл.

— Моя сеть! — вскрикиваю я так громко, что Мари-Лу вздрагивает. — Я совсем забыл про сеть! Она уже давно лежит в воде. Вот черт, в ней, наверное, полно дохлой рыбы.

— А где она?

— За мысом, немного южнее.

— Вода там ледяная, рыба долго остается в сети живой.

— Ты так считаешь?

Ни о чем другом я уже не могу думать. Хочу сразу же отправиться туда, где я оставил сеть, но Мари-Лу говорит, что можно не торопиться, теперь сеть никуда не денется. А она, Мари-Лу, тоже хочет купаться. Хотя, подумав еще немного, заявляет, что передумала.