Я сделаю это сама - Салма Кальк

приятно обволакивал, и там, где он был, боль уходила. Брала и уходила, без остатка. У меня прямо рот раскрылся.

- Что ли первый раз увидела? Да не может такого быть, - усмехнулась Евдокия.

- Первый, - ошеломлённо произнесла я.

- Если ты ведающая, то это с самого рождения бывает, к твоим годам уже матёрая ведьма должна быть.

- Да какая там ведьма, ты о чём?

- Раз заметила. Заметила ведь?

- Да, - согласилась я.

- А раз видишь – то и можешь тоже. Если тебе столько разного выпало в последние месяцы, да ещё и головой вчера ударилась – всякое может выйти, и такое тоже. Спало- спало, а тут вдруг проснулось.

- У госпожи в детстве были способности, - тихо сказала Марья.

- А потом куда пропали?

- Не знаю, - вздохнула та. – Господин граф, батюшка госпожи, всё говорил, что негоже простецу мага в жены брать, может и отказаться. А он очень уж хотел, чтобы госпожа за маркиза дю Трамбле вышла.

- Но силы-то – они или есть, или нет, это как рука или нога, - покачала готовой Евдокия.

- Значит, господин граф придумал, что сделать с той ногой. Или рукой. Потому что в замужней жизни госпожа магом не была, - упорствовала Марья.

- Поглядела бы я на того графа, да далековато он, по всему выходит, - усмехнулась Евдокия.

- На небесах он, а то и ещё где, - Марья перекрестилась.

- И креститься иначе нужно. Вот, смотри, как правильно, - и Евдокия показала, я тоже посмотрела и попробовала.

Получилось.

- Спасибо тебе, - серьёзно сказала я Евдокии. – Что ты хочешь за помощь?

- Сочтёмся. Сейчас с тебя брать нечего, а вот после, глядишь, и появится, - усмехнулась та, поднялась и сказала Марье: - На руки мне полей, да пойду я.

- А обед? – изумилась Марья. – Звали уже.

- Ладно, уговорила, - снова усмехнулась та. – И обед.

А я крепко задумалась – что это такое я видела, и какие такие силы были в детстве у сгинувшей Женевьевы, а теперь вдруг есть и у меня.

9. Экспедиция госпожи Трезон

9. Экспедиция госпожи Трезон

Обедать я не хотела, было мне муторно и тоскливо, но когда моё нутро учуяло запах овощного супчика, то прямо заурчало.

- Будешь есть – быстрее на ноги встанешь, - проворчала Евдокия.

- Верно, всё так, - закивала Марья. – Есть нужно. А готовит Пелагея отменно, у неё всё очень просто, но очень вкусно.

- Просто ей, - усмехнулась лекарка, или кто она тут. – Забудь, к чему ты там у себя привыкла. Здесь изысков нет, но и с голоду ещё никто не помер.

Марья только вздохнула.

- Я попробую поесть, - не стала я спорить. – Если не затошнит – то и хорошо.

- С чего бы затошнило-то? Ты не в тягости, это точно. Да и голову я тебе подправила. Ешь и не дури, ясно?

- Ясно, - спорить сил не было.

Я поняла, что мне… всё равно. Вот просто всё равно, верите?

Мы разместились за столом, и тут я увидела, что недостаёт госпожи Трезон.

- А где… Ортанс? – спросила я.

- Соскучилась? – хмыкнула Пелагея, разливая похлёбку. – А она тут всё утро носом вела в твою сторону, что ты на самом деле здорова, как вол, и что пахать на тебе надо.

- Она меня не любит, - пожала я плечами. – А делась-то куда?

- Трезонка-то? Да подалась куда-то с самого, почитай, утра. Зыркнула глазищами своими, носом повела – и была такова, - пожала плечами Пелагея.

- И ты её не спросила? – удивилась Марья.

- А мне зачем? – продолжала в том же духе хозяйка.

- В лес она подалась, по дороге, - сказала Меланья. – Мальчишки сказали соседские, Митька да Прошка.

- Когда это ты успела с мальчишками поболтать? – нахмурилась Пелагея.

- Поболтать и не успела, так, парой слов перемолвилась, - девочка тут же опустила не то, что взгляд, но и всю голову. – К берегу мимо шли. А я сорняки на капустной грядке полола.

- Смотри у меня, - Пелагея глянула сурово, та совсем смешалась.

Мне показалось, что это как-то слишком – уже и не поговорить с приятелями, что ли? Но я тут же себя одёрнула – какое тебе, Женя, дело? Тебя почему-то вытащили из воды, приютили и кормят, и даже лечат. Вот и не лезь. Или хотя бы присмотрись сначала, а лезь уже потом.

Обед вышел отменным, что там Марья ворчит про простое – да нормальная еда, хорошая, свежая и вкусная. Наверное, нужно помогать хозяйке варить, раз я никуда отсюда не денусь, но сил предложить помощь я в себе не обнаружила.

И после еды поблагодарила хозяйку и ушла к себе за занавеску. Только легла – и тут же провалилась в сон.

Сон вышел мутным – мне почему-то виделось, что я от кого-то спасаюсь, а этот кто-то прямо наступает на пятки, никак не отстаёт. И никак не получалось оглянуться и посмотреть – кто это там, что за неведомый и такой страшный враг, что от него только бежать. Но я бежала – по лесной тропинке, куда-то вверх, И почему-то была весна, я знала, что весна, наверное, потому знала, что из сухой прошлогодней травы пробивались мелкие росточки, и даже цветочки – медуница, подснежники. Очень хотелось остановиться и перевести дух, но – нельзя. Догонят.

Я влетела на полном ходу прямо кому-то в руки, этот кто-то придержал, я подняла голову посмотреть, кто это… и проснулась.

Ну вот. Друг или враг поджидал меня где-то там, наверху? Теперь и не узнаешь. Но после такого сна хотелось немного проветрить голову.

После лечения Евдокии стоять было проще, намного проще. Голова не кружилась, и резкость в глазах наводилась проще. И не нужно было держаться за стенку, чтобы выйти наружу и не завалиться в процессе.

Солнце уже опустилось за горы, ещё немного – и станет темно. Пелагея и Меланья закончили дневные дела и переводили дух на крылечке дома. С ними сидела Марья.

- А вот и госпожа встала!