Патруль времени. Операция 'Песочные часы' - Алекс Крэйтон

тело начало распадаться на молекулы. Пространство закручивалось вокруг.

Линда шагнула в центр зала.

Она повернулась к нему — и улыбнулась.

— Прощай, Алекс. Надеюсь, ты родишься снова… и никогда не узнаешь о нас. Потому что это будет значить — ты наконец в безопасности.

Яркий свет вырвался из Якоря. И реальность схлопнулась.

Алекс пришёл в себя от яркого утреннего света. Он лежал на спине, в мягкой постели, простыня спуталась у ног. Сквозь полуоткрытые жалюзи в комнату проникал солнечный луч, пылинки в воздухе будто замирали, играя в свете. Где-то за стеной мурлыкала кофемашина, и запах свежесваренного кофе щекотал ноздри.

Он медленно сел. Комната была… обычной. Слишком обычной. Белые стены. Письменный стол с беспорядочно раскиданными магнитными дисками. На полке над ним — чёрно-белое голографическое фото: он, молодая женщина и девочка с развевающимися волосами. Синди.

— Пап, ты опять забыл будильник! — раздался звонкий голос из-за двери.

Алекс резко обернулся. Дверь в спальню распахнулась, и на пороге стояла она — Синди, лет семи, в пижаме с котёнком на груди и растрёпанными волосами.

Он не сразу смог выговорить хоть слово.

— Синди…

— Да, это я. А кто ещё? — Она фыркнула и убежала по коридору. — Завтрак почти готов! Мам, он опять задремал!

Алекс встал. Всё казалось слишком настоящим, чтобы быть иллюзией… но слишком идеальным, чтобы быть реальностью.

На стене замигал экран — как бы отражение интеркома. Его пальцы на автомате коснулись сенсора, и он увидел себя — своё отражение. Помолодевшее. Ни следа шрамов, ни следов прошлых сражений. Только глаза… те же. Уставшие, но живые.

Он вышел в коридор. Кухня была наполнена ароматами — тосты, кофе, апельсиновый сок. У плиты стояла Линда. Молодая. Живая. Она повернулась, улыбнулась — та самая, старая улыбка.

— Ну наконец-то. Спал, как убитый.

— Линда…

— Всё в порядке? Ты как будто меня первый раз видишь, — она подошла ближе, приложила ладонь к его щеке. — Снилось что-то?

Алекс закрыл глаза. На миг — вспышки. Якорь. Ледяная пустошь. Линда-117, растворяющаяся в свете.

Он с трудом проглотил ком в горле.

— Да… что-то вроде. Только… не уверен, что хочу забыть.

— Тогда не забывай. Но сейчас ты здесь. С нами.

Синди подбежала, обняла его за талию.

— Папа, а ты отвезёшь меня в парк? Сегодня же выходной!

Он посмотрел на неё. Маленькие пальцы. Улыбка. Жизнь.

— Конечно, милая. Обязательно.

Он ещё не понимал, где оказался. Было ли это наградой, побочным эффектом или самой той «единственной реальностью»?

Но пока что — это было настоящее. И он не собирался отпускать его.

Вдруг, когда он наклонился, чтобы поднять чашку с кофе, под утренним солнцем что-то блеснуло на его запястье. Тонкий рубец. Едва заметный. Не было его раньше. Или был?

И на кухонной полке — между магнитодисков и банок с кофе — мелькнула круглая металлическая капсула. Синяя, с почти стёртым гравированием:

“Версия 117. Запись завершена.”

Он моргнул. А когда посмотрел снова — ничего не было. Только отражение солнца в стекле.

Алекс глубоко вдохнул. Сжал пальцы на чашке.

Прошлое могло и не исчезнуть. Но теперь оно не управляло им.

Теперь у него был выбор. И он был жив.

Через несколько месяцев после пробуждения в новой реальности, Алекс стоял на холме, глядя на закат. Внизу город жил своей неторопливой жизнью: машины скользили по улицам, в парке слышались детские голоса, набережная мерцала огнями. Всё было… спокойно.

Слишком спокойно.

В этом мире никто не слышал о Временной Спирали, о Якоре, о Баке или Мирлоу. Всё то, что он помнил, растворилось, как плохой сон. Не было агентства по перемещению во времени для богатых туристов, никто не пытался изменить историю. И он теперь работал простым наладчиком андроидов в порту, но при этом только он один — помнил всё.

И иногда по ночам, когда закрывал глаза, он видел лицо Линды-117, её улыбку на прощание. И слышал голос:

“Дай нам шанс выбрать самим…”

Он пытался жить обычной жизнью. Синди — счастлива, здорова. Линда — та, настоящая, которая не умирала, — рядом, обнимает во сне. Но что-то не давало покоя. Не боль. Не вина. Что-то… другое.

В один из вечеров он возвращался с работы. На углу старого книжного магазина, куда он забрёл почти случайно, стоял странный мужчина в пальто и шляпе. Лицо его было неузнаваемо. Но глаза…

— Вы что-то ищете? — спросил Алекс.

Незнакомец повернулся. Его голос был глухим, но знакомым.

— Я просто проверяю. Стабильность.

— Простите?

— Вы не должны были это слышать, — мужчина вздохнул. — Но если слышите — значит, остаточный контур всё ещё жив.

Он протянул Алексу тонкую серебристую пластину.

На ней была выгравирована надпись:

“Окно-24. Одна попытка. Для тех, кто всё ещё помнит.”

— Что это? — спросил Алекс.

— Возможность. Но не спеши. Иногда, чтобы спасти мир — нужно позволить ему идти своим путём. Даже если путь не идеален.

Алекс оглянулся — за его спиной шумел город.

Когда он снова повернулся — мужчина исчез.

Ночью, когда Синди уже спала, а Линда листала электронный журнал, Алекс вышел на балкон. Достав пластину, он провёл пальцем по краю. Она вспыхнула слабым синим светом — и в воздухе перед ним возникла голографическая модель похожая на колбу песочных часов, внутри неё что-то было видно, как как окно в другую реальность.

Голоса. Тени. Он увидел Бака, бегущего по мосту. Увидел капсулу. Услышал собственный голос из другой жизни:

“...Настоящее — не в копиях. А в самом выборе…”

Он закрыл глаза и сделал шаг назад.

Нет. Теперь — он сделал выбор.

Пластина погасла. Он спрятал её в ящик под одеждой. Завтра её не будет. Так работает последний шанс.

Где-то далеко, за пределами этой реальности, в холодной комнате, окружённой тысячами мониторов, человек в чёрном наблюдал за мерцающей точкой на экране. Она потухла.

Он вздохнул.

— Выбрал путь без вмешательства. Значит, был готов. Один из немногих.

Он отметил что-то в журнале и прошептал:

— Следующий.

Экран мигнул, и